Таинственная история Билли Миллигана - Дэниел Киз

Розали Дрейк и Ник Чикко, терапевты, работавшие по программе «мини-группы» во флигеле Уэйкфилд-коттедж, посещали Миллигана ежедневно. Каждый день в десять часов утра и в три часа пополудни семь или восемь пациентов флигеля собирались группой, чтобы заниматься какой-либо деятельностью по программе трудотерапии.

21 марта Ник привел Миллигана из палаты, которая теперь запиралась только на ночь, в комнату трудотерапии. Стройный двадцатисемилетний техник-психиатр, с бородой и двумя серьгами – в виде тонкой золотой петли и с янтарем – в левом ухе, слышал о том, что Миллиган враждебно относится к мужчинам из-за сексуального насилия, перенесенного в детстве. Его интересовало явление множественной личности, хотя сама эта идея внушала ему недоверие.

Трудотерапевт Розали, голубоглазая тридцатилетняя блондинка, раньше не сталкивалась с множественной личностью. Но после предварительного инструктажа доктора Хардинга она поняла, что персонал разделился на два лагеря: тех, кто верит, что у Миллигана множественная личность, и тех, кто считает его уголовником, симулирующим экзотическую болезнь, чтобы привлечь к себе внимание и избежать срока за изнасилование. Розали очень старалась быть объективной.

Когда Миллиган сел в конце стола, подальше от других, Розали Дрейк сказала ему, что вчера пациенты минигруппы решили сделать коллажи, с помощью которых они могли сказать что-то о себе тому, кого любят.

– У меня нет никого, кого бы я любил и для кого хотел бы сделать коллаж, – заявил Билли.

– Тогда сделай его для нас, – сказала Розали. – Все делают коллажи. – Она показала лист поделочной бумаги, с которой работала. – Ник и я тоже их делаем.

Розали издали следила, как Миллиган взял лист бумаги и стал вырезать фотографии из журналов. Она слышала об умении Миллигана рисовать и теперь, глядя на застенчивого, спокойного пациента, с интересом ждала, что он будет делать. Он работал молча, спокойно. Когда он закончил, Розали подошла и посмотрела.

Коллаж поразил ее. В центре листа был изображен испуганный, плачущий ребенок, а под ним подпись: «Моррисон». Над ним нависал злобный мужчина и красным было написано слово «опасность». В нижнем правом углу был череп. Розали тронула простота выражения и глубина чувств. Она не просила делать ничего подобного и вовсе не такое ожидала увидеть. Чувствовалось, что этот коллаж рассказывал мучительную историю, он буквально вызывал дрожь. В этот момент ее сомнения исчезли. Что бы ни думали другие относительно Миллигана, этот человек не был социопатом, находящимся в разладе с обществом. У Ника Чикко сложилось такое же мнение.

Когда доктор Джордж (так его называли сотрудники и пациенты, чтобы отличить от его отца, доктора Джорджа Хардинга-старшего) стал читать журналы по психиатрии, он обнаружил, что болезнь, известная как множественная личность, со временем прогрессирует. Доктор позвонил разным психиатрам, и все они сказали почти одно и то же: «Мы ознакомим вас с тем немногим, что нам известно, но эта область почти не изучена. Вам придется идти на ощупь».

Все это должно было потребовать гораздо больше времени и усилий, чем доктор Джордж предполагал вначале. Он уже не знал, правильно ли поступил, приняв этого пациента в самый разгар выборной кампании и программы расширения клиники. Но Билли Миллиган должен стать целостной личностью; к тому же столь редкий случай позволит психиатрии раздвинуть пределы знаний о человеческом разуме.

Прежде чем представить в суд заключение о состоянии пациента, доктор должен будет изучить историю Билли Миллигана. Принимая во внимание столь сильную амнезию, это представлялось серьезной проблемой.

В четверг, 23 марта, Гэри Швейкарти Джуди Стивенсон провели со своим клиентом целый час, воспроизводя смутно припоминаемые им события, сравнивая его рассказ с рассказами трех пострадавших, вырабатывая альтернативные судебные стратегии, в зависимости от того, какой отчет представит суду доктор Хардинг.

Оба адвоката нашли Миллигана более спокойным, хотя он жаловался, что его запирают в специальную комнату и заставляют носить специальную одежду в целях предосторожности.

– Доктор Джордж говорит, что ко мне могут относиться так же, как к другим клиентам, но здесь мне никто не доверяет. Других пациентов вывозят в фургоне на экскурсии, а меня нет. Я должен оставаться здесь. И я очень сержусь, когда меня называют Билли.

Адвокаты постарались успокоить его, объяснили, что доктор Джордж рискует, взяв на себя ответственность за него, и что он должен хорошо себя вести, чтобы не вывести доктора из терпения. Джуди чувствовала, что разговариваете Алленом, но не спрашивала имени, так как всегда боялась оскорбить собеседника тем, что она его не узнала.

– Я думаю, – сказал Гэри, – что ты должен постараться наладить отношения со здешним персоналом. Это твой единственный шанс не попасть в тюрьму.

Покидая клинику, оба почувствовали облегчение оттого, что пациент был в безопасности и что хоть на некоторое время с их плеч свалился груз ответственности и беспокойства.

В тот же день доктор Хардинг провел с Миллиганом первый сеанс терапии, длившийся пятьдесят минут и прошедший весьма напряженно. Миллиган сидел на стуле, повернувшись к окну, и поначалу не глядел на доктора. Казалось, он мало что помнил из своего прошлого, хотя свободно говорил о жестоком обращении со стороны приемного отца.

Доктор Хардинг понимал, что чересчур осторожничает в своем подходе к пациенту. Доктор Уилбур просила его как можно скорее обнаружить, сколько личностей скрывается в Миллигане, и идентифицировать их. Необходимо было стимулировать личности, чтобы они рассказали, почему они существуют. Надо было дать им возможность пережить те ситуации, которые способствовали их созданию. Затем надо было сделать так, чтобы все личности познакомились друг с другом, общались и помогали друг другу решать трудные проблемы каждого, чтобы они делились всем друг с другом, вместо того чтобы быть разделенными.

По мнению доктора Уилбур, стратегия заключалась в том, чтобы свести всех вместе и в конце концов сделать так, чтобы Билли – то есть первоисточник – узнал о тех инцидентах. И тогда можно будет попытаться слить воедино все личности. Было сильное искушение использовать такой подход, но доктор Хардинг не раз и не два обжигался на подобных попытках. Что было хорошо для других терапевтов, далеко не всегда подходило ему. Доктор считал себя очень консервативным человеком, поэтому хотел сам, своим способом и в подходящее для себя время узнать, с кем и с чем он имеет дело.

Проходили дни, и медсестра Донна Эгар обнаружила, что проводит с Миллиганом довольно много времени. Он мало спал – значительно меньше, чем другие пациенты, и рано просыпался, поэтому ей приходилось много беседовать с ним. Он рассказывал о других людях, которые жили внутри его.

Однажды Миллиган дал ей исписанный лист бумаги с подписью «Артур». При этом он с испуганным видом сказал:

– Я не знаю никого по имени Артур и не понимаю, что здесь написано.

А вскоре персонал стал жаловаться доктору Джорджу, что им все труднее иметь дело с пациентом, который постоянно твердит: «Я этого не делал, это сделал кто-то другой», хотя они видели собственными глазами, что это сделал именно он. Говорили, что Миллиган мешает лечению других пациентов, манипулирует персоналом. Если кто-то ему что-либо запрещает, он идет к другому сотруднику и все равно получает то, что хочет. Миллиган постоянно намекает, что вот выйдет Рейджен и наведет порядок, и персонал считает это скрытой угрозой.

Доктор Джордж предложил, что сам будет общаться с другими личностями Миллигана, и только на сеансах терапии. Персоналу не следует упоминать и тем более обсуждать другие имена, особенно в присутствии других пациентов.

Хелен Иегер, медсестра, разговаривавшая с Артуром в первый день, записала этот план лечения, поставив дату 28 марта:

«В течение одного месяца мистер Миллиган возьмет на себя ответственность за действия, которые он отрицает, поскольку эти действия будут засвидетельствованы очевидцами.

План действий:

1. Когда он отрицает, что умеет играть на пианино, надо говорить, что видели или слышали, как он играет, – ставить его перед фактом.

2. Когда он пишет что-то, а потом отрицает это, нужно говорить ему, что видели, как он писал.

3. Когда пациент относится к себе как к другой личности, нужно напоминать ему, что его зовут Билли».

Доктор Джордж объяснил этот метод Аллену во время сеанса терапии, указав, что других пациентов смущает, когда они слышат разные имена его личностей.

– Некоторые люди называют себя Наполеоном или Иисусом, – возразил Аллен.

– Но совсем другое дело, когда я и другие сотрудники вынуждены сегодня называть тебя Денни, а завтра – Артуром, Рейдженом, Томми или Алленом. Я предлагаю, чтобы для персонала и других пациентов все твои личности отзывались на имя Билли, а во время…