Ветер в клетке - Мейер Лана

После ситуации со Стейном, я должна тренировать свою женскую силу на всех мужчинах. Секрет в том, что они не способны причинить тебе боль, пока ты воспринимаешь их как игру, по-настоящему не открывая сердце.

Не влюбляясь, держась особняком, не отдавая себя истинную ни на грамм.

Добро пожаловать, я сразу наткнулась на самый мощный «тренажер», который только могла встретить в Дубае.

Смерив меня раздевающим пронзительным взглядом, Оушэн выходит из машины, огибает ее и открывает мне дверь. Подает руку, но я игнорирую его жест, неловко выкарабкиваясь из высокой тачки самостоятельно.

Мне нравится его ладонь с длинными, но не тонкими пальцами. Такие могут быть у человека, виртуозно играющем на музыкальном инструменте.

Или на струнах человеческих душ.

– Прощай, – бросаю я, но не успеваю обойти Оушэна, как он берет меня за запястье и ставит на место перед собой. В его жесте нет агрессии. Только выверенная четкость действий, словно у робота. Его взгляд, вновь сканирует меня с головы до ног, заставляя чувствовать себя открытой книгой для незнакомца.

– Что ты делаешь? – возмущаюсь я, бросая тревожный взор на ближайшую уличную камеру. – За такое тут тебе штраф в две тысячи влепят, не трогай меня, – пытаюсь одернуть руку, но он сжимает мою кожу сильнее. Она пылает огнем, но мне не больно. Я слишком взбудоражена тем фактом, что бравада из его льда и холода треснула, а Оушен продемонстрировал мне свой истинный темперамент.

– Не волнуйся, я заплачу любой штраф, – с легкой наглой улыбкой, усмехается он. Наклоняясь ко мне ближе, вдруг шепчет на ухо:

– Она прячет свое одиночество за гордым взглядом и колкими фразами, демонстрируя всем свою гордость и независимость. Готов поспорить, она мечтает вырваться из клетки собственных рамок и ограничений, но как истинная «хорошая девочка» никогда не сможет себе этого позволить. Она говорит, что пишет книги…а я уверен, что она пишет жизнь, которую никогда не осмелится воплотить в реальность. Но в ней есть что-то неуловимое и цепляющее. Быть может, взгляд, в котором, несмотря на налет из грусти и боли, сияют миллиарды звезд.

В моем горле мгновенно собирается такой колкий ком из слез, что дышать трудно становится. Хочется просто провалиться сквозь землю, исчезнуть. Удалить из своей жизни этого мужчину, который вздумал, что имеет право залезать мне под кожу и изучать мое нутро под микроскопом.

– И в этом – вся она. Либо всё, либо ничего. И, опасаясь, что всего ей не получить, она выбирает ничего.

– Последнее предложение – уже не твои слова, – огрызаюсь я, маскируя свою подавленность и растерянность за очередной вспышкой злости. – Но радует, что ты достаточно образован для того, чтобы цитировать классиков. И что это было? Самореклама или трансляция образованности?

– Решил помочь тебе с книгой. Не благодари, когда она станет бестселлером, благодаря моей цитате. Кстати, можешь записать, – наконец, Оушэн отпускает мое предплечье, но до сих пор удерживает своим властным и подавляющим взглядом.

– Обязательно. Как только уже доберусь до номера и избавлюсь от твоего прекрасного и нравоучительного общества, – ровным тоном заключаю я, поставив твердую точку.

Чувствую небывалое облегчение, оказавшись в своем отеле. Поднимаюсь на пятый этаж и оказываюсь перед дверью своего номера. Ключ-карта не срабатывает по неизвестным мне причинам, и устав обивать порог комнаты, я спускаюсь на ресепшен.

– Мисс, но сегодня был день вашего выезда. Вы забыли об этом и пропустили регистрацию выселения. Мы были вынуждены собрать ваши вещи и расположить их в отделе для багажа, поскольку отель забит под завязку, и мы ожидали новых гостей.

– Что? Но как такое возможно? Разве мое выселение не завтра? – опешив, я судорожно пытаюсь вспомнить какое сегодня число. – Это какая-то ошибка…

Черт возьми, неужели я перепутала даты? Такое могло произойти только со мной.

– Нет, мэм, никакой ошибки, к сожалению, нет. Не переживайте. Мы можем предложить вам заселение в другой отель из нашей сети и трансфер туда за наш счет.

Было бы здорово, но расплатиться за номер я не смогу. Моя сумка до сих пор с вероятностью пятьдесят процентов покоряет волны залива.

– Но…мне некуда пойти, – растерянно мямлю себе под нос я. – И…я потеряла сумку с деньгами. Они сказали, что найдут ее завтра. Черт…сегодня какой-то кошмарный день.

А потом я делаю то, что мне меньше всего хочется делать.

Но ночевать на улице не представляется возможным, потому что за это меня запросто депортируют из Дубая.

Когда я выбегаю из отеля, с облегчением вижу машину Оушэна. Он опускает стекло, одновременно разговаривая по телефону. Внимательно разглядывает меня, явно пытаясь сложить дважды два и понять, какого черта я выбежала из отеля, словно ошпаренная.

– Что случилось? – коротко бросает он, когда я подхожу к нему, уже не в силах скрывать свою усталость.

– Можно сказать, что меня вышвырнули из отеля, – чувствую себя весьма униженно, но понимаю, что мне больше не к кому обратиться.

– Дать тебе денег? – с превосходством улыбается Оушэн.

– За кого ты меня держишь? Мне не нужны твои деньги, – поспешно огрызаюсь я.

Если бы он сказал «я заплачу за отель», я бы возможно, согласилась. Но я не возьму из его рук деньги – буду чувствовать себя ему должной и обязанной.

– Садись в машину, переночуешь у меня, – спокойно предлагает мужчина.

У меня на душе кошки скребут от его предложения, но очереди из жаждущих помочь мне мужчин я не вижу, поэтому…

– У тебя? В чем подвох? Чем я должна буду с тобой расплатиться?

– А я не говорил, что возьму с тебя оплату, – Оушэн подает знак швейцару, жестом попросив его подвести мои вещи к машине. – Почему мне кажется, что это у тебя в одном месте горит, от желания мне заплатить?

– Нет, совсем нет, – густо краснея, уверяю его я.

– Тогда прыгай в машину без лишних разговоров, пока мое щедрое предложение открыто, – процедив сквозь зубы, приказывает Оушэн.

Мне ничего не остается сделать, как вздрогнуть от удара дверцы багажника, за которым исчезли мои чемоданы и послушно выполнить волю Оушэна.

Не проходит и пятнадцати минут, как мы заезжаем в один из самых фешенебельных районов Дубая. Emirates Hills представляет собой ряд из малоэтажных зданий, роскошных вилл, расположенных рядом с огромным полем для гольфа. Я читала об этом районе в одном из рекламных буклетов – элитная территория для самых богатых резидентов, снабженная многочисленными прудами, озерами и парками. Зеленые зоны здесь благоустроены лучшими ландшафтными дизайнерами, а все, что связано с природой и ее имитацией в пустыне приходится на вес золота.

Что ж, мне и без этого района было ясно, что Оушэн запредельно богат. Все-таки интересно, чем он занимается? Инвестиции и крипта? Как он пришел к этому? Как достиг такого уровня жизни? Создал ли он себя сам или является наследником богатых родителей?

На дух не переношу мажоров, особенно после Майкла.

На пути к вилле, Оушэн врубает музыку на максимальную мощность, явно тем самым давая мне понять, что разговаривать со мной не настроен. Я с радостью поддерживаю его инициативу и молчу всю дорогу, будто воды в рот набрала. Несмотря на позднее время, нас встречает персонал, который тут же достает мои чемоданы из багажника. Я слишком устала, чтобы рассматривать место, в котором оказалась. Устала настолько, что, кажется, мои веки закроются, даже если я вставлю в них спички.

– Жди здесь, – бросает мне Оушэн, оставляя меня в холле своего дома. Просторная вилла представляет собой особняк в стиле хай-тек, а дизайн интерьера проработан четкими графичными линиями, смягченными высокими потолками, и панорамными окнами.

Вид окружающей меня обстановки плывет перед глазами и я безобразно и нагло зеваю, опускаясь на мягкий диван в коридоре. Обнимаю ближайшую к себе подушку и уже предвкушаю, как упаду в сон прямо здесь. Сил добраться до спальни у меня больше нет, хотя Оушэн, не сомневаюсь, просто возьмет, вызовет секьюрити и перенесет меня в зону моего ночлега.