Жизнь собачья - Н. Магуто

– Ричард, домой.

Как же, сейчас все брошу и побегу. Я полгода о встрече мечтал, во сне ее видел.

– Подожди, – говорю, – Не лезь.

Дед, он человек хороший. Посмотрел на меня и в сторону отошел.

– Ладно, гуляй, – говорит. Видимо понял, что мне не до него.

– Как ты? Спрашиваю.

А она тихо, тихо отвечает:

– Хорошо.

– А почему ты одна гуляешь? Где хозяйка, где Ники?

И тут моя бедная, как всхлипнет:

– Бросили меня – Выгнали – Живу я теперь в гаражах, там за каналом. Ники какая-то тетка забрала, а меня никто не взял. Беспородная я, не красивая – Ты!? – Ты! Краше тебя на всем свете нет!

Как представил себе, что бедная моя девочка одна и в мороз, и в стужу, голодная, холодная, и пожалеть ее некому, и приголубить, – аж сердце оборвалось. И говорю:

– Жить к нам пойдешь. Я с мамкой договорюсь.

– Нет, Ричард, не возьмет она меня. У меня блохи, и грязная я, драная…

– Не говори глупостей! Пошли.

Развернулся я и к деду. Она за мной. Дед смотрит, ничего не поймет. Я ему и говорю: – Посмотри, какая хорошая. Ее Дези зовут. Пусть у нас поживет, а? – А он: – Брысь! – Фу! – Уходи!

Я как заору: – Не прогоняй ее, тогда я тоже уйду!

А он раз меня и на поводок. Попал, как мальчишка. Дези испугалась и убежала. Дед меня тянет, а я упираюсь, рвусь изо всех сил. Да куда там. Мне на День рождения новый поводок с ошейником подарили, теперь так легко не убежишь.

Дотащил все-таки до подъезда, приволок домой.

Я на подстилку упал, лежу и думаю, все – умру.

Как же так? Что случилось? Конечно, хозяйка у нее не сахар, но и с такой жить можно.

Кормит, гуляет, что еще нужно? И тут вспомнил Тосю – Бог мой! Ведь могли бы не просто выгнать, – и не встретил бы я ее никогда на свете. Лежу, слезы катятся. Как она там, на холоде, моя лапочка?

Вечером пришла мамка. Дед ей все и рассказал. Я как услышал, какими словами он Дези расписывает, чуть в драку не полез. Говорит, что подрался я из-за какой-то драной собачонки, что, мол, домой идти не хотел. Расписал мою зорьку, хуже не придумаешь. А мамка сидит, на меня смотрит и головой качает.

– Смотри, смотри, – говорю. Мне без нее не жить. Либо вместе придем, либо я тоже уйду.

Делай, что хочешь, но завтра, когда гулять пойдем, я к ней убегу.

Первый раз мне показалось, что мамка меня не поняла.

Утром, – была суббота, вышли мы на улицу, – метель, холодно. Как представил ее одну в этих гаражах, сердце заболело. Дернулся пару раз, а дед хитрый, с поводка меня не спускает, боится. Так и водил меня всю прогулку на веревке. Удушиться хотелось. Просто невмочь – Единственное, Цезаря встретил. Он мне про Дези все и рассказал. Оказывается, ушла растрепа от мужа, поругалась с ним, а собак с собой не взяла. Вот он и отдал Ники своей сестре, а Дези она не взяла, не понравилась. Он с ней недельку еще помучался, а потом из дома и выгнал. Прибегала она к нему, бедненькая, домой просилась. А ему-то что? Он ее не пустил. Вот и живет теперь моя девочка в гаражах, подбирает на улице, что придется.

Стою, слушаю, а у самого из носа слезы катятся. Что делать? Ума не приложу.

Несколько дней ходил сам не свой. Все пытался поближе к гаражам подобраться. Но мои, словно почувствовали что-то, следили за мной изо всех сил. Так и март подошел. Потеплело, ручьи потекли, боль немного отступила, – забывать я начал Дези. Опять все выходные то на лыжах катаемся, то на велосипеде гоняем. Представляете? – Моя велосипед купила. Ну ладно ролики, но велосипед? – Куда это годится? – Хотя, если честно, мне нравится. По снегу на колесах быстро не поедешь, вот мы и носимся на перегонки. Кто кого. Я ей, правда, уступаю, она женщина, обидится может. И буду я потом дома сидеть, Танюшку с дедом слушать, а она в лесу развлекаться. Тем более там я с компанией познакомился: две сестры и братец. Маша, Даша и Цыган их зовут. Неплохие ребята, правда, строгие. Все черненькие, в белых носочках, со звездой на груди. Втроем в Иваньково всех собак гоняют, когда те к ним пристают. Гуляющие их любят, дом им построили, подкармливают, чем придется. В общем живут неплохо. Моя тоже им целые пакеты таскает, то ребрышки, то сосиски. Мне бы жалко было, но больно они симпатичные, особенно Маша. Так что все хорошо, есть с кем побегать, поговорить, косточки всяким там перемыть.

Правда, был тут у нас случай.

Ехали мы как-то в Иваньково, она на велосипеде, я на своих четырех. Солнышко греет, птички поют, настроение аховое. Мост через речку-вонючку зачем-то на зиму сняли. Люди, что с них возьмешь. Вот и пришлось по льду пробираться. Мамка напрямик, а меня кустик один привлек. Пах он больно уж сладко. Я к нему. Принюхался. Под ним снежок подтаял, ручеек бежит. А он уже растет, тихо пока, скромненько. Молодой еще совсем, зелененький.

Нанюхался я, обернулся, посмотреть, что мамка делает, а она уже на том берегу, меня ждет.

Попрощался я с кустиком, оросил его чуть-чуть и пошел своей дорогой. Пусть знает теперь, что он мой.

Решил перебежать, где поуже. Только направился, а мамка, как закричит:

– Ричард! Нельзя туда! Ко мне! Ко мне!

Женщина, что с них взять. Только подумал, ледок подо мной как треснет, и оказался я по шею в воде. Стою, не знаю, что предпринять. Смотрю, мамка велосипед бросила, ко мне несется.

– Ну, все, – думаю, – Сейчас утонет.

Как рвану изо всех сил к берегу. Сам я пес крепкий, сильный пес. Что мне какая-то лужа.

Выскочил, конечно, на другую сторону без всяких проблем. Моя, как увидела, что я весь мокрый, схватила меня, велосипед и скорее домой. Ну, зачем? Скажите мне, зачем? Я что сосунок от теплой воды простужаться. Вот и покатались в тот раз. Прибежали домой, она меня насухо вытерла, в одеяла закутала и лежал я, как пентюх какой-то, отогревался.

А если честно, приятно. Любит она меня, ох – любит. Запросто бы в ледяную воду бросилась – Не верите? – Зря…

Любовь

Весна! Ура! Настоящая весна. Хорошо-то как – Птички спозаранку поют, солнышко пригревает, кое-где уже травка показалась, молодая, душистая. Все бы хорошо, одно только плохо, пес я уже взрослый, пора бы мужчиной становиться, а я все ни как. Так и бегаю на мамкиных помочах, то ли из-за любви к ней, то ли из-за собственной бесхарактерности. Так и доживешь до седых волос, не познав самую главную тайну. У нас, у собак, что? – Коли взрослый, иди смотри, ищи свою судьбу. А уж коли нашел, хватай, не зевай. Люди, они смешные, считают, что мы монахами рождаемся. Мол, не нужна нам близость, пока ее не познаем, а уж если познали, то вынь и положь несколько раз в год. Сам слышал, мамка с Ларисой об этом болтали. Смехотища – А какой я монах? – Ради своей любимой на край света готов бежать, с волками драться, моря переплывать – Вот так – Стал я, в общем, повнимательнее к женщинам приглядываться, свою половинку искать. Но все что-то не то, – то шерстка не так лежит, то голос противный, а то, как слово скажет, хоть стой, хоть падай… Вот так, – беда.