Баймер - Юрий Никитин

Сергей лихо и на скорости выкатил со двора, погнал машину, явно нарушая скоростной режим. Постарше меня лет на пятнадцать, но с таким запасом оптимизма подобные ржущие жеребцы до глубокой старости остаются Сережами. От них много не ждут, да они и сами всегда довольны своей жизнью, положением.

Он сидел расслабленно, машиной словно бы не управлял даже, сама набирает скорость, перестраивается, а когда встретилась небольшая пробка, этот Сережа без раздумий вырулил на тротуар, промчался, пугая прохожих, миновал место затора, а там снова съехал прямо через бордюр, словно у него не низкосидящий мерс, а всепроходный джип.

– А чо у тебя голова такая? – спросил он вдруг очень серьезно.

– А что в ней не так? – удивился я. Потрогал макушку. – Вроде бы еще не квадратная…

– Даже не лысая, что дивно! И формой, как у людёв… Мне Конон велел привезти яйцеголового, а у тебя голова почти как у человека. Только вот ухи…

– Да какой я яйцеголовый, – ответил я. – Обыкновенный безработный инженеришко.

Машина поворачивала, накручивала спираль, все на огромной скорости, я чувствовал ликование, этот Сергей как-то угадывает смену светофоров, идет на большой скорости, ГАИ, к счастью, не видать, асфальт как бархатный, машина идет будто по ковру.

Машина выскочила на Кутузовский. Здесь шоссе добротное, солидное. Не бархатное, как на современных эстакадах, а именно добротное. И дома по обе стороны улицы, не дома, а слоны. Огромные слоны, что как шли на водопой, приняв за реку блестящую после поливочных машин ленту шоссе, так и остановились: массивные, солидные, грузные.

Затем дорога сузилась, пошла петлять, асфальт в выбоинах, зато по обе стороны показались деревья, выросли в размерах, метнулись навстречу, но струсили столкнуться с железным авто, побежали по сторонам дороги. Да не просто деревья, а густой дремучий лес. Это не какая-то зачуханная Европа, где ни одного дерева, которое само по себе, а не посажено по плану, здесь прямо под Москвой не только дремучие леса, но и вообще места, куда не ступала нога человека.

Деревья бегут по обе стороны ровные, корабельная роща на корабельной роще, даже внутри машины запах хвои, листьев, мха и близость грунтовых вод. Не потому, что в самом деле близко, просто каждый ствол – гигантский насос, что безостановочно тянет из глубин холодную воду – чем холоднее, тем лучше! – прогоняет по стволам, спасая деревья от перегрева, и сбрасывает с листьев, то есть потеет.

Еще поворот, еще, этот Сергей нарезает петли, как автогонщик. Я не спец по машинам, но чувствую, что здесь и мотор усиленный, и тормоза еще те, да и колеса не зря такие широкие, эти уж если схватили дорогу, то их хватку, как у питбуля, ломиком не расцепишь…

Наконец дорога выровнялась, шире не стала, зато асфальт пошел удивительно ровный, по такому же мы гнали час назад на новенькой эстакаде. Показались ворота, в обе стороны тянулся забор, добротный, высокий, из хорошо прокованных чугунных прутьев.

Сергей остановил машину. Из малозаметной будочки вышел квадратный парень в пятнистом комбинезоне, сейчас даже старые бабки ходят в таких, а еще президенты обожают в таких униформах фотографироваться и позировать перед телезрителями.

– Антошка, чо так долго? – спросил Сергей насмешливо. – Сказано же: семь раз отпей – один раз отлей!

Парень, которого Сергей назвал Антошкой, посмотрел недружелюбно:

– Это у тебя такие шуточки, придурок?.. Другого ничего предположить не мог?

Сергей хлопнул себя по лбу, сделал понимающее лицо.

– Ах да, прости, прости… Как жаль, верно, что место клизмы изменить нельзя?

Парень зарычал, явно не так быстр в шуточках, но, судя по его движениям, я догадывался, что в схватке достаточно быстр, а удары молотом в лоб умеет держать лучше, чем уколы булавкой в задницу.

Он заглянул в машину, я ощутил холодный взгляд его рыбьих ничего не выражающих глаз, потом он вернулся, створки ворот поехали в стороны.

Дальше дорога пошла торжественно-чистая, Сергей довольно похохатывал, я молчал, поглядывал искоса на него, очень вроде бы не похожего на меня, однако…

Остроумие, мелькнула суматошная мысль, – это всего лишь острый язык, а вовсе не ум, а в наш век информации так и вовсе просто емкий хард в черепе. А то, что ныне сходит за остроумие, – всего лишь быстро работающая поисковая машина подобно Rambler’у или Apport’у. Но это заемное остроумие намного заметнее, чем ум, и вот уже остроты сыплются со всех сторон, каждый тинейджер украшает свою речь шуточками, приколами, хохмочками… Я сам украшаю, чтоб не выглядеть слишком занудным, и этот бот за рулем тоже украшает, и все-все украшают, от президента страны до самого сопливого первоклассника… так размываются грани между умным и придурком, богатым и бедным, старым и молодым – демократия, мать ее! Весь мир становится одинаково ироничным, а мы все вот это… старательно принимаем за ум. Вроде бы мы сами умные, с умными общаемся, умные вокруг нас мельтешат туды-сюды, туды-сюды.

По обе стороны ухоженный газон, а деревья все как будто перенесены с картин допотопных рисовальщиков: огромные и толстые, с красиво изогнутыми ветвями, с наплывами на потрескавшейся коричневой коже, широкие, а под сенью ветвей… что такое сень?.. поместится целая рота. Или барин со слугами, наложницами и прочими баядерками.

За редкими деревьями показался замок. Сергей вел машину уже медленно, осматривался. Деревья уходили в стороны, замок приближался, это оказался хоть и не замок, но особнячок, который средний герцог счел бы неплохим замком. Три этажа, а сверху еще и мезонины, если это мезонины. Словом, всякая надстроечная лабуда, башенки, фиговинки, навороты, а под таким особнячком-замком наверняка еще и подземные гаражи, сауны и прочие штуки уходящего века. Единственное, что меня заинтересовало, так это параболическая антенна класса хай-энд-зэкс на крыше. Это не только прием телепередач, но и всякие другие возможности, о которых пока только мечтаю с отвисшими до пола слюнями, не поскользнуться бы…

Слева от дорожки за кустами мерными толчками вздымаются серебряные струи. Машина двигается бесшумно, я опустил стекло, слушал журчание. Кусты расступились, струи бьют вокруг скульптурной группы, где Геракл разрывает пасть писающему мальчику. В воздухе пахнет свежестью, будто совсем-совсем рядом море, альбатросы и люди Флинта песенку поют.

В сотне шагов слева от дороги маленький пруд. Камни у самой воды блестят, как огромные яйца динозавров. На той стороне пруда столы под огромным раскидистым дубом. Наверное, дубом, я в вегетатике не силен, для меня есть только сосна, ель и береза, а все остальное – дубы. За столами люди, судя по манерам – NPC’ы, я рассмотрел белоснежные скамьи с резными спинками, настолько ажурные, словно вырезаны из слоновой кости.