Рыцарь из ниоткуда - Александр Александрович Бушков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это еще ни о чем не говорит. Из Хелльстада за всю его историю тоже почти не выползало ничего необычного. Но попробуйте туда сунуться…
История планеты длинна. До людей у нее были другие хозяева – а до тех властвовал кто-то еще. Там, внизу, может оказаться целый мир, о котором мы ничего не знаем, – и, если хотя бы сотая часть легенд правдива, этот мир любовью к человеку не проникнут.
– Не слишком ли много страхов вокруг подземного хода, соединяющего берега?
– Даже в обычных катакомбах, оставшихся после добычи камня, в туннелях, где проходят подземные стоки и водопровод, случаются странные и страшные вещи.
– Вы пришли меня отговаривать? – спросил Сварог.
– Я не вправе. Но братья просили передать: они ни за что не отвечают.
Это может оказаться смертельно опасным.
– Да что вы говорите! – хмыкнула Мара. – А мыто до сих пор занимались безобидной игрой в «четыре волчка»…
– Не перебивай старших, – хмуро сказал Сварог. – Простите, святой отец, но она права. В нашем положении не привередничают.
– Я все понимаю. Но опасаюсь за вас. Вчера к братьям пришел и попросил убежища стагарский колдун – насколько я понял, тот самый, что жил у Сенгала. Убежище ему по старинному обычаю предоставили, хотя и посадили под замок до тех пор, пока не найдут способа переправить его подальше. Так вот. Он невероятно напуган и, представьте, знает о ходе, берущем начало в церкви. Но бежать по нему категорически отказался, предпочтя запертую снаружи келью и ожидание…
– Я бы его сразу пристукнул, – сказал Сварог. – Подослали, быть может?
– Нет, – усмехнулся отец Калеб. – Братья не склонны к излишней доверчивости и жизнью умудрены. Наша церковь в свое время побывала и гонимой, что не прибавило ни беззаботности, ни легковерия. Есть клятвы, которые стагарцы не нарушают, и лгать после их произнесения не способны.
Братья подвергли его должному испытанию. Скорее он производит впечатление человека, слишком поздно осознавшего, во что он впутался.
– Иногда и я сам на себя произвожу такое впечатление, – проворчал Сварог.
– Вечная беда стагарцев – они столь часто балансируют меж добром и злом, что иногда достаточно одного опрометчивого шага…
– Могу я с ним поговорить, перед тем как спущусь в подземелье?
– Отчего бы нет… С наступлением ночи…
– Послушайте, мне только что пришла в голову гениальная мысль, – сказал Сварог со скромностью Ньютона, секунду назад получившего по темечку историческим яблоком. – Почему необходимо дожидаться ночи, чтобы спускаться в подземелье? Там же темно и так, в любое время суток…
– Действительно… – механически кивнул отец Калеб, но тут же его лицо вновь приняло озабоченное выражение.
…Отбытие их с Бараглайского Холма прошло незамеченным широкими кругами богемы. Отец Калеб, вновь обрядившийся кучером, пригнал вместительный рыдван, в каких ездили горожане средней руки. Творческие люди весьма ревниво следят за успехами и жизнью тех своих коллег, кто хоть чуточку именит, но отъезд третьеразрядной балаганной труппы (равно как и ее прибытие несколько дней назад) никого не интересовал. Поскольку неоплаченных счетов за ними не числилось, лавочники и трактирщики и не встрепенулись. Один квартальный стражник бдительно заявился окинуть рыдван зорким оком – но, получив двойной серебряный аурей, смягчился и пожелал счастливого пути (Сварог сообщил ему, что они намерены немного подработать на купеческой свадьбе).
Мэтр Анрах появился во дворе, когда Сварог уже собирался последним залезть в дряхлый экипаж. Подойдя, виновато развел руками, тихо сказал:
– Ничего не нашел, уж не посетуйте…
– Зато я, кажется, нашел, – сказал Сварог.
– Что ж, ни о чем не стану спрашивать, но… – он помялся. – Не знаю, поможет ли это вам… Почти все авторы при упоминании о подземельях советуют беречься зеркал.
– Что они имеют в виду?
– У меня осталось впечатление, что они не знают этого сами. Просто повторяют пришедшее из глубины веков предупреждение. Вы учтите на всякий случай…
– Учту, – сказал Сварог. – Прощайте. Может, встретимся когда-нибудь…
Залез в рыдван, окинул взглядом свое воинство. Воинство держалось бодро и браво, на сей раз без всякого наигрыша – впереди замаячила надежда, а это перевешивало все связанные с оною возможные опасности.
Капрал Шедарис держал на коленях последнее достижение пытливой конструкторской мысли – громадный четырехствольный пистолет, каковой извлек, едва оказавшись в повозке.
– Ты его спрячь пока, – сказал Сварог. – Уличных боев, право слово, не предвидится.
Капрал не без сожаления упрятал громоздкое чудо техники в мешок.
Паколет поерзал на лавке:
– Наши ребята плели про катакомбы всякие страхи…
– Вот и проверим, – сказал Сварог, взглядом приказав ему заткнуться.
Покосился на Делию – она выглядела так, словно и радоваться хотела, и боялась обмануться.
– Ничего, ваше высочество, – сказал Сварог. – В следующий ваш проезд по улицам этого беспокойного города встречать вас будут совершенно иначе, клянусь…
Он и сам искренне верил в то, что говорил. Делия устало улыбнулась ему, а тетка Чари вздохнула:
– Великие небеса, как спокойно и беззаботно жилось в пиратах… Нет, понесло же меня на сушу…
– Зато на суше не утонешь, – сказал Сварог.
– Да уж, кому быть повешену…
– Бросьте, – сказал он. – Я всегда успею возвести вас всех в дворянство. А дворян вешать не положено. С ними обходятся со всем возможным почетом, голову сносят церемониальным мечом и непременно на золоченой колоде. Это вам не грязная веревка, натертая прошлогодним дешевым мылом…
Шуточка была цинично-казарменная, но такие лучше всего и действуют в подобных переделках…
Церковь святого Круахана, сложенная из темно-красного кирпича, вздымала к небу три колокольни с острыми шпилями и немного походила на крепость – малым количеством окон и толщиной стен. Последний раз ее отстраивали из развалин пятьсот лет назад, до Латеранского трактата[2K26], и это сказалось на настроении зодчих. Впрочем, и новые храмы, принадлежавшие Братству святого Роха, были построены так, чтобы отсидеться в них при осаде: загадочное братство, посвятившее себя борьбе с черной магией, не без оснований опасалось коварных сюрпризов.
Чем оно занималось, плохо представлял даже Гаудин – по наблюдениям Сварога, державший в отношении Братства почтительный нейтралитет. Но если где-то обнаруживался пробитый серебряной стрелой маг или таинственно сгорала подозрительная антикварная лавка, грешившая продажей книг из Черного Перечня, можно было прозакладывать голову, что в девяти случаях из десяти здесь не обошлось без нелюдимых братьев в коричневых рясах…
Один такой встретил их у входа – мрачный широкоплечий монах, на которого даже бывалый капрал косился с уважением. На поясе у него висел скрамасакс[2K27] в железных ножнах и три символа Братства – серебряный клеверный трилистник, бронзовая фигурка коня
