Гибель советского кино. Интриги и споры. 1918-1972 - Федор Раззаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как мы помним, Калик покинул СССР в 1971 году, Панич спустя год – в июне 1972 года. Причем никакие уговоры родственников на него не подействовали. А ведь его мать-еврейка ехать в Израиль отказалась (сказала: «Я вышла из местечка и в местечко не вернусь»), а двоюродный брат... отвесил отъезжанту пощечину и осудил его. Поэтому на проводы Панича никто из его родственников не пришел – была только мама.
Между тем, уже вскоре после приезда в Израиль, Панич понял, в какую яму он угодил. Оказалось, что никому он там особо и не нужен. По его же словам:
«Выехавший за полгода до нас режиссер Миша Калик писал нам из Израиля:
«Не теряйте времени, ребята, учите иврит. Вас ждут шикарно оборудованные студии и американская кинотехника...»
– Миша! Зачем ты это писал?
– Я думал, что если я буду не один, а соберется много из бывших советских кинематографистов...
– Какие студии? Кто нас ждет?
– А разве я не в таком же говне, как и вы? А так – я не один...
Он – «не один». Очень скоро нас набралось почти сорок человек, у кого в документах стояли профессии кинорежиссер, кинооператор, монтажер, актер.
Вот и собрал нас всех министр культуры Израиля Игаль Алон... Он буквально молил «русских интеллектуалов» пойти работать учителями в школы, особенно в арабские школы, и преподавать в них что угодно... Мы сочли Игаля Алона «типичным советским агитатором», тем более что он из социалистической партии, и к разговору с министром культуры больше не возвращались...
Мы решили кто как мог пробиваться «своим путем»...»
Чуть позже судьба свела Панича с известным израильским кинематографистом – госпожей Маргот Клайзнер, которая сказала ему то же самое, что и министр культуры. Цитирую:
« – Я не понимаю, что вы делаете здесь?
Маргот Клайзнер встала из-за своего громадного письменного стола, тяжело прошла к окну и театрально распахнула его. За окном – сад, в саду – зеленая лужайка. На лужайке – человек десять-двенадцать молодых людей.
– Эти юноши и девушки закончили профессиональные киношколы в Лос-Анджелесе и Риме, в Лондоне и Париже. Они все – евреи. Они все приехали сюда, как и вы, делать израильское кино. Они в совершенстве владеют английским и ивритом. Но и для них: эйн брира! (Нет выхода! – иврит). Почему никто из вас не хочет понять, что мы – маленькая страна и мы не можем делать больше двух-трех картин в год. И наши зрители в основном – это арабы...»
Короче, Панич оказался в патовой ситуации. Работать по профессии он не мог, а ни в каком другом качестве он себя не видел (идти в учителя ему, видимо, казалось оскорбительным). Еще более оскорбительной была для него мысль о возвращении на родину. Однако и жить на скудное эмигрантское пособие ему тоже не улыбалось. Поэтому он выбрал иной путь – путь служения идеологическим врагам своей недавней родины. В итоге бывший советский актер оказался в штате радиостанции «Свобода» в Мюнхене, которая содержалась на деньги ЦРУ. Причем взяли его после творческого экзамена, на котором он должен был прочитать нобелевскую лекцию Солженицына (для западных идеологов эта речь стала неким «детектором лжи», на котором они проверяли искренность своих новых слуг). Панич проверку на этом «детекторе» выдержал с честью: прочитал ее с таким воодушевлением, что из глаз его брызнули слезы. То ли от излишнего пафоса, то ли от желания понравиться своим новым хозяевам. Увидев это, даже одна из тамошних начальниц не смогла скрыть своего омерзения:
– Расплакался у микрофона... Думает, что ему за это заплатят больше...
Однако именно эта слезливость решила исход дела: Панича зачислили в штат подрывной радиостанции, и он в течение нескольких лет брызгал уже не слезами, а настоящим ядом в сторону своей бывшей родины. Сам он утверждает, что таким образом боролся против коммунистической тирании. Дословно это выглядит так:
«Передачи „Свободы“, как я теперь понимаю, воздействовали не впрямую, они действовали на подсознание и способствовали тому, что на территории СССР вырастало первое поколение „небитых“ людей. И уж как бы там сегодня ни относились к „колокольчикам“ „Свободы“, звуковой эмблеме нашей радиостанции, свой вклад в дело раскрепощения всего мира она внесла...»
Ну, какое раскрепощение наступило на территории бывшего СССР, мы теперь хорошо видим – раскрепостили в людях в основном все самые низменные инстинкты. «Колокольчики» «Свободы» принесли нам такую свободу, что впору снова совершать Октябрьскую революцию. Вина таких людей, как Панич, во всем происшедшем несомненна, только они вряд ли в этом когда-либо признаются – перевертышам и предателям подобные порывы не свойственны.
В своих мемуарах бывший артист весьма нелестно характеризует своих начальников на «Свободе». Цитирую:
«Нас с Людой (жена Панича. – Ф. Р.) поражало, как это свободолюбивые американцы находили в нашей среде таких особей и делали из них директоров, старших редакторов, начальников отделов? Выслуживаясь перед американскими начальничками, наши «капо» делали карьеру, а уж ради нее...»
Выходит, себя Панич к этим выслуживающимся не относит. Интересно почему? По мне, такой же «ползающий на брюхе» (по В. Высоцкому), как и все остальные «свободнорядцы». И «свободолюбивые» американцы это прекрасно понимали, потому и создавали в подведомственных им учреждениях обстановку террариума, где действует принцип «наплюй на ближнего, нагадь на нижнего». Предателями и отщепенцами именно так легче всего управлять.
Кстати, на путь предательства становились не все отъезжанты. В тех же мемуарах Панича есть упоминание о советском журналисте Василии Сечине, который долгое время работал в «Комсомольской правде», а в середине 70-х годов уехал на Запад. Его пытались заманить на «Свободу» в качестве рецензента, но он отказался, заявив: «Я бежал из СССР не для того, чтобы кого-то здесь „рубить“!..»
В итоге Сечин оказался в лагере беженцев и жил на скудное пособие. Потом самостоятельно выучил немецкий язык и устроился работать в театр в качестве режиссера. И весьма в этом деле преуспел – ставил спектакли не только в Германии, но и в Швейцарии. Чуть позже выпустил книгу мемуаров, где написал, что одной из своих жизненных удач считает то, что не соблазнился на «жирный куш» и на работу на радиостанции «Свобода».
Отметим, что, когда осенью 1973 года Израиль вступит в очередную войну (войну Судного дня) и потерпит поражение, это несколько собьет вал еврейской эмиграции из СССР, однако не намного. Большинство советских евреев не передумают уезжать из СССР, но стопы свои направят уже не «в», а «от» Израиля – в основном в США. Как напишет по этому поводу А. Солженицын:
«Потек просто – массовый побег от трудовой советской жизни в легкую западную, по-человечески вполне понятный. Но в чем же тогда „репатриация“? и в чем „духовное превосходство“ тех, кто решился на выезд из „страны рабов“? Советские евреи, добившиеся эмиграции, в те годы звонко возглашали: „Отпусти народ Мой!“ Но это была – усеченная цитата. А в Библии сказано так: „Отпусти народ Мой, чтоб он совершил мне праздник в пустыне“ (Исх.5:1). Но что-то много отпущенных – поехали не в пустыню, а в изобильную Америку».
От «Джентльменов удачи» до «Всадника без головы»
Несмотря на ту критику, которая прозвучала в постановлении ЦК КПСС и на октябрьском (1972) пленуме СК, в целом ситуация в советском кинематографе складывалась тогда вполне благополучно. Даже успехи главного конкурента – телевидения, которое с каждым годом набирало очки, не сильно сказывались на популярности важнейшего из искусств. Тот даже заключил с конкурентом джентльменское соглашение: обязался ежегодно предоставлять для показа свои новинки. В итоге многие блокбастеры большого экрана оказались на ТВ спустя всего лишь год (а то и меньше) после своей премьеры на большом экране. Так, в 1970 году это были следующие фильмы, вышедшие в прокат всего лишь год назад: «Неподсуден», «Новые приключения неуловимых», «Бриллиантовая рука», «Влюбленные», «Деревенский детектив», «Мертвый сезон», «Виринея», «Тренер», «Фальшивая Изабелла» (Венгрия).
В следующем году список фильмов, перекочевавших с большого экрана на телевизионный, выглядел уже куда более внушительно: «Белое солнце пустыни» (причем фильм в течение года показали по ТВ аж 4 раза!), «Посол Советского Союза», «У озера» (показали два раза), «Смерть филателиста», «Начало», «Улица тринадцати тополей», «Пассажир с „Экватора“, „Тройная проверка“, „Директор“, „Обвиняются в убийстве“, „Сюжет для небольшого рассказа“, „Цветы запоздалые“, „Снегурочка“, „Старая, старая сказка“, „Смерть индейца Джо“ (Румыния – ФРГ – Франция), „Графиня Коссель“ (Польша), „Господин Никто“ (Болгария), „Звезды Эгера“ (Венгрия), „Похищенный“ (ГДР), „Пан Володыевский“ (Польша), „Девичий заговор“ (Польша), „Подозревается доктор Рот“ (ГДР).
