Записки несостоявшегося гения - Виталий Авраамович Бронштейн

Ваше сиятельство, граф Лишневский!

Простите мой любимый Херсон, где Вы утратили всё: жизнь, любовь и даже фамилию!

368

Досадная невстреча с любимой на земле — давно состоялась на Небе, и сегодня, взирая со

своих высот на наши грешные уделы, Вас разве что веселит, как более ста лет любой, попавший на подворье Екатерининского собора, с изумлением разглядывает

единственную в мире могилу неизвестного генерала, задаваясь вопросом: кто это?

Хотел закончить словами «Спите спокойно, генерал!», но вовремя спохватился: ведь

спим, наверное, все мы, коль должно было пройти столько лет, чтобы с Вами

познакомиться.

===============

ДОКТОР В.З. ЗИЛЬБЕРШТЕЙН

Расскажу об одном из главных действующих лиц в истории Херсонской больницы имени

А. и О. Тропиных (в народе — «Тропинка») — докторе Владимире Зиновьевиче

Зильберштейне. Краткая справка об этом человеке: родился в 1886 году в купеческой

семье, закончил Новороссийский (Одесский) университет в 1910 году, врач-окулист.

Десятки лет руководил Тропинкой. Умер в 1955 году в возрасте 69 лет.

Вот что написано о нем на больничном сайте:

«…Линейка, запряженная лошадкой, каждое утро привозила Владимира Зиновьевича с

улицы Суворова, где он жил, в больницу, расположенную тогда на далекой окраине

Херсона. Свой обход главный врач начинал с родильного отделения, справляясь о

количестве родившихся и состоянии их здоровья. Затем он обходил все корпуса, непременно заглядывал на кухню, не забывая и о конюшне, осматривал и оранжерею -

здесь готовились букеты для отделений. Дело в том, что по заведенным тогда правилам

утром садовник разносил в отделения приготовленные букеты цветов. Наиболее красивые

и пышные Владимир Зиновьевич рекомендовал относить в детское и родильное

отделения. Вспоминает буфетчица хирургического отделения Финенко: "Будучи на

сносях, я продолжала работать. Схватки начались у меня во время раздачи обеда. Анна

Васильевна Кузьменко сообщила об этом Владимиру Зиновьевичу. Он сказал:

"Немедленно в родзал!" Но я все-таки продолжала раздавать обед, а когда обед

закончился, пошла в родзал в сопровождении Анны Васильевны. Владимир Зиновьевич

при родах присутствовал. А утром пришел ко мне с огромным букетом темно-красных

роз. Разве такое можно забыть?"

369

Владимир Зиновьевич был оперирующим окулистом, вдумчивым врачом, знал

акушерство, слыл искушенным терапевтом, действительно, образцом земского врача, который "и швец, и жнец, и на дуде игрец". Он сплотил коллектив и так организовал

работу в больнице, что в послевоенные годы. "Тропинка" постоянно занимала первые

места в смотрах лечебных учреждений города.

Скорее всего, только поэтому уже на следующий день после начала Великой

Отечественной войны на базе больницы организовали эвакогоспиталь № 1959, который

возглавил майор медслужбы В.З.Зильберштейн. Все 1418 дней войны госпиталь

действовал как медицинское учреждение Красной, а затем Советской Армии».

А теперь я расскажу о том, что запомнилось лично мне об этом человеке. Во времена

нашего знакомства он знал обо мне куда больше, чем я о нем: ведь к моменту его смерти

мне только исполнилось 10 лет. Насчет пролетки, то мне действительно врезалось в

память, что каждое утро, независимо от погоды, стояла ли зимняя тьма или начинался

погожий летний денек, ровно в 6.30 раздавался цокот копыт — доктор уезжал на работу.

Интересно, в те послевоенные годы у главврача городской больницы не было служебного

автомобиля, и иметь свой персональный конный выезд было вполне престижно. А какой

автомобильный парк сегодня в любом медучреждении… Наверное, лечат лучше. Он жил

в доме № 10, по улице Суворовской, принадлежащем его отцу, купцу 1-й гильдии, Зиновию Зильберштейну. Дом был большой, просторный, в нем умещался и ювелирный

магазин хозяина, и 7 или 8 больших жилых комнат.

После освобождения Херсона несколько комнат в его доме заняло Международное

общество Красного Креста и Красного Полумесяца, которое возглавляла моя бабушка, Млода Исааковна Эльзон. Доктор вернулся с фронта, вновь возглавил Тропинку, а на

бабушку за уплотнение не обижался, они даже стали друзьями. Иногда он заходил по

вечерам к бабушке, чаще — она брала меня и приходила пить чай к нему. Они вели по

вечерам долгие беседы, мне было скучно, и я просматривал книги в его огромной

библиотеке. Все они были украшены одним рисунком, который встречается сегодня в

некоторых книгах уже моей библиотеки, доставшейся мне по наследству от бабушки.

Хорошо помню, как она радовалась таким подаркам, и всегда старалась тоже

отблагодарить его взамен чем-то.

В.З.Зильберштейн уже много лет был вдовцом. За его хозяйством приглядывала

чистоплотная сельская женщина, она же имела там свою комнату. Помню, как он всегда

вежливо и корректно обращался к ней только на «вы»: — Дуся, будьте любезны, принесите, 370

пожалуйста… Через несколько месяцев после его смерти из Ленинграда приехал его сын, известный ученый, с которым они не поддерживали каких-либо отношений, и просил

домработницу дать ему на память несколько книг из отцовой библиотеки. Та отказала, он

зашел к бабушке, представился и попросил помочь ему. Бабушка пошла, о чем-то громко

говорила с той женщиной, делала упор на то, что «профессор приехал из самого

Ленинграда», и сын доктора получил, наконец, разрешение взять на память книги. После

этого бабушка пригласила его к себе, накормила, расспросила, а уже вечером (я почему-то

запомнил этот разговор) возмущенно рассказывала моей маме, что служанка доктора

Зильберштейна называет себя его женой и панически боится возможных наследников.

И еще я запомнил, что доктор Зильберштейн в свои последние годы почему-то увлекся

произведениями Ленина и говорил бабушке: — «Боже мой, Млода, здесь же сплошная

склока… Все у него плохие: Плеханов — такой, Аксельроде — сякой, тот — ренегат, этот –

безмозглый дурачок, а вся интеллигенция чохом — г…». Бабушка оглядывалась на меня, просила его прекратить, а потом строго наказывала мне не распространяться об этих

разговорах, отчего, наверное, и запомнил я это. Теперь, спустя годы, когда мне примерно

столько же лет, сколько тогда было им, я понимаю, что доктор Зильберштейн был в

высшей степени порядочным, достойным человеком, и то, что он так доверял моей

бабушке, говорит в ее пользу, и мне очень приятно.

***

И еще одна странная история, связанная с этим человеком. Его отец был купцом первой

гильдии, владел ювелирным магазином, где впоследствии жила моя бабушка. После его

смерти магазин был закрыт. Доктор наследовал состояние отца. В послереволюционные

годы у него была жена, к сожалению, душевнобольная, месяцами лечившаяся в клинике, и

сын, приезжавший в Херсон и получивший в память об отце несколько книжек. Многих

интересовало, куда делись ценности, находившиеся в ювелирном, ведь в те времена, можно не сомневаться, власти проводили в таких местах