Преступный человек (сборник) - Чезаре Ломброзо

На недавнем противоалкогольном митинге в Турине один рабочий в ответ на звонкие фразы и предложения драконовских законов сказал: «Дайте нам дешевый театр или по крайней мере открывайте его в те дни, когда мы ходим в кабак (по праздникам), а иначе мы всегда будем ходить в последний». Здесь кстати вспомнить, что, по словам Форни, в одной важной стране кабатчик избил палкой антрепренера театральной труппы за то, что со времени прибытия этой труппы он стал получать только половину дохода.

Предложение рабочего не было даже поставлено на голоса, что еще раз доказывает, до какой степени наше общество сбилось с толку.

4) Недостаток сродства между расами. Мы уже говорили, что совместное существование нескольких не сливаемых друг с другом рас в одном государстве всегда служит постоянной угрозой общественному порядку.

Борьба между этими частями нации становится неизбежной, раз каждая из них может рассчитывать добиться власти. А результатом этой борьбы будет или подчинение и даже исчезновение рас более слабых физически и нравственно; или распадение государства и отнятие у него территорий соседями; или наконец, утомившись борьбой, различные части государства сойдутся на взаимных компромиссах, чтобы устроить сожительство более прочным образом. Австрия и Турция служат ярким примером пертурбаций, создаваемых борьбой национальностей, и доказывают, что исход этой борьбы скорее зависит от естественного и неизбежного развития этнических сил, участвующих в конфликте, чем от гениальности государственных людей.

Если руководствоваться историческим опытом, то в тех случаях, когда господствующая народность по могуществу и интеллектуальной культуре стоит ниже подчиненной, ей бы следовало добровольно отказаться от господства, так как иначе оно будет сброшено (примеры: Соединенные Штаты, Греция, Голландия); но тщеславие и ближайшие интересы ослепляют обыкновенно господствующую народность и не позволяют ей принять это мудрое решение, пример которого подала Англия в вопросе об Ионических островах. Легче соглашаются на относительное освобождение, как сделала Австрия по отношению к Венгрии и Англия для своих колоний; уменьшая, таким образом, трение, можно ослабить и поводы к политическим преступлениям, тем более что народы, управляясь сами собой, лучше видят и скорей устраняют недостатки своего политического строя.

Политика сепарации и частных автономий приложима и к одной и той же национальности, если различные условия существования разделили ее на части, лишенные сродства друг с другом.

Одинаковый для всех закон явился бы тогда подобием одинакового костюма для людей разного роста и размеров; стесняя и раздражая большинство, он вызывал бы революционные стремления.

Так, в Италии, например, объединение состоялось только по форме, а не по сущности. Можно сказать, что она делится не только на северную, южную и островную, но и на более мелкие части.

Итальянская уголовная статистика за последние двенадцать лет ясно показывает, что разделение государства по расам, нравам, тону печати, наречиям, внешнему виду еще резче выражается на преступности.

Италия, значит, остается разделенной и в своих отношениях ко злу. Объединить ее насильственно, при помощи законов и наказаний, значило бы насиловать человеческую натуру. Очевидно, например, что ввиду преждевременности физического развития в некоторых областях не только не следует наказывать обывателей этих областей за изнасилование двенадцатилетней девочки, точно так же как за это преступление наказывают в другом месте, но что и самый уровень совершеннолетия перед законом должен быть изменен для южной и в особенности островной Италии. Во всяком случае, нельзя ничего окончательно решать по этому вопросу до тех пор, пока практика не покажет, до какой степени психическое развитие в этих областях соответствует физическому. Иначе закон будет одинаков, но он не уменьшит числа преступлений и превратится в фикцию.

То же можно сказать и относительно образования, которое должно быть поставлено там, где 80 % обывателей не умеют читать и писать (островная Италия), иначе, чем там, где безграмотных только 25 % (Северная Италия).

Для того чтобы действительно, а не на бумаге только объединить страну, пришлось бы уравнять нравы и обычаи, климаты, почвы, культуру, а иначе одинаковый закон будет походить на тот указ, которым предписывалась перемена языка. Можно мучить и угнетать народ, но заставить его переоценить язык совершенно немыслимо. Такой указ доказывает только невежество деспотов, которых провидение допускает руководить народами.

Франция в этом отношении дала нам поразительный пример, когда захотела управлять Корсикой так же, как Рейнским департаментом; она там ввела единство языка, но вызвала вечно непрекращающийся бунт.

Всей Корсикой управляют пятнадцать-двадцать семейств. Некоторые из них располагают только сотнями, а другие – несколькими тысячами избирателей, которых заставляют вотировать, как хотят. Пятьдесят семей вот уже двадцать лет беспрекословно подчиняются одной; независимая частная жизнь совершенно невозможна, так как одинокий человек ничего не добьется.

Члены семьи с удивительным самоотвержением рискуют жизнью, чтобы поддержать своих. Вообще на острове царствуют два течения: одно современное, вдохновляемое идеалами права и равенства, другое – старинное, традиционное, не могущее подняться над интересами семейной ассоциации.

Мировые судьи там пользуются большой силой и вполне подчинены партии, которая их назначила. При составлении выборных списков они распоряжаются как хотят, вставляя и вычеркивая имена согласно выгодам этой партии и вопреки закону. Результатом являются иногда крупные проступки. Некий Франческо Риччи, например, был вычеркнут из списка по настоянию фамилии Мораккини; рассерженный этим, он на муниципальных выборах застрелил одного из Мораккини, а когда его упрекали за убийство, то сказал: «Если б я не убил, то меня сочли бы за труса».

Главной работой партий на Корсике является стремление завладеть печатью мэрии – suqillo. Мэр там пользуется еще большей властью, чем мировой судья, и нет произвола, которого он не мог бы себе дозволить. Судья разбирает дела гласно и публично, а мэр работает у себя в кабинете, один или с помощью единомышленников и без всякого контроля. Прокурор республики, живущий в Бастии, может сколько угодно требовать от него исправлений, указываемых противниками, мэр только посмеивается.

На Корсике имеется 364 коммуны, и в 1884 году 164 из них протестовали против обманов и подлогов на выборах.

В Пальнеке мэр Бартоли три раза откладывал выборы в ожидании удобного момента; в четвертый раз (28 сентября 1884 года) он с утра заперся с 80 своими сторонниками в мэрии и никого туда не пускал. Противная партия устроила штурм, но была отбита ружейными выстрелами; стрельба продолжалась целый день и дала много убитых и раненых. Противники Бартоли заявили префекту, что «скорее умрут, чем согласятся быть рабами».

Мэры почти всегда устраивают мэрии в своих домах, за что получают плату с общины. Они и их сторонники распоряжаются общинным имуществом как хотят. В Ольметто были большие общинные земли; теперь их нет – самая сильная партия распределила их между своими сторонниками.

При распределении податей вся тяжесть последних возлагается на противников, а сторонники не платят почти ничего.

В 1885 году по всей Франции было 42 523 аграрных правонарушений, и из них на одной Корсике 13 405 – целая треть! Да еще не надо забывать, что протоколы там составляются только против партии, не стоящей у власти.

Почти то же можно сказать и о Сардинии, и о Сицилии, и даже о городе Неаполе, где честные люди поручают борьбу с бесчестными своего рода разбойникам и где, в сущности, выборами заведует одна каморра.

Для того чтобы уничтожить опасность, обусловленную недостатком этнического сродства между расами, для того чтобы ослабить антисемитизм например, смешанные браки служат лучшим средством. К той же цели приводят всякие тесные связи между расами – в армии, на выборах, в суде, даже на кладбищах, равно как и все стремления сгладить разницу в культе, нравах и обычаях.

Кроме того, следовало бы, если возможно, учреждать смешанные суды, составляя их из представителей враждующих рас.

Единственной примиряющей политикой по отношению красам, совершенно не ассимилирующимся, каковы, например, индийские касты, фанатическое мусульманское население Египта и т. п., было бы, напротив того, старание избежать всяких попыток к примирению или, лучше сказать, к тесным сношениям, т. е. скрупулезное поддержание status quo во всех его особенностях, не исключая уважения к писаной бумаге (в Индии), как это делали римляне и англичане.

5) Децентрализация. Спенсер видит будущность политического общества в децентрализации. «Благодаря ей, – пишет он, – муниципальные власти будут пользоваться законодательной и административной независимостью, подчиняясь авторитету центральной власти лишь постольку, поскольку это нужно для поддержания государственной связи между отдельными областями, для ограничения и защиты прав частных лиц, которые принадлежат государству».