Практическое руководство по злу - overslept

что из девушки, не верящей в сказки, я превратилась в злодейку, живущую в них. В конце концов, это не имело значения. Я была убеждена. Мой выбор был сделан. Я продала ту маленькую душу, что у меня была, чтобы обменять ее на меч и право использовать его, чтобы превратить Творение во что-то, что мне больше подходит. Одинокий Мечник думал, что освобождает Кэллоу, но все, чего он добился, — это сотворил несколько трупов и всхолыхнул старые знамена. Изменения, настоящие перемены, должны были быть встроены в те самые институты, которые объединяли нации. Все остальное просто рассыпалось бы в прах в течение жизни, когда человек, который управлял ими с помощью чистой силы личности, умер. Я изучила поражения и триумфы Империи и поняла следующее: чтобы изменить Творение, недостаточно просто убить те его части, которые противостоят тебе. Можно всю жизнь бушевать в приливе, как это делали многие Императоры и Императрицы Ужаса, но никакое количество летающих крепостей и древних ритуалов вознесения не принесут вечной победы.

Более тысячи лет Праэс безуспешно пытался вторгнуться в Королевство с помощью безумных и тщеславных планов, но все они ни к чему не привели, потому что реальность была такова, что армии Кэллоу были сильнее, чем армии Империи. Мой учитель победил, потому что признал этот факт, а затем превратил Легионы в нечто, отражающее результат, которого он желал. Никакой армады горгулий, никаких кораблей с детскими жертвоприношениями, только терпеливый труд истинной реформы. Если я хотела, чтобы Кэллоу был в безопасности и процветал, мне нужно было проделать именно такую работу.

Что-нибудь иное, и я была бы просто злодейским зеркалом Уильяма, покушающимся на статус-кво и бесполезно пытающимся опрокинуть его по одному трупу за раз. Одной мысли об этом было достаточно, чтобы меня захлестнула новая волна ярости. Чего, по мнению Мечника, он этим добьется? Держать в заложниках целый город, чтобы убить одного человека. Более пятидесяти тысяч жизней рискуют ради гамбита, который даже не выиграет войну, а только расширит ее. Я отпустила не столько героя, сколько чуму.

Я продолжала копаться в своих мыслях, когда мы свернули за угол, но звуки борьбы впереди резко вернули меня к тому, что было здесь и сейчас. Улица перед нами сузилась, и мои легионеры соорудили там баррикаду: острые деревянные щиты и реквизированные колесницы преграждали путь, за исключением узкого прохода. За баррикадой должны были стоять легионеры с арбалетами, но их нигде не было видно. Нетрудно было понять почему: кто-то пробился сквозь колесницу с грубой силой, расколов ее пополам и столкнувшись с солдатами вплотную. Не говоря ни слова, я обнажила меч и подняла щит, ускоряя шаг, пока не догнала Масего.

— Впереди Имена, — с облегчением произнес Подмастерье. Понятно: если они были здесь, убивая моих людей, они не собирались охотиться за головой его отца. — Их двое. Наши прежние друзья, если повезет.

Удача — это для людей без Ролей, подумала я. Наши жизни были расписаны наперед с того момента, когда мы заявляем о своей силе.

— Сосредоточься на Фокуснике, — приказала я. — Хакрам, мы убираем Охотника. Быстро, пока он не нанес еще больше вреда.

— Да, — проворчал мой адъютант. — Давай еще немного сравняем счет.

Мы пробежали через разрушенную баррикаду, миновав горстку трупов легионеров — большинство из них были ранены копьями, хотя по крайней мере один был частично сожжен. Забавно, что последствия боевой магии были ужасающими, независимо от того, был ли это герой или злодей, который использовал ее. Не было хорошего способа умереть, но я всегда думала, что магический огонь был особенно плохим способом. То, что должно было быть двумя полными линиями, было сокращено до чуть более двадцати легионеров, когда мы прервали схватку. Охотник кружился среди них, ловко сбивая щиты и прокалывая горла, в то время как четверо оставшихся солдат кэллоу образовали свободный клин вокруг Фокусника, чтобы защитить его, пока он колдовал. Герой-маг был ближе всех к нам и первым заметил наше появление.

— Охотник, — закричал он, в панике повысив голос на несколько октав. — Оруженосец догнала!

Масего прошипел заклинание и топнул ногой по земле, тротуарные камни улицы заколыхались, как вода, пока не превратились в волну, которая опрокинула Фокусника и разбросала его эскорт, как тряпичных кукол. Кто-то определенно выбыл из строя. Мои солдаты торжествующе закричали при виде моего прибытия, несколько криков — Пятнадцатый, Пятнадцатый! — зазвенели, когда они бросились на Охотника с новой силой. Мы с Хакрамом рванулись вперед, не обращая внимания на Фокусника — мой адъютант замедлил шаг, чтобы спокойно вонзить меч в глазницу упавшего вражеского солдата, прежде чем догнать, и мы вдвоем ударили героя одновременно. Удара двумя щитами в грудь было недостаточно, чтобы сбить его с ног: он перекатился с усилием, перевернувшись и приземлившись на ноги, а затем попытался уколоть копьем мою шею.

Мой щит отбросил копье назад, но это не замедлило его. Охотник быстро отскочил в сторону, обошел Хакрама и вонзил свое оружие в ногу моего адъютанта. Из чего бы ни был сделан наконечник его копья, он не был достаточно острым, чтобы пробить стальную пластину: все, что герой мог добиться своим ударом, — это скрежет металла о металл. Легионер подошел сзади и толкнул его к нам ударом в спину, не сумев пролить кровь, но сумев вывести его из равновесия. Именно на такое открытие я и надеялась. Охотник нырнул под удар моего меча, но я развернулась и ударила его рукоятью по макушке. Он застонал от боли, и к его несчастью, я нанесла бронебойный удар прямо ему в живот, чувствуя, как поддается ребро.

Для обычного противника это был бы смертельный удар, но герои были сделаны из более прочного материала — он крутанулся на месте, нижняя часть его копья ударила меня по ноге, что выбило меня из равновесия. С проклятием я опустилась на одно колено, но мои бесчисленные часы тренировок не пропали даром. Когда наконечник копья приблизился к моему горлу, мой щит был уже поднят. Хакрам зарычал и оттолкнул его, последовав за ударом щита быстрым ударом в открытый живот. Он пустил кровь, но рана была неглубокой, а возмездие героя жестоким: обеими руками схватив копье, он ткнул древком в нос моего офицера. Хакрам с ревом отшатнулся назад, и плавный удар, последовавший мгновением позже, прошел бы сквозь нёбо, если бы я в последний момент не ударила его мечом.

— Когда ты загоняешь героя в угол, —