Локи. Дилогия - Василий Горъ

До нужного окна добежали без каких-либо проблем. А там одна из мелких девчушек округлила глаза и в панике замахала руками. Как вскоре выяснилось, почему-то решив, что нам придется сигать с пятого этажа в огромный фонтан, да еще и расположенный в центре двора.

- Наш корабль прямо за окном! Просто под «шапкой»… – сказала я, подхватила ее на руки, попросила не верещать и шагнула сквозь границу маскировочного поля на аппарель грузового трюма. Там поставила «ношу» на пол и отправила к стопке из вспененного пластика, сложенной рядом с лифтом. С остальными все прошло еще быстрее – они сами забирались на подоконник, поднимали руки, чтобы их было удобнее брать под мышки, и после «приземления» уносились как можно дальше от края аппарели. В общем, резонно рассудив, что дурить они не будут, я вернулась в коридор и… сорвалась на бег, отреагировав на фиолетовую вспышку по периметру основного окна ТК!

На этот раз пунктир привел меня в лифтовый холл. Точнее, в небольшую нишу за невероятно красивой статуей вздыбленного коня с развевающейся гривой. А еще одно вспомогательное окно, возникшее рядом с основным, показало двух охранников, едущих на наш этаж.

- Внеплановый обход… - подал голос Озорник, «разукрашивая» картинку метками. – Вот этот, под единичкой, реагирует на каждый шорох. И делает это правильно. Поэтому, по возможности, вали его первым и наглухо!

Я в темпе сменила магазин «Мангуста», очередной раз кивнула камерам, которые даже не видела, сместилась так, чтобы меня не было видно из лифта, и уставилась на сменяющие друг друга цифры под вспомогательным окном. На мелодичный перезвон, раздавшийся в момент прибытия кабинки, не отреагировала. Зато через шесть секунд плавно сместилась на шаг в сторону, краем сознания отметила, что оба охранника завершают разворот в сторону вовремя мигнувшей потолочной световой панели, и всадила по две разрывные иглы в каждого.

- Контроль не требуется, цели уничтожены! – бесстрастно сообщил Логачев-старший и приказал возвращаться.

Я сорвалась на бег, вихрем пронеслась по этажу, влетела в знакомый коридор и сдернула с левого плеча Локи женское тело, подсвеченное «моим» цветом. Он поудобнее перехватил второе, мужское, требовательно махнул свободной рукой Панацее, показавшейся из предпоследней двери справа, и демонстративно ускорился. Я последовала его примеру, добралась до нужного подоконника, перепрыгнула на аппарель и пошла было к стайке пленниц, но была остановлена голосом Озорника:

- Фрейя, брось эту тварь куда-нибудь в угол!

Ярость, прозвучавшая в голосе вечно невозмутимого мужчины, заставила выполнить приказ идеально точно. В смысле, швырнуть парализованное тело в стену и хорошим пинком по печени подправить ее положение относительно ближайшего угла. Мгновением позже рядом с пленницей грохнулся и мужчина, которого тащил Ярик. Мельком оглядев бородатое лицо, покрытое сетью глубоких морщин, и порядком одряхлевшее, разъевшееся тело, заросшее густым черным волосом практически целиком, я пришла к выводу, что передо мной сам генерал аль-Шамиси. Желание отвесить пинка и ему удавила в зародыше, хотя и не без труда. Развернулась на месте, убедилась, что Панацея уже на борту, наткнулась взглядом на двух темноволосых и довольно смуглых девчонок, появившихся в трюме вместе с нею, и недоуменно выгнула бровь. Тем временем открытое окно особняка вдруг провалилось вниз, море огней над спящей Диббой начала «поддавливать» поднимающаяся аппарель, а Локи снял шлем и обратился к спасенным:

- Девчат, ваши злоключения закончились. Сейчас вас оде-…

Договорить ему не дали – одна из недавних пленниц вскочила на ноги и нетерпеливо воскликнула:

- Одеться мы можем и потом! Скажите, что будет с этими выродками?!

Девочке, кутающейся в окровавленную простыню, было от силы лет двенадцать. Бледное, осунувшееся и порядком изможденное личико даже в таком состоянии поражало кукольной красотой, ярко-зеленые глаза выглядели ненастоящими, а шейка, предплечья и голени были настолько тонкими, что это даже пугало. Видимо, поэтому Ярик дал предельно завуалированный ответ:

- Ничего хорошего…

И ошибся – потемнев взглядом, она сбросила на пол некогда белую тряпку, развела руки и медленно повернулась вокруг своей оси, дав нам возможность как следует рассмотреть свое тело. Вернее, кровоточащие полосы, покрывающие его от шеи и до середины бедер далеко не первым слоем. В смысле, поверх тоненьких ниточек многочисленных заживших шрамов. А когда снова повернулась к нам лицом, начала вбивать в наши сознания фразу за фразой:

- Этот, Мубарак, просто урод. Любит маленьких девочек и все. А его старшая жена Адаля – тварь, которую возбуждает только чужая боль! Перед тем, как подпустить к себе кого-нибудь из нас, она по полчаса работает кнутом, стараясь попасть по самым нежным местам. А потом, во время ласк, впивается ногтями в свежие раны. И аж плавится от удовольствия…

Ее рассказ я слышала словно сквозь толстое одеяло. А жуткие кровавые потеки на девичьей груди, на лобке и на бедрах видела «вторым слоем». Ибо перед глазами мелькали картинки из моего прошлого, те самые, которые стараниями Ярослава и Забавы вроде как канули в Лету. Тем не менее, через какое-то время до разума, корчащегося от полузабытой боли, достучался голос Локи и очередной раз подарил отдохновение:

- Ей воздастся. Сторицей. За все, что вам довелось пережить. Порукой тому мое слово!

- «Сторицей» – это ведь «во много раз больше», верно? – на всякий случай уточнила малышка. А когда он утвердительно кивнул, даже не попросила, а потребовала: - Я должна это видеть!

Логачев присел перед ней на корточки, несколько мгновений смотрел в глаза, а затем вздохнул:

- Хорошо, без тебя не начнем. Но сейчас ты пойдешь с нашим врачом и позволишь положить себя в медкапсулу, чтобы хоть немножечко подлечиться…

…Первые два часа после завершения незапланированной спасательной операции показались мне вечностью. Мало того, что каждую из недавних рабынь пришлось одевать, обувать, кормить, опрашивать и водить к Забаве на осмотр, так добрую половину наших соотечественниц, внезапно осознавших, что все плохое уже закончилось, хотя бы по разу, но пробило на истерику! Успокаивать их получалось без особых проблем, но каждая такая эмоциональная вспышка вызывала панические атаки у обеих черноволосых девиц, которых, как оказалось, похитили с Нового Орлеана и Техаса. А им было «совсем плохо». Ведь, мы, страшные и ужасные росичи, казались им исчадиями ада. Соответственно, будущее в наших руках выглядело в разы страшнее, чем рабство, оставшееся позади! И определенная логика в этом была, ведь истерики подруг по несчастью выглядели лишним подтверждением правильности этих предположений.

В общем, мне пришлось трещать на анросе[1] почти