Андрей Боголюбский - Алексей Карпов

190

В Москве даже в XIV в. полагали, что князь Андрей Юрьевич был убит «общею думою» едва ли не большинства своих подданных. Когда 3 февраля 1357 г. при загадочных обстоятельствах погиб московский тысяцкий Алексей Петрович Хвост, чей труп был найден утром на площади, по Москве пошли разговоры о том, что «втаю (втайне. — А. К.) свет сотвориша и ков коваша на нь, и тако всех общею думою, да яко же Андрей Боголюбый от Кучковичь, тако и сий от своеа дружины пострада»: ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 65 (свидетельство Рогожского летописца).

191

И в Лаврентьевской, и в Ипатьевской летописях повесть об убиении Андрея читается под 6683 г., что объясняется использованием в обеих т. н. ультрамартовского стиля; см. исчерпывающе: Бережков. С. 78–79, 191–193. Новгородская Первая летопись, устойчиво придерживающаяся мартовского стиля, датирует смерть Андрея 6682 г. Между тем дата 6683 г. попала в большинство поздних летописей, а затем и в другие памятники, где трансформировалась в дату 1175 г. как год смерти Андрея Боголюбского. Эта дата иногда встречается и в современной популярной, церковной и даже серьёзной научной литературе.

192

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 369. В последней фразе в рукописи слово «налезоша» начато с киноварного инициала. Но само по себе это не может рассматриваться как свидетельство того, что с этого слова начиналась новая фраза в оригинале. В Радзивиловской летописи в первом случае дата ошибочно показана как 29 июля (ПСРЛ. Т. 38. С. 138).

193

Так, в Тверском летописном сборнике, помимо сюжета с участием в заговоре жены князя, уточнена роль Якима Кучковича: оказывается, это именно он заговорил с князем через дверь от имени «парубка» Прокопия. В Львовской летописи сообщается, что оружие (мечи) убийцы получили от Петра, Кучкова зятя (ПСРЛ. Т. 20. С. 127). В т. н. «церковной обработке» летописной повести (по списку XVI в.) Прокопий назван «слугой и постельником» князя, но он здесь явно различается с тем «слугой кощеем», который находился вместе с князем в опочивальне (Серебрянский Н.И. Древнерусские княжеские жития. Приложение. С. 88).

194

Таковы выводы Д.Г. Рохлина и В.С. Майковой-Строгановой, с которыми согласились последующие исследователи. «Заметно, что убийцы не хотели находиться лицом к лицу с князем. Удары наносились преимущественно сбоку, слева от Боголюбского или сзади. Часть из них, наиболее вероятно, причинялась в лежачем положении, по истекающему кровью, потерявшему сознание человеку. Из всех ран наиболее тяжелой, могущей и самостоятельно привести к смерти оказалось проникающее ранение лобной кости черепа справа, при котором не исключалось повреждение головного мозга», — писал судмедэксперт М.А. Фурман, осматривавший костяк в мае 1982 года. «С определённостью можно сказать, что большинство зафиксированных дефектов костной ткани находятся на левой стороне скелета и задних поверхностях костей конечностей и производят впечатление нанесенных сверху, что соответствует нанесению ранений уже поверженному человеку с явной целью убить его», — делают выводы сотрудники Института этнологии и антропологии РАН и кафедры антропологии биофака МГУ, работавшие с останками князя в 2010 году [Фурман М. Андрей Боголюбский: Прикосновение к тайне. С. 59–62; Васильев С.В. и др. Антропологическое исследование… С. 68].

195

Более поздними летописцами слово «рыгати» не было понято и заменено другими: «тръгати», «стенати», «рыкати» и т. д. [«Тръгати»: ПСРЛ. Т. 41. С. 100 (Летописец Переяславля Суздальского); «стенати»: ПСРЛ. Т. 7. С. 89 (Воскресенская); Т. 25. С. 84 (Московский свод конца XV в.); «рыкати»: ПСРЛ. Т. 20. С. 127, 128 (Львовская); ГИМ. Син. № 964. Л. 403 («Летописец Поярка Карпова»); «рыдати»: Серебрянский Н.И. Древнерусские княжеские жития. Приложение. С. 88, прим. 47 (один из списков «церковной переделки» летописного сказания об убиении князя).]

196

Своё решение этой загадки предложил И.Н. Данилевский. В упоминании «десной» руки князя исследователь увидел осуждение Боголюбского («И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки её и брось от себя…»: Мф. 5: 30) и скрытый намёк на «дело» «лжеепископа» Федорца, у которого также была отрублена именно правая рука. И.Н. Данилевский считает, что фраза об отрубленной руке может представлять собой след некой «редакционной работы, обличающей князя и реабилитирующей в какой-то степени его убийц» (Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников… С. 85–90). Однако в панегирической и в целом, и в частностях летописной повести об убиении князя едва ли возможно увидеть некий «зашифрованный» текст; это вообще несвойственно древнерусской литературе, на что уже обращалось внимание; см.: Ратин А. М., Лаушкин А.В. К вопросу о библеизмах в древнерусском летописании // Вопросы истории. 2002. № 1. С. 128–130. Может быть, в связи со всей этой историей стоит вспомнить предположение В.Н. Звягина о том, что князь, вероятно, был левшой (см. прим. 11 к части 1)? Но даёт ли это что-нибудь для разрешения загадки, я не знаю.

197

Высказывалось предположение, что с телом князя поступили так, как принято было поступать с так называемыми заложными покойниками, т. е. с умершими неестественной смертью, которые, в соответствии с языческими представлениями, считались опасными для живущих и потому подлежали особому способу погребения — без закапывания в землю (см.: Кривошеее Ю.В. Гибель Андрея Боголюбского. С. 120–131; с ссылкой на: Зеленин Д.К. Избранные труды: Очерки русской мифологии: Умершие неестественною смертью и русалки. М., 1995). Но даже если предположить, что Андрей действительно относился к категории «заложных покойников» (что совсем не очевидно), то всё равно остаётся тот же вопрос: почему к погибшему в результате жестокого убийства князю отнеслись подобным образом? Ведь само по себе убийство князя и внезапная смерть без покаяния отнюдь не делали его недостойным христианского погребения. Достаточно вспомнить, например, смерть и последующие почести, оказанные погибшим от рук убийц князю Изяславу Ярославичу (1078 г.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 202) или его сыну Ярополку (1086/87 г.: Там же. Стб. 206).

198

Между прочим, закрадывается подозрение: не с ошибкой ли в летописном тексте мы имеем дело и не сообщалось ли в первоначальной версии летописной повести о том, что князь был положен в Боголюбовской церкви в день святых Косьмы и Дамиана? Тогда Арсения можно было бы счесть игуменом Боголюбского Рождественского монастыря, а в упомянутых им «старших игуменах» увидеть игуменов стольного Владимира. С другой стороны, если речь идёт именно о Космодемьянской обители, то нельзя не предположить, что с ней был тесно связан Кузьмище Киянин, несомненно, особенно почитавший своего небесного покровителя.