Ад на земле (СИ) - Вики Филдс

Мне вновь стало не по себе, и я приблизилась, чтобы контролировать ситуацию.

Адам, кажется, забыл о моем существовании.

− Да, ты молодец, – пробормотал он. – Ты это давно спланировал, верно?

О чем это он говорит?

Говорит о каком-то плане?

Я посмотрела на напряженную спину Адама; сквозь футболку проступили мышцы, на скрещенных за спиной руках выступили вены. Чего он так напрягся?

− Ты пришел не просто так, − сделала я вывод. – Так зачем?

Он резко выпрямился, оборачиваясь, и я испугалась. Адам был значительно выше и крупнее меня, но испугало меня не это, а гнев, полыхающий во взгляде. На секунду мне показалось, что Адам ударит меня, что глупо, ведь Адам хороший.

− Я пришел лишь затем, чтобы увидеть мучения этого жалкого существа, − он неуловимо кивнул в сторону Рэна, не подозревающего, какие ужасные вещи о нем говорят. – И это действительно прекрасное зрелище.

− Он просто пьян, – звонким голосом возразила я.

− На боль, Аура, − протянул Адам, растягивая слова, будто пробуя на вкус. В детстве я также пробовала мороженое – смаковала ложку за ложкой, растягивая удовольствие. – Я пришел взглянуть на его боль. Думал, никогда и не увижу, как он страдает. И вот мне повезло: сквозь его броню наконец-то пробились эмоции.

− За что ты его так ненавидишь? – Я обняла себя руками, защищаясь от мурашек. Хоть презрение Адама не было направлено на меня, но было таким ощутимым, что ядовитыми парами пропитало мою кожу. Я стою слишком близко, поэтому так больно – потому что вижу, что и Адаму больно, когда он произносит следующие слова:

− Любопытно, у кого о помощи станет просить он, когда придет его время быть жалким.

− Он не жалкий! – с жаром воскликнула я. Мое дыхание участилось, а хотелось бы контролировать себя так, как контролирует себя Адам. Он насмешливо вскинул брови, поинтересовавшись:

− Заступаешься за беднягу? Для обычных людей наличие хоть какой-нибудь интуиции обязательно, но Рэн не человек, поэтому и путается во всех этих делах. Поэтому испытывает боль − не может понять то, что прямо у него перед носом, то есть тебя. И он раздосадован тем, что стал испытывать чувства не просто к кому-то, а к нечеловеку.

− Не говори так… − я ступила назад, пораженная. Адам никогда не обращался со мной с такой холодностью. И вот его тон полностью утратил дружелюбие:

− Давай будем называть вещи своими именами. Этому парню не помешало бы учиться на своих ошибках. Даже его братья это понимают, ведь так? Даже ты сама хотела малость поиздеваться над ним, решив, что он вновь неискренен. А я не могу винить тебя в этом. Будь я на твоем месте, я бы уже выпотрошил его и зацементировал в вашей оранжерее под одним из тех милых кустов роз.

− Ты пришел, чтобы злорадствовать? – осведомилась я. Мне с трудом удалось взять себя в руки. – Этот год был для меня итак очень тяжелым. Не усложняй все.

− Я? – Адам притворно изумился. − Я ничего не усложняю. В отличие от твоего лживого возлюбленного. И твоего брата, раз уж на то пошло.

− Они снова что-то скрывают, и ты чувствуешь необходимость меня просветить? – догадалась я, презрительно усмехнувшись.

− Это мой долг, – подтвердил Адам. Внезапно его взгляд стал внимательным. – Но я делаю это не потому, что хочу повлиять на твое решение, твой выбор или твою судьбу. Я просто хочу, чтобы у тебя была возможность попрощаться с дорогим тебе человеком. У меня ее не было.

До меня не сразу дошло, что именно сказал Адам.

− Что?..

− Аура, ты слышала меня?

− Что с моими родителями, Адам? Что с ними? – я почувствовала, как знакомое чувство паники подбирается к моему горлу, перехватывая дыхание.

Адам что-то говорил, но я не могла понять, что именно − мною завладели мысли и видения. Подарок. Они сделали мне подарок!

− Это не Падшие. Я бы знал. Мне правда жаль, Аура, − закончил парень. Его рука опустилась мне на плечо, легонько сжала и исчезла, когда я моргнула.

Пока я спала в кресле, спина затекла и превратилась в деревяшку. Я выпрямилась, с трудом соображая, пытаясь переварить случившееся.

Адам. Сказал, что мой отец умирает.

Мои ноги напружинились энергией, я вскочила и подошла к Рэну. Склонилась над ним, и громко окликнула:

− Рэн, ты должен помочь мне. Ты знаешь, что делать. Что-то не так с моим отцом. Что-то происходит…

Он вдруг открыл глаза даже до того, как я договорила, и я испугалась, но тут же взяла себя в руки и помогла Рэну подняться. Он пошатнулся, пригладил малость встрепанные волосы, и потерев переносицу, прохрипел:

− Ты хочешь вернуться в Дарк-Холл?

− Ты всегда знаешь, о чем я думаю, Рэн.

− Хочешь, чтобы я позволил тебе отправиться туда, где возможно тебя уже ждут?

− Они не смогут убить меня, Рэн. – Я внезапно ощутила уверенность в правильности своих действий, которой не было раньше. − Эти люди не могут причинить мне физической боли, но я поняла, что они сделают все для того, чтобы добраться до меня. Причинят боль моим любимым.

Я отвернулась и бросилась к лестнице. Рэн сказал мне в спину:

− Это не будет продолжаться вечно, Аура. Я не могу постоянно защищать тебя.

Я ответила, не оборачиваясь:

− И не надо. Главное, что ты рядом со мной именно сегодня, сейчас!

Я не слышала его следующих слов и не хотела. Раз Рэн не отговаривает и не злится, значит дело плохо. А он произнес:

− Я больше не могу вмешиваться в твою судьбу, поэтому, когда тебя будут мучить, я буду просто стоять рядом и смотреть.

Глава 54

Я подскочила, когда что-то кольнуло меня в шею и Рэн тут же напрягся:

− Что с тобой?

Я отлепилась от его плеча и потерла глаза тыльными сторонами ладоней. Скоро начнется посадка на наш самолет, и у меня такое чувство, что, если я просплю ее, Рэн не расстроится.

− Что-то кольнуло в шею. – Я кончиками пальцев дотронулась до больного места и ойкнула. – Больно!

− Дай взглянуть, − попросил Рэн, и я нехотя повернулась к нему и приподняла волосы. Голова гудела, будто кто-то изнутри стучал молоточком и теперь по черепу разносилось эхо, сталкиваясь друг с другом и умножаясь.

Я вздрогнула, когда ледяные пальцы Рэна пробрались под мой пиджак и свитер, но не от холода, а наслаждения. Рэн провел пальцами по шее. Он молчал, поэтому я напряглась и спросила:

− Что там?

Он убрал пальцы и поправил воротник свитера, невозмутимо ответив:

− Ничего.

Мне не показалось, что это простое «ничего». Это было очень больно, будто кто-то выстрелил в меня. А теперь еще и пальцы на ногах замерзают. Я опустила взгляд в пол, чтобы убедиться, что моя обувь не исчезла, но тут Рэн взял меня за руку и пообещал:

− Все будет хорошо Аура, − и переплел наши пальцы. У меня возникло сильное предчувствие, будто что-то произошло. Глобальная катастрофа. Но будь это так, разве Рэн не сказал бы мне?

Я пристально посмотрела в его лицо, но оно было обычным: бесчувственно красивым. Нет, не бесчувственным. В глазах Рэна мелькнула неуловимая тревога, а губы сжались. Он заметил, что я пялюсь и улыбнулся. Я не стала улыбаться, потому что его завуалированная тревога передалась мне и сковала мышцы лица.

Рэн знает, что со мной, − я поняла это раньше, но убедилась окончательно, когда в самолете мне стало хуже. Голова гудела так, словно внутри поселился рой взбесившихся пчел, и была такой тяжелой, что приходилось лежать на плече Рэна всю дорогу. Он не возражал, периодически поглаживая мои волосы рукой. Кажется, шептал что-то в макушку, желая усыпить.

− Никак не пойму, что происходит, − прошептала я так тихо, что только он мог меня услышать. Я чувствовала дыхание Рэна в своих волосах, когда он склонился. – Меня никогда не укачивало, а сейчас… и внутри меня словно все горит.

Я почувствовала поцелуй в волосах и попыталась отстраниться, чтобы заглянуть Рэну в лицо, но он удержал мою голову на своем плече.

− Пожалуйста, не шевелись, Аура, − попросил он. Я напряглась.

− Ты знаешь, что со мной. Я заболела? У меня какая-то лихорадка, или что?

Рэн так долго не отвечал, что я решила, он уснул. Он больше не прикасался к моим волосам, я видела его руки на коленях, поэтому вскинула голову, чтобы убедиться, что он спит. Рэн не спал; он смотрел в иллюминатор, но едва я пошевелилась, оторвал томный взгляд от черных облаков и посмотрел на меня.

− Да, − отрешенно ответил он, − я думаю, ты заболела.

Внутри меня все замерло, потому что такого страшного голоса у Рэна я еще никогда не слышала. Я видела, как он злился и орал, как разговаривал пренебрежительно и высокомерно, но такого надломленного голоса я не слышала. Рэн будто-то бы сдался, решив, что наступило время, когда уже ничего не исправить.

− Я ни на что не могу повлиять, − будто говорил его взгляд. Я отвергла его, сосредоточившись не на себе, а на маме и папе. Адам ведь предупредил, что с ними, возможно, что-то происходит, и Рэн не стал возражать. Конечно, он обо всем знал, он ведь ангел Судьбы!