Всеобщая история стран и народов мира. Избранное - Оскар Йегер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава вторая (отрывок)
Крымская война и Парижский мир (1856 г.)
Последствия кризиса
Нельзя отрицать, что революция потерпела неудачу везде: в Италии, Германии, Австрии, Франции; было ясно и то, что если власти везде и проявили в минуту опасности трусость или слабость, то за это теперь им пришлось расплачиваться: высшим – удвоенной суровостью, низшим – двойным произволом.
Карта Европы 1852 г. Иллюстрация из Maison Basset Atlas Illustre
Карта Европы также не изменилась; в 1852 году она была, за небольшими исключениями, такой же, как и в 1848 году, но в быту европейских народов произошли существенные перемены. Впервые народные массы – по крайней мере, та их часть, которая была способна заниматься не только повседневными, насущными заботами – были призваны к участию в государственных делах. Всевозможные вопросы и противоречия, не только политической, но и церковной, экономической, общественной сферы выходили на всеобщее обсуждение, занимали народное сознание, нашли партии и органы для своего выражения, излагались гласно, на виду у всех. Журналистика, печать вообще, приобрела громадную силу в этот период, и никакие строгости закона, никакие полицейские мероприятия со всем их насилием, не могли умалить ее значения, как это будет указано нами подробнее при обзоре каждого государства.
Особенно ярко обрисовалось то, что наблюдалось еще во время борьбы против всевластия Наполеона I: с одной стороны, необыкновенный подъем национального самосознания среди каждой народности; с другой – не менее сильное сознание общеевропейской связи народов. Победа или поражение, идеи свободы в одном государстве переживались другими, как нечто испытываемое ими самими, тормозящее или поощряющее их собственные национальные стремления. По странной игре судьбы, тот самый государь, которому последние события придали огромный вес и значение, русский император Николай I, сам способствовал развалу возобновленного Священного союза между Россией, Австрией и Пруссией и тем самым открыл дорогу даже в Россию угнетенному повсюду либерализму.
Россия. Император Николай I
Февральская революция не оказала непосредственного влияния на страны Восточной Европы, Россию и Турцию. Тем не менее Россия готовилась к войне, и в манифесте от 26 марта 1848 года император указывал своему народу на опасности, будто бы угрожающие государству с Запада. Он намеревался вмешаться в дела Пруссии, но воздержался от этого. Действительно, такое вмешательство только усилило бы революцию, придав ей крайне радикальную окраску. Но обстоятельства сложились так, что Россия спасла молодого австрийского императора, который только своими силами не мог одолеть революцию в Венгрии; затем, в союзе с Пруссией и Австрией, Россия усмирила и то, что считалось (не только ею, но и фанатичной партией в Пруссии) революцией в Гессене и Шлезвиг-Голштинии. Во второй половине 1852 и в начале 1853 годов на русского императора в большей части Европы смотрели как на главного блюстителя консервативных интересов; он был кумиром мелких германских государств, консервативной партии в Пруссии и австрийской военной реакции. Все это утверждало его в убеждении о всемогуществе России, о той важной роли, которая выпадала на долю России в умиротворении Европы – и, конечно, делало его весьма нетерпимым по отношению к политике других государств. Вскоре ему представился случай продемонстрировать эту нетерпимость при столкновении с одним из соседних государств.
Турция. Вопрос о Святых Местах
В известном смысле, и здесь дело шло о подавлении революции. Волнения в Дунайских княжествах, Молдавии и Валахии, именно либеральная демонстрация на пользу пересмотра основного государственного законоположения, «Reglement organique», в смысле идей 1848 года, привела к совместной окупации княжеств турецкими и русскими войсками и к Балта-Лиманскому договору (май 1849 г.), согласно которому России предоставлялись здесь почти одинаковые права с Высокой Портой. После усмирения венгерской революции Австрия и Россия стали требовать у Турции выдачи венгров и поляков, успевших бежать от кровавой расправы в Венгрии. Порта, поддерживаемая английским, французским и даже прусским послами, отклонила это требование. Но, кроме того, давно был затронут другой вопрос, которым можно было воспользоваться в этом случае. Это был вопрос о Святых Местах. Он касался известных прав греческого духовенства на некоторые, освященные преданием, места в Вифлееме и Иерусалиме; дело шло о серебряной звезде, об одних вратах, одном ключе и т. п., по поводу которых возникали споры и распри между латинянами и греками, греко-католическим и римско-католическим монашеством. Россия взяла на себя своего рода протекторат над греками, Франция – над латинянами. Новый император французов, желавший оказать некоторую услугу своему духовенству, относился к этим дрязгам серьезно; но вскоре отступился, заметив, что царь, совершенно не скрывавший своего отношения как представитель законности монархического начала к нему, как к выскочке, готовится сделать большую ошибку.
После множества препирательств 28 февраля 1853 года прибыл в Константинополь князь Меньшиков, который, опираясь на довольно безвредную статью Кучук-Кайнарджийского договора (1774 г.), потребовал обеспечения привилегий греко-католического духовенства формальным договором между Портой и Россией, что было равносильно утверждению русского протектората над 10 миллионами турецких подданных греко-российского исповедания. Меньшиков вел себя очень высокомерно, объявил ультиматум, затем ультиматиссимум, а когда Порта, опираясь на помощь Англии и Франции, все же отклонила эти требования, ограничивавшие власть султана в его собственных владениях, Меньшиков выехал из Стамбула со всеми членами русского посольства.
Планы России. Война, 1853 г
Русский император уже пытался в своих беседах с английским послом, сэром Гамильтоном Сеймуром, в январе и феврале того же года затронуть вопрос, не больше и не меньше как о разделе Турции, о том, что могло случиться, по его выражению: «Если бы больной на Босфоре внезапно скончался». Если бы между Англией и Россией было достигнуто соглашение, то Франции оставалось бы только подчиниться; о Пруссии даже не упоминалось; об Австрии было сказано буквально следующее: «Вы должны знать, что если я говорю о России, то тут подразумевается и Австрия». Однако Англия не изъявляла сочувствия в этом вопросе, и все прочие расчеты русского правительства тоже не оправдались.
26 июня был обнародован царский манифест, в котором заявлялось о намерении России выступить на защиту православной веры; 2 июля русская 40-тысячная армия вступила в пределы Дунайских княжеств. Остальные державы попытались уладить дело коллективной нотой в Вене, но она не имела успеха; по выражению весьма пассивного английского премьера, лорда Эбердина: «Европе навязывали войну». В то время как русские уже приближались к Дунаю, флоты двух западных держав, французский и английский, прошли Дарданеллы,
