Смерть и солнце - Линн Рэйда

- Ты, безусловно, жалок, - хладнокровно согласился Ирем. - И даже не потому, что ты напился до потери человеческого облика, да еще в самой отвратительной дыре из всех, какие есть в столице. Хуже то, что ты уже в который раз пытаешься сказать "я не нуждаюсь в помощи", хотя это заведомо не так… Ну а теперь - изволь подняться. Мы уходим.

- Я не собираюсь никуда идти.

- Позволь тебе напомнить, что ты пока еще мой оруженосец. Так что выбирай: либо ты сам поднимешься и выйдешь из этого кабака, либо я выведу тебя насильно.

Крикс помедлил, но потом все-таки отодвинул табурет и неуверенно поднялся на ноги. Вытряхнул на ладонь несколько медек, недоверчиво ощупал пустой кошелек и, кажется, впервые за весь вечер несколько смутился.

Лорд Ирем возвел очи горе, бросил на покрытую жирными пятнами столешницу три асса и, не оглядываясь, пошел к выходу.

Когда стоявшая в дверях компания сообразила, что южанин уходит не один, на лицах проступило явное разочарование. Пару секунд они как будто колебались, не стоит ли пренебречь присутствием мессера Ирема, но коадъютор молча улыбнулся вожаку - и тот поспешно отвернулся, придя к безошибочному выводу, что про ссору с южанином лучше забыть.

Ирем не собирался приноравливаться к спотыкающемуся шагу "дан-Энрикса" и шел с обычной скоростью, так что сначала энониец поотстал. Но потом быстрая ходьба и свежий воздух помогли южанину прийти в себя, и он нагнал своего спутника.

Несколько минут они шли молча. Потом Крикс спросил:

- Вы в самом деле думаете, что я трус?..

После всего, что ему пришлось вытерпеть по милости южанина, Ирема так и подмывало сказать "да". Но это было бы неправдой.

- Нет, не думаю, - нехотя признал лорд. - По правде говоря, обычная попойка - это еще далеко не худшее, что можно было ждать от человека в твоем положении. Слишком уж много на тебя свалилось. Я не сомневался в том, что рано или поздно ты сорвешься. А тут еще и Седой с его затеями…

Сэр Ирем запоздало прикусил язык, почувствовав, что в его тоне слишком явственно звучит неодобрение. Делиться с Риксом собственными мыслями о Князе и его поступках было бы, пожалуй, недостаточно дипломатично.

К тому моменту, как они дошли до Адельстана, небо начало стремительно светлеть.

- Утро, - удивленно произнес "дан-Энрикс", словно только что это заметил.

Коадъютор подавил тяжелый вздох. Когда-то он способен был не спать две или даже три ночи подряд, и все же чувствовать себя довольно бодрым. Но в последние несколько лет это становилось все труднее. После ночи, проведенной на ногах, рыцарь все чаще чувствовал себя до неприличия измотанным. Вот и теперь глаза слипались так, как будто бы это не Рикс, а он только что выпил несколько кувшинов крепкого такийского вина.

Подняться бы сейчас к себе и наглухо закрыть все ставни, отменив рассвет, неумолимо занимавшийся над городом… Но, принимая во внимание дела, свалившиеся на него после вчерашнего совета, о подобной роскоши можно было только мечтать. Напротив, следовало поскорей стряхнуть с себя остатки сна и приниматься за работу.

- Приведи себя в порядок, - хмуро сказал Ирем своему оруженосцу. - Через четверть часа я хотел бы видеть тебя на Малой тренировочной площадке. И не пьяного мальчишку, а того "дан-Энрикса", которого я знал и… уважал.

Не дожидаясь, пока энониец что-нибудь ответит, коадъютор развернулся и ушел.

Поднявшись в свою комнату, Крикс с отвращением стащил с себя несвежую рубашку с пятнами пролитого вина. Потом наполнил таз водой и долго, с непонятным самому себе ожесточением мыл руки и лицо.

Потом он настежь распахнул окно. От холода на мокрой коже стали проступать мурашки, но "дан-Энрикс" все равно не торопился отходить вглубь комнаты.

Ирем был совершенно прав, когда обвинил его в трусости. Его поступки этой ночью не имели никакого оправдания. Может быть, эта слабость воли жила в нем всегда - поэтому он и не смог достать меч Альдов из огня?..

От этой мысли энониец чуть не закрипел зубами. И поклялся самому себе, что он найдет дорогу в подземелье, куда приводил его Седой. А потом с помощью Саккрониса отыщет в городском Книгохранилище все свитки, где хотя бы вскользь упоминается наследство Альдов. Может быть, в них обнаружатся какие-то подсказки относительно того, как можно его получить. Но даже если он опять потерпит поражение, он больше не позволит себе сдаться.

Если уж на то пошло, то, несмотря на всю свою ворованную Силу, Олварг - просто человек. А это, между прочим, означает, что его можно убить любым другим мечом…

Крикс даже удивился, почему такая мысль не посещала его раньше. Потом он вспомнил, что сэр Ирем ждет его на тренировочной площадке, и, поспешно натянув первую подвернувшуюся под руку рубашку, выскочил за дверь.

Часть третья

Глава XVII

Сон пришел перед рассветом. Меч мерцал в колеблющемся пламени, такой осязаемо-реальный, что ладонь заныла от желания сомкнуться на удобной рукояти. Никогда еще наследство Энрикса из Леда не казалось таким близким и таким… доступным. Энониец смутно помнил, что такое уже было, и всегда - с одним и тем же результатом. До сих пор это всегда кончалось разочарованием, жестоко обожженными ладонями и ощущением чудовищной опустошенности. И, тем не менее, он возвращался сюда снова, чтобы попытаться еще раз.

Должно быть, древней магии, незримо охраняющей подземный зал, изрядно надоела его глупая настойчивость, поскольку в этот раз все получилось даже хуже, чем обычно. Стоило ему протянуть руку за мечом, как стены зала стали раздвигаться, все сильнее отдаляясь от "дан-Энрикса". Казалось бы, огонь при этом тоже должен отодвинуться, но вместо этого он разрастался, как пожар, и постепенно заполнял собой все подземелье. От потоков горячего воздуха невыносимо жгло глаза и трескались сухие губы. Энониец глухо застонал.

Кто-то тихонько потряс его за плечо. "Лейда" - подумал Рикс. И с удивлением почувствовал, что не лежит в кровати, а сидит на стуле, кое-как пристроив голову на сгибе локтя.

Чья-то рука по-прежнему касалась его плеча.

- Эй, ты в порядке?.. - негромко спросил стоявший рядом человек голосом Юлиана Лэра.

"Нет" - подумал Рикс. Горло отвратительно саднило - и это было неудивительно, учитывая ледяной сквозняк, хлопавший приоткрытым ставнем прямо у него над головой. Похоже, ночью он открыл окно, надеясь, что от холодного воздуха у него прояснится в голове, но все равно заснул. Одеревеневшие от холода и неудобной позы мышцы отзывались болью на малейшее движение. "Дан-Энриксу" казалось, что по нему только что промчался табун диких лошадей.