Памятное. Новые горизонты. Книга 1 - Андрей Громыко

В целом беседа в политическом отношении была напряженной. Мы, конечно, не стучали кулаками по столу. Необходимая корректность соблюдалась.

Солидная часть времени оказалась отведенной для обсуждения других важных международных проблем. Кубинский вопрос в беседе я поставил по своей инициативе и изложил президенту позицию СССР.

– Хочу привлечь ваше внимание, – говорил я, – к опасному развитию событий в связи с политикой администрации США в отношении Кубы.

Президент меня внимательно слушал.

– В течение длительного времени, – продолжал я, – американская сторона ведет безудержную антикубинскую кампанию, предпринимает попытки блокировать торговлю Кубы с другими государствами. В США раздаются призывы к прямой агрессии против этой страны. Такой путь может привести к тяжелым последствиям для всего человечества.

В свою очередь Кеннеди сказал:

– Нынешний режим на Кубе не подходит США, и было бы лучше, если бы там существовало другое правительство.

Заявление звучало остро. Я обратил внимание на то, что он вовсе не искал каких-то выражений, которые могли бы как-то сгладить то впечатление, которое произвела резкая формулировка в адрес новой Кубы. Объяснялось это, видимо, тем, что на протяжении ряда лет и в прессе США, и в лексиконе официальных лиц использовались грубые эпитеты и нелестные выражения для характеристики Кубы и ее режима.

Тогда я задал вопрос:

– А собственно, на каком основании американское руководство считает, что кубинцы должны решать свои внутренние дела не по собственному усмотрению, а по усмотрению Вашингтона? Куба принадлежит кубинскому народу, и ни США, ни какая-либо другая держава не имеют право вмешиваться в ее внутренние дела. Всякие заявления, которые мы слышим от президента и других официальных лиц, в том смысле, что Куба будто бы представляет угрозу для безопасности США, необоснованны. Достаточно лишь сравнить размеры и ресурсы этих двух стран – гиганта и малютки, как станет очевидной вся беспочвенность обвинений по адресу Кубы.

Кеннеди слушал и не подавал никаких реплик. Время от времени он делал знаки, выражая даже согласие с каким-то моим доводом. Помню, это относилось к ссылке на Устав ООН. Он понимал, что на конференции в Сан-Франциско СССР и США согласовывали между собой то или иное положение, относящееся к Уставу, прежде чем поставить это положение на голосование конференции.

Затем я подчеркнул:

– Кубинское руководство и лично Фидель Кастро перед всем миром не раз заявляли, что Куба никому не намерена навязывать свои порядки, что она твердо стоит за невмешательство государств во внутренние дела друг друга, стремится путем переговоров урегулировать с правительством США все спорные вопросы. Эти заявления, как известно, подкреплялись и подкрепляются делами. И все же те, кто выступает с призывом к агрессии против Кубы, ссылаются на то, что им заявлений кубинского правительства недостаточно. Но ведь так можно оправдывать любую агрессивную акцию.

Я отметил:

– Решение подавляющего большинства международных проблем является результатом переговоров между государствами и заявлений, в которых правительства излагают позиции по тем или иным вопросам.

Американскому президенту тем самым ясно давалось понять, что если у США есть какие-либо претензии к Кубе или Советскому Союзу, то их необходимо разрешить мирными средствами. Угрозы и шантаж в этой обстановке неуместны.

В то же время от имени советского руководства я заявил Кеннеди:

– В условиях, когда США предпринимают враждебные действия против Кубы, а заодно и против государств, которые поддерживают с ней добрые отношения, уважают ее независимость и оказывают ей в трудный для нее час помощь, Советский Союз не будет играть роль стороннего наблюдателя. Шестидесятые годы XX века – не середина XIX века, не времена раздела мира на колонии и не та пора, когда жертва агрессии могла подать свой голос только через несколько недель после нападения на нее. СССР – великая держава, и он не будет просто зрителем, когда возникает угроза развязывания большой войны в связи ли с вопросом о Кубе или в связи с положением в каком-либо другом районе мира.

Кеннеди затем сделал важное заявление:

– У моей администрации нет планов нападения на Кубу, и Советский Союз может исходить из того, что никакой угрозы Кубе не существует.

Тогда я сослался на военную акцию против Кубы на Плайя-Хирон.

– Ведь это США ее организовали, – сказал я. – Это – продукт их политики.

И тут я услышал признание президента:

– Действия в районе Плайя-Хирон были ошибкой. Я сдерживаю те круги, которые являются сторонниками вторжения, и стремлюсь не допустить действий, которые привели бы к войне.

– Не отрицаю, – сказал он, – что кубинский вопрос стал действительно серьезным. Неизвестно, чем все это может кончиться.

Он стал пространно рассуждать о размещаемом на Кубе советском «наступательном оружии». Слово «ракеты» он не употреблял. Не могу объяснить, почему так поступил президент. Но тем самым он в какой-то мере облегчил мое положение. Мне не представлялось необходимым говорить прямо о ракетах.

Возле Кеннеди на столе лежала какая-то папка. Дотошные журналисты утверждают, что в ней якобы находились фотографии советских ракет на Кубе. Другие органы печати утверждали в те дни, что эти снимки находились в столе у президента. Возможно, правы те или другие. Но в течение всей нашей беседы президент эту папку не открывал и ящиков стола не выдвигал. Так что я никаких снимков в его кабинете не видел. Мне их никто не демонстрировал. И я не был за это в обиде на своего собеседника.

Однако, если бы президент в открытую заговорил о ракетах, я с готовностью ответил бы ему, как об этом было условлено еще в Москве: «Господин президент, Советский Союз доставил на Кубу небольшое количество ракет оборонительного характера. Никому и никогда они не будут угрожать».

На заявление президента о советском «наступательном оружии» я, конечно, ответил:

– Характер оружия – наступательное оно или оборонительное – зависит от цели, которая преследуется политикой. Ведь у Кубы нет никаких агрессивных планов в отношении США. О каком же ее «наступательном оружии» может идти речь?

Но президента мало интересовала логика. Его мысль работала в совершенно ином направлении. И потому он повторял уже сказанное, добавляя:

– США не могут согласиться с тем, чтобы Кубе поставлялось оружие, о котором я говорил. Это представляет собой угрозу для Соединенных Штатов. Советскому Союзу необходимо это оружие с территории Кубы вывезти.

Затем президент зачитал официальное заявление об установлении блокады вокруг Кубы.