Имперская мозаика (трилогия) - Олег Маркелов

— Да пошли вы! — Реззер чувствовал, как наложившийся на алкоголь адреналин драки делает его почти неуязвимым. — Убирайтесь, или я вам тоже мозги вправлю!

— Руки за голову! Повернуться! В случае неповиновения ваши действия будут расценены как сопротивление служителям правопорядка! — Несколько полицейских, вооруженных пневматическими «Слайт-Виндами», ворвались в зал бара, беря чемпиона в полукольцо.

— Это не сопротивление будет, а избиение младенцев. — Реззер поднял руки, но, как только полицейские опустили пистолеты, с диким криком кинулся на ближайшего. Захлопали тихие выстрелы многозарядных автоматических пистолетов. Сразу три иглы-капсулы с мощным седативным препаратом достигли цели. Дан все же дотянулся до полицейского, повалив его на пол, но большего сделать не сумел, отключенный быстродействующим препаратом.

— Так это и впрямь тот самый Реззер? — Один из полицейских с недоверием покосился на полицейский виза-тор, установивший личность.

— А что ты удивляешься? — Его старший товарищ, поваленный разбушевавшимся спортсменом, уже встал и прилежно отряхивал форму от пыли. — Он за последнее время в стольких скандалах перебывал, что нет ничего странного в его теперешнем поведении. По нему явно решетка плачет.

— Ну, это не нам решать, — подала голос молодая гурянка-полицейская. — Наше дело задержать, доставить и сдать рапорт.

— Сдадим, этого-то обязательно сдадим. — Видимо, попавшийся под руку Реззера офицер был не на шутку обижен этим падением. — И рапорт составим по форме, как полагается, а… этого… посадим в обезьянник. А там, помяни мое слово, суд закроет его, как пить дать.

— Ладно, мальчики. — Гурянке вовсе не хотелось обсуждать эту тему. — Ваш наряд вступил с ним в единоборство, вам его и сдавать. Тащите.

Кромешная тьма изменилась. Она стала не такой абсолютной, как была мгновение назад. Челтону даже показалось, что он различает неясные тени. Словно игра света сквозь закрытые веки.

— Мир вам, разумяне! — Голос был негромким, но от его звучания, казалось, шевельнулись все внутренности в теле Челтона.

— Кто ты? — услышал он спокойный голос командира пиратов, сам пытаясь увидеть хоть что-то, кроме неясных пятен. Он перестраивал взгляд на разные планы, пытался менять резкость сетчатки глаз, максимально используя свое воображение.

— Мы друзья. Старшие друзья. — Вездесущий голос был доброжелательным.

— Друзья не захватывают насильно, — поняв тщетность попыток увидеть, огрызнулся сержант.

— Нам необходимо поговорить, а иного способа пока нет. Вы слишком быстры и непредсказуемы. И в то же время ваши поступки не оставляют сомнений, что участь этого мира без нашего вмешательства предрешена и незавидна. — Голос из расслабленного и дружеского превратился в жесткий, полный внутренней силы.

— В чем же незавидна? — Челтон пока не совсем понимал, куда клонит незримый собеседник.

— Вы никому не даете выбора своего пути. Вы слишком агрессивны и нетерпимы. И если для вас самих это лишь способ выживания, как у муравьев, а значит, благо, то для встретившихся на вашем пути не просто беда, а гибель.

— Может быть, вы просто скажете, чего от нас хотите? — Пират, тоже заговоривший, был явно раздражен. — Или вы решили просто прочесть нам курс лекций по межвидовой этике и о вреде человеческого вида?

— Нет. Поток слов между нами лишь рябь на реке, основу которой составляют ваши мысли. Мы думаем с вами и чувствуем вас. И это много больше и дороже, чем простые слова.

— То есть вы просто копаетесь в наших головах? Но зачем вам это? — Челтон попытался спрятать свои мысли, и тотчас, словно дуновение ветерка, его вновь коснулась улыбка. Он не видел, но знал — это именно улыбка.

— Мы не копаемся в ваших головах. Мы думаем и чувствуем с вами. Мы не можем этого объяснить понятными вам словами. Это не обидно. Поэтому мы еще и разговариваем. Беседа есть пища для эмоций.

— Вы так и не сказали, зачем вам это. — Пират по-прежнему злился.

— Чтобы понять. Чтобы решить. Чтобы защитить.

— Кого вы собрались защищать? И от кого? Я потерял здесь не по своей, а, сдается мне, по вашей воле почти всех из своей группы. И чем теперь я могу вам помочь? — Челтон тоже почувствовал, как его захлестывает раздражение. — Знаете, в одном учебном взводе был один курсант. Так вот он тоже любил пустословить. Просто говорил ни о чем, выдумывая идиотские фразы и пытаясь сойти за умного. Плохо кончил.

— Защитить от вас. Вы сами видите, что опасны.

— Но кого? Себя? — Злорадство в голосе пирата сменилось насмешкой.

— Нам ничего сейчас не угрожает. Мы должны защитить свое творение, своих детей.

— Детей? Так Токсимер создали вы? Вы те самые творцы, которых чтят на Токсимере за богов? — Мысль Челтона зашла дальше, подсказав ему аналогию с богами его расы. По спине сержанта побежали мурашки.

— Нет. Вас создали не мы. — Конечно, мысль сержанта не осталась незамеченной. — Хотя вы и очень похожи. Быть может, Токсимер когда-нибудь тоже станет таким же глупым.

— Не знаю, что вы все называете Токсимером. — Пират не испытывал к похитителям никакого почтения. — Но мы ничего плохого ему не делали. Наоборот, мне кажется, мы, как мыши, в мышеловку попали. Особенно сержант. Если бы я потерял столько своих бойцов, вы стали бы моими личными врагами навсегда.

— Как только Империя коснется этого мира, будет поздно. Вы слишком заразны. — Голос пропустил мимо ушей дерзость пирата. — Вы уже изменили ход истории этого мира, хоть и были здесь недолго. Вы помогали тем, кто без вас наверняка бы просто бесславно погиб в чужих краях.

— Не погиб бы. — Челтон вспомнил неистовство токса. — Лишь дольше стал бы его путь. Не переоценивайте нашу роль здесь.

— А что такое святыни? Это вы создали их? — Пират не спорил, он пытался получить интересующую его информацию.

— Да. Это прибор, как вы оба уже поняли. Мы создали один прибор, состоящий из десятка раздельных автономных блоков, которые должны быть размещены в строго определенных точках этой планеты. В рабочем состоянии они являлись гигантским генератором полей невидимости, только сложнее, чем ваши. Я не могу вам объяснить подробнее. Смещенные со своих мест, они отключили всю систему, сделав планету видимой в вашем мире. Блоки эти были доверены крупным и стабильным народам под видом святынь. Но появился Алтун с его несметным войском. И все изменилось. Сейчас мы прячем планету с помощью иных устройств.

— Не так уж и умно было, раз этот выскочка сумел все сломать. — Челтон усмехнулся, представив, что было бы, окажись он здесь с более многочисленным подразделением спецназа и не останься практически без боезапаса.

— Этот выскочка объединил под своей рукой несметные орды кочевников и наемников со всех народов. Именно поэтому мы и говорим о вашем вмешательстве. Горстке воинов, даже самых лучших на этой планете, не удалось бы пройти сквозь эти легионы и добраться до главного древнего храмовища ачаргов. А вы мгновенно перенесли их через все полчища, леса с дикими зверями, реки и пустоши сразу в логово Алтуна. Туда, где уже не было всех подчиненных Алтуну сил. Только личная охрана, которую вы приняли за большой отряд. Бессмысленное и обреченное на неудачу и неизвестность устремление превратилось в славную мистическую историю, которая действительно будет воспета в сагах о героях.

— Извините, что сломали вашу любимую игрушку. — Пират вновь дерзил, усмехаясь.

— Так что вы намерены делать? Воевать? — Челтон задумался о том, что совершенно не представляет того, с кем сейчас говорит. Быть может, завтра это будут оккупанты Империи.

— Скажите нам. Вернее, просто честно скажите сами себе. Если мы объявимся на любом, самом высоком уровне и попытаемся предложить сделку, по условиям которой вы никогда не придете больше на Токсимер… Если мы предложим высокую цену или предложим силовой ультиматум. Возможно ли тогда, что это условие будет вами выполнено?..

— Мне жаль. — Сержант первым нарушил молчание после довольно долгого размышления. — Мне жаль, но я не могу, ответив честно, дать утвердительный ответ. Раз уж мы думаем вместе, мне не скрыть этого. Мы никогда не отступаем, и, даже вопреки логике разума, когда-нибудь найдутся те, кто, обнаружив потайную дверь, не сможет остановиться. У нас говорят, что все тайное однажды становится явным. В этом слабость и сила людей.

— Мне жаль… — Жалости в голосе не было и в помине. — Ты сам ответил на свои вопросы. И твой земляк ответил так же, хоть и не озвучил своих раздумий.

— Значит, война? — Челтон представил, как «вовремя» будет появление еще одного фронта на фоне назревающей войны с Гранисом и затяжного противостояния с Трионом.

— Война?.. — Голос изобразил удивление.