Кровавые Ангелы: Омнибус - Джеймс Сваллоу

Глава XIII

СВЕТ озарил тихие ряды воинов, когда они медленной волной вошли в вестибюль склепа. Плавающие шары биолюмины поднялись со своих колыбелей, разбросав в зале цвет и тень. От стены до стены чертог пересекала железная тропа, по ней могли пройти два боевых брата плечом к плечу. Вся остальная поверхность белела тусклой костью. Сотни черепов безглазо смотрели со стен и потолка. Некоторые безо всяких украшений, другие со свитками религиозных гравюр или освещенные пиктограммами. Кости немногих избранных людей, дела которых имели такой масштаб, что им позволили быть погребенными так близко к телу примарха. Не просто герои, ибо все астартес герои, мужчины исключительной храбрости, воины-святые невроятной чистоты.

Данте шагал во главе, свет отражался от полированного золота его доспеха. На мгновение взгляд Магистра упал на один из черепов, лежащий ниже других. Он знал, где тот находится, потому что он своими руками поместил череп туда. Кадей, Магистр, который управлял до Данте, наставник и друг, давно умерший, но все еще следящий за ним. Данте гадал — какой совет дал бы ему старый воин, будь он сейчас жив? В этой зале покоился каждый Магистр из братьев, которым даровали честь ходить в тени Сангвиния. Люди, возглавлявшие его Легион в течение десяти тысячелетий непрерывной галактической войны. Данте надеялся, быть погребенным среди них, но впервые он задумался, что это судьба может не открыться для него.

Если мы потерпим неудачу, то Сентикан последует его приказу. Он осмотрелся. Все это… Это станет паром и пеплом.

Данте напрягся, когда приблизился к массивной круглой двери в дальнем конце вестибюля, отгоняя мысль делом. Он повернул манжет своей золотой перчатки и снял ее. В середине двери виднелось отверстие размером с кулак. Кровавый Ангел засунул туда руку. С резким лязгом металлические шипы выдвинулись из внутреннего механизма двери и плотно зажали предплечье.

— Я Данте, — сказал он воздуху, — во имя Сангвиния, узнайте меня.

Густой чехол игл, окруживших обнаженную плоть, сжался, проникая глубоко в его вены и костный мозг. Магические генотехнологии испытывали его и изучали в течение долгих секунд, прежде чем раздвинуться, освободив руку Магистра. Он вытер одинокую капельку крови и надел перчатку.

— Откройте двери, — скомандовал он.

МЕФИСТИОН следовал за своим Магистром в гробницу со сдержанностью, на которую он прежде считал себя не способным. На краю сознания, псайкер чувствовал отдаленное давление на телепатические чувства, словно далекий шторм. Когда подобные шестерням ворота вестибюля, откатись в стены, то же самое произошло в двух других равноудаленных точках вокруг круглой святыни — воротах жрецов и воротах кающихся грешников. Над головой стены сливались со сводчатым потолком, покрытым искусными фресками являющими космос и дугу галактического рукава. Драгоценные камни и металлы отмечали положение Терры, Офелии, Сабиена, Сигнуса и десятка других систем важных для истории Ордена. Распложенных, так как они были бы видны поверхности Ваала ясной ночью. Но на Ваале не бывало ясных ночей, начиная с войны Сожжения, которая бичевала планету с ядерным огнем, а поверхность находилась высоко над ними, через слои скал и бесчисленные ярусы крепости-монастыря.

Отдельно стоящие крепостные валы, более высокие, чем дредноут, окружали центр чертога, размещенные на равных расстояниях. В середине палаты темнела открытая шахта, выглядящая как конус в поперечном сечении. Там, где он стоял, Мефистион мог видеть скат, который стекал вдоль стен по спирали, приводящей к самому основанию, к великому и святому месту упокоения.

Другой астартес, шедший в колонне рядом, разделял его молчание, его почтение к этому месту. Все они обернулись к черному озеру теней, над огромной полостью, все они знали, кто лежит там, нетронутый и навечно сохраненный. Как один, без команды, каждый воин склонил голову и опустился на колено, сотворив знамение аквилы на груди.

Когда они снова поднялись, Мефистион увидел Данте, смотрящего на него.

— Говори, мой друг, — сказал Магистр. Его слова были тихи, из уважения к месту, в котором они стояли. — Скажи, что у тебя на уме.

Мефистион мельком взглянул на силовой меч, вложенный в ножны на поясе, его рука лежала на рукояти оружия.

— Это место поклонения, лорд. Но мы принесли в святыню болтеры и клинки. Что это говорит о нас?

Данте положил руку на плечо товарища.

— Сражение — наш храм в той же степени, как и любой построенный из камня собор, родич. Наша вера — пыль, если мы не готовы убить за нее. И умереть за нее, — Магистр кивнул на шахту. — Он знал это. И он простит нам сию вину.

БРАТ Корбуло вел их через коридоры, вдоль больших туннелей и проходов, откуда слышались крики и улюлюканье Демонов Крови — их постоянных спутников. Звери следовали за ними, Рафен не сомневался.

Верховный сангвинарный жрец забрал их из внутреннего двора, когда они отступили, чтобы перегруппироваться. По пути он объяснил, что происходит в крепости. Рафен был ошеломлен, когда Корбуло рассказал ему о схватке в Часовне Красного Грааля, приказах лорда Данте Сентикану и сосредоточении воинов в святых стенах великой гробницы.

Рафен запнулся и неуклюже остановился.

— Я … Мы не можем войти туда, жрец, — он оглянулся на собственных людей и отряд Расчленителей Нокса. — Мы не достойны.

Корбуло уперся в него тяжелым взглядом.

— Не будь дураком, парень. Ты ничему не научился в последние дни? Мы столкнулись с угрозой, которая отличается от любой другой, и чтобы бороться с ней, мы должны изменить правилам и древнему учению, что мы сейчас и делам, — он улыбнулся. — Как только кризис пройдет, и все будет хорошо, мы испросим милости у Императора. И он дарует нам прощение, если мы его не подведем. Я не сомневаюсь, — Корбуло повернулся к Туркио, взглянул на его покаянное клеймо. — Догма не может противостоять реальности боя, она лишь формирует для него каркас.

— Необычно слышать такое от сангвинарного жреца, — сказал Нокс.

Корбуло устало поклонился.

— Мы все извлекли много уроков за сегодня.

Это было столь же трудно, как и сделать более святым окружающее место, но Рафен и рядовые Астартес подчинились. Они прошли за Корбуло через вестибюль и, наконец, в гробницу. Они остановились, чтобы преклонить колени и выказать почтение перед тем, как снова двинуться вперед. Сержант видел отряды от каждого преемника в конклаве, все они занимались болтерами и мечами, с такой осторожностью, как будто боялись слишком нашуметь и нарушить священный воздух вокруг. Нокс собрал оставшихся в живых бойцов и прошел к своему Магистру. На миг Рафен подумал, что увидел вспышку подлинного сочувствия на лице лорда Сета, когда тот увидел, что воин вернулся без капитана Горна. Рассеянные вокруг люди других Орденов стояли в таких же сплоченных группах и спокойно говорили о том, что должно произойти.

Впереди возникла фигура в золотых доспехах и направилась к ним. Рафен склонил голову перед Магистром. Даже в тусклом свете гробницы, Данте выглядел внушительно в великолепной ремесленной броне. Из уважения к месту, где они находились, командующий шел без боевого шлема, вылепленного по подобию посмертной маски примарха, носить его здесь казалось неучтивым. Он оперся рукой на торец своего «Инферно», и бросил оценивающий взгляд на космодесантников.

— Ваша миссия увенчалась успехом, брат-сержант?

Аргаст и Мефистон подошли за ним и слушали ответ Рафена.

Рафен встретил взгляд Магистра.

— Цитадели Виталис больше нет, лорд. При ее гибели был уничтожен весь репликационный лаборотариум.

— Высокая цена. И что о брате Цеке?

— Мертв от моей руки.

Глаза Данте сузились.

— Почему?

Рафен нахмурился, формулируя ответ.

— Хаос, лорд. Рука Разрушительных Сил осквернила работу Цека, хотя он понял это только в конце. Он принял мой приговор без сомнений.

Рядом с Магистром Мефистион скривил губы.

— Я знал это! Тот момент в приделе, и потом в залах… я ощутил что-то грешное, слишком быстро, чтобы разобраться, — он оскалился. — Эти клоны, эти Демоны Крови. Они осквернены прикосновением варпа.

— Да, — согласился Рафен. — Работы Цека были загрязнены агентом архиврага. Отступником Фабием Байлом. Мне стыдно, что я не смог убить его прежде, чем он исчез.

— Фабий посмел ступить на нашу землю?

На мгновение, Рафен ощутил, что Данте на краю взрыва ярости. Он испытывал тот же гнев, что и Рафен во время сражения с порченным прародителем. Затем лицо военачальника стало ледяным.

— Он послал сюда Демонов Крови. Посеять анархию и беспорядок всюду в крепости. Чтобы разделить нас в тот самый момент, когда необходимо единство.