Наемники Судьбы.Пенталогия - Юлия Федотова

– Ну что же вы? Ответьте девушке!

– Смотря как изменять. Одно из двух, – буркнула Энка.

– Ну дальше, дальше, – подбодрил гном. Уж ктокто, а он прекрасно запомнил, о чем проболтался Хельги тогда, посреди заваленного трупами горного селения.

– Либо спригган, либо сильф. Доволен?

Ильза опять расстроилась. Почемуто получалось, что ее любимый Хельги и одна из лучших подруг такие же, как орки, людоеды шайтаны и прочая пакость.

– А ты как думала? – продолжал развивать тему вредный гном. – Про сильфов не скажу, очень уж они обособленные (и это, кстати, дурной признак!), а спригганы, те точно похуже орков будут, весь Север в страхе держат. Одно спасение – мало их, померзли, когда льды шли. А не то…

– Неправда!.. – вскричала девушка запальчиво… и осеклась. Вспомнились страсти, что разносила по ее родному Лотту народная молва.

– Глупости все это, – заметил Хельги равнодушно. Репутация своего народа его не слишком беспокоила, вмешался справедливости ради. – Самое ужасное, что делают спригганы, это подменивают детей, и время от времени уводят оленей у цвергов. А вооруженные стычки если и случаются, так обычно по инициативе фьордингов. И вообще, большую часть безобразий, приписываемых спригганам, чинят именно фьординги.

– И то верно! – кивнула Ильза с чувством. Она снова успокоилась.

Забеспокоился эльф. В то время, пока его спутники вели этнографическую беседу, в природе чтото менялось. Странная тишина повисла в воздухе. Вся живность, сновавшая внизу, кудато подевалась, пустыня и впрямь стала пустой и мертвой. И солнце больше не было белым, оно буквально на глазах приобретало жутковатый кровавый отлив, хотя до заката было еще очень далеко.

– Чтото происходит, чувствуете?! Солнце – что с ним?

– Высокая концентрация пылевых частиц в атмосфере, – откликнулся Хельги не оченьто весело.

– Проще говоря, надвигается песчаная буря, – пояснила Меридит в тон Хельги. На своем веку она пережила уже четыре песчаные бури, и перспектива пережить – а может, и нет? – пятую ее изрядно удручала.

Буря надвигалась. Восточный горизонт исчез, заслоненный плотной грязнобурой стеной, которая неумолимо приближалась.

– У нас есть три варианта, – вслух рассуждала Энка, – приземлиться, накрыться ковром и надеяться, что на нас не надует бархан, рискнуть подняться выше бури, или пусть Хельги проделает для нас коридор в буре.

– Ты его угробить надумала? – окрысилась Меридит. – Два у нас варианта, а не три! И второй мне больше нравится.

– Разве наш ковер может взлететь так высоко? – засомневался Рагнар. – Очень уж он… старенький.

– Старенький, – согласилась диса, направляя ковер вниз.

Чтобы не вдаваться в подробности того кошмара, что им пришлось испытать, скажем коротко: живы остались все. Бархан на них не надуло; судя по несчастному виду Хельги, в какойто момент он все же вмешался в ситуацию.

– Вот почему я не люблю юг! – отплевываясь от песка, сипло выговорила Меридит. Энка, верная своей привычке спорить, хотела высказаться в защиту южных широт – и не смогла. Песок хрустел на зубах, пересохшее горло горело, страшно хотелось пить. Почти вслепую – запорошенные глаза видели плохо – сильфида шарила рукой, пытаясь отыскать флягу с водой. Нащупала чтото округлое и твердое, охватила, поднесла ко рту и вдруг, пронзительно взвизгнув, отшвырнула.

– Чего ты орешь? – удивился Хельги. – Черепов, что ли, никогда не видела?

– Видела. Я его чуть в рот не запихала, думала, фляга.

– Аа! Ну тогда делать нечего, визжи, – разрешил демон.

– Где, где череп?! – Выполз изпод ковра принц. – Мнето покажите!

– Держи! – Хельги подобрал и вручил ученику выбеленную солнцем и ветром находку, слегка недоумевая, зачем она ему так понадобилась.

Но принц череп брать не стал, спросил только:

– А все остальное где?

«Все остальное» нашлось рядом. Человеческий скелет в одежде, истлевшей почти до основания, от малейшего прикосновения ее уцелевшие фрагменты рассыпались в прах. Зато в руках покойного была зажата очень хорошо сохранившаяся (благо была из чистого золота отлита) массивная чаша старинной работы. Орвуд, увидев ее… правильно! Так и подскочил. А ведь только что очень убедительно изображал умирающего! Даже не вытрусив песок из бороды, гном на четвереньках подполз к скелету, ухватил чашу, потянул. Но мертвые пальцы были прочно сжаты, словно владелец даже после гибели не желал расставаться со своим сокровищем. Гном дернул сильнее, рука оторвалась, пальцы рассыпались. От неожиданности Орвуд уронил золотой сосуд в песок, но тут же схватил снова.

– А ктото, помнится, говорил, что старые кости тревожить негоже… – отвернувшись, заметил Рагнар. Его благородной натуре претило подобное отношение к усопшему. Ведь это самый настоящий грабеж.

Хельги тоже не одобрил действия алчного гнома.

– Зря ты ее тронул. В этой чаше магии, как в целом драконе. Побольше, чем в твоем… гм… на палке. И магия какаято неприятная, как бы беды не вышло.

– Ерунда. Золото – вещество простое, ты сам сто раз говорил.

– Так не в золоте магия, а в символах. Видишь, на ней символы?

Действительно, вся наружная поверхность чаши была испещрена таинственными знаками, не похожими ни на один из видов письменности или магической символики, известный Меридит, а ведь она неплохо разбиралась в графических системах.

– Сразу надо было предупреждать. Теперь уже поздно, – заявил гном, но особого сожаления в его голосе не улавливалось. Совершенно очевидно, что с чашей он не расстался бы ни при каких условиях.

– А если нас станет преследовать ограбленный дух, что тогда? – недовольно спросила сильфида. – Мало нам Царя Народов? Положи артефакт на место, и летим прочь, пока не поздно.

При слове «артефакт», эльф, с трудом приходивший в себя после удара южной стихии и не принимавший участие в общей суете вокруг скелета, вдруг оживился.

– В самом деле, – прохрипел он, – вы заметили, нечто странное творится с тех пор, как был найден клад. На нашем пути то и дело попадаются все новые артефакты, один другого уникальное и таинственнее! Кристалл Акнагаррона, утраченный тысячелетия назад, ковёрсамолёт, Чёрный камень Ло, загадочный орочий символ… (Энка фыркнула с досады. Она, затаив дыхание, ждала, когда эльф будет вынужден назвать непристойный предмет вслух, а он вон как хитро выкрутился!)… теперь ещё чаша…