Щепки плахи, осколки секиры. Губитель максаров - Юрий Брайдер

– Это уже тебя не касается, понимаешь? Я не нуждаюсь ни в советчиках, ни в покровителях. Но если меня так легко отыскали в стране, похожей на кипящий котел, значит, я завишу от кого-то. А это меня не устраивает!

– Сейчас ты опять понесешь на меня невесть что! Мне это уже надоело. Давай договоримся сразу, что каждый из нас преследует только свой интерес.

– Если это не идет во вред другому, – поправил ее Окш.

– Да брось ты! Если бы тебе предложили выбор между смертью и предательством, как бы ты поступил?

– Откуда я могу знать заранее! Еще смотря какое предательство.

– Любое! Например, отдать меня на растерзание врагам.

– Теперь бы, наверное, отдал не задумываясь.

– И правильно бы сделал! Жизнь максара дорога. Жертвовать ею нельзя ни при каких обстоятельствах. Пусть этим тешатся людишки, которые размножаются, как клопы… А теперь вернемся к твоему вопросу. Мы с тобой в прошлый раз кое о чем договорились. Не так ли?

– Допустим.

– При этом каждый соблюдал свой интерес. Я снабдила тебя золотом?

– Снабдила, – вынужден был согласиться Окш.

– Изменила твою внешность?

– Изменила.

– А ты смылся и адреса мне не оставил, тем более что не было у тебя его в то время. Вот я и побеспокоилась заранее…

– Ты что-то сделала со мной, подлая? – догадался Окш. – В тот момент, когда я в подземелье сходил с ума от боли? Воспользовалась моим беспомощным состоянием?

– Только не надо корчить из себя невинное дитя! Воспользовались им, видите ли… При желании я могла сделать из тебя послушного раба, но ведь не сделала же! Для жестянщиков нет секретов во всяких механизмах, а для максаров – в человеческой природе. Для нас живая плоть то же самое, что для твоих друзей металлы… Пощупай у себя над левым глазом… Правильно, сейчас там уже нет ничего. А раньше было несколько сквозных дырочек, через которые я добралась до твоего мозга. Теперь я имею возможность созерцать окружающий мир твоими глазами. Вернее, твоим левым глазом. Поверь, лично тебе это не доставит никаких неудобств. А если не хочешь, чтобы я что-нибудь увидела, например, голую задницу твоей очередной подружки, просто закрой левый глаз.

Едва Рагна сказала это, как Окш оторвал от подкладки куртки полоску черного сукна и демонстративно наложил ее поперек лица.

– Мне пора сменить прозвище, – заявил он. – Раньше я звался Сухоруким, а теперь буду Одноглазым… А ты продолжай, продолжай… Будет лучше, если между нами не останется никаких недомолвок.

– Продолжать особо нечего, – сказала Рагна с неохотой. – Еще сидя в темнице, я имела возможность любоваться какой-то обветшавшей башней, торчавшей посреди унылого островка.

– Верно, – подтвердил Окш. – Я жил там. Это маяк, один из самых старых в стране. Нынче он бездействует.

– Не составило труда выяснить, где именно находится этот островок, – продолжала Рагна. – Ведь среди челяди максаров есть немало уроженцев здешних мест… Туда я и направилась сразу после освобождения из темницы. Но в твоих глазах было уже совсем другое – бой, бой, бой. Бой без конца. И болота… Война шла повсюду, но в болотах сражалась только одна армия, и я поспешила вслед за ней. Поверь, мне пришлось нелегко. Еще чуть-чуть, и я опоздала бы. Чтобы найти тебя, пришлось пробираться через самую гущу битвы. А это опасно даже для максара. Шальной пуле безразлично, кем я выгляжу в глазах жестянщиков, демоном смерти или клубом дыма.

– Не стану скрывать, сегодня я узнал много нового, – сказал Окш голосом судебного стряпчего. – Но число загадок от этого только увеличилось. Например, я не верю, что Генобра вот так запросто отпустила тебя на свободу. Насколько я могу судить о нравах максаров, такая возможность совершенно исключается. Ведь, по твоим словам, она не доверяет даже себе.

– Тут вы с ней друг друга стоите, – невесело согласилась Рагна. – Действительно, меня отпустили не просто так… Мамаша считается непревзойденной искусницей по части составления всяких ядов. Как я не осторожничала во время нашей прощальной трапезы, все же отведала ее отравы. Это порошок, который нельзя по виду отличить ни от соли, ни от толченого мела. Его с одинаковым успехом можно добавлять и в вино, и в соус, и в начинку пирогов. Попав внутрь живого существа, кристаллики этого яда проникают через стенки кишечника в кровь и в печень. Некоторое время они ничем не дают о себе знать. Но если через день-два ты выпьешь хотя бы кубок воды, кристаллики начинают набухать и достигают размеров кулака, а то и больше. Однажды я имела удовольствие созерцать человека, отравленного таким ядом. Его разорвало изнутри, как мыльный пузырь. Я не пила с тех пор, как покинула замок мамаши. Если я не вернусь или вернусь одна, то подохну. От жажды или от яда.

– А за мою поимку тебе обещано противоядие? – усмехнулся Окш.

– Какой ты догадливый…

– И ты веришь Генобре?

– Не верю. Но другого выхода у меня все равно нет. Многое будет зависеть от твоего поведения.

– Что именно?

– У вас с мамашей пойдет торг. Каждый будет выгадывать свой интерес. Замолви за меня доброе словечко. Если надо, то и уступи ей в чем-то.

– Я разбираюсь в оружейном деле… Кое-что смыслю в военном искусстве… Но вот торговаться мне никогда не приходилось… – покачал головой Окш.

– Торг пойдет не о каравае хлеба, а о жизни… Твоей, моей. О завещании Азда, в конце концов! – Девчонка, до этого державшаяся с напускным спокойствием, сорвалась на крик. – Или оно не нужно тебе?

– Азд… – задумчиво повторил Окш. – Азд Одинокий… Кажется, где-то я уже слышал это имя… Очень давно… Не могу даже припомнить, при каких обстоятельствах… Слушай, помоги мне! Верни мою душу в прошлое, как тогда, в подземелье замка…

О небеса! Что за детство у него было, если память извлекает оттуда лишь чудовищ… В прошлый раз это была рыжая кровожадная ведьма, а сейчас вообще неизвестно что – то ли персонаж кошмарного сна, то ли порождение совсем другого мира… Когда все это было? Неизвестно… Тело кажется легким и послушным, как у птицы – оттолкнись посильнее и взлетишь. Он уже вполне уверенно стоит на ногах, все отлично понимает и умеет связывать слова в длинные фразы… Левая рука так же ловка и послушна, как правая…

Где это происходит? Не поймешь… Все стороны света, весь окружающий пейзаж загораживает от него свернувшаяся кольцом тварь, телом похожая на огромного безногого крокодила, а головой на дракона из варварских стран, способного выпить целое озеро и проглотить целый город. Каждая его чешуйка блестит, как золотой слиток, стертый прикосновениями тысяч рук. На месте глаз пустые ямины, заросшие чем-то вроде желтоватого пуха. Пасть, легко прогрызающая норы в граните, сомкнута, шевелится лишь жесткая бахрома по ее бокам.