Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

Идти было недалеко, и лишь в четырех местах потребовалось переходить через грязные улицы. Заходил разговор о деревянных мостиках, достаточно высоких, чтобы под ними можно было проезжать, но они бы придали лагерю постоянство, которого никто не хотел. Даже сестры, которые говорили о мостиках, не настаивали на их строительстве. Так что оставалось медленно шлепать по грязи, подбирая юбки и плащи, чтобы не прийти в грязи по колено. Наконец, когда они приблизились к Совету, остатки толпы исчезли. Вокруг палатки Совета, как всегда, было почти пустынно.

Нисао и Карлиния уже ожидали перед большим парусиновым шатром с обтрепанными боковыми завесами. Миниатюрная Желтая прикусила нижнюю губу и озабоченно смотрела на Эгвейн. Карлиния была воплощением спокойствия, глаза холодны, руки скрещены на груди. Если не считать того, что она забыла плащ, что на вышитой завитками кайме светлой юбки заметны пятна грязи, а темные кудри весьма нуждаются в расческе. Сделав реверансы, пара присоединилась к Анайе и двум другим, на небольшом расстоянии за Эгвейн. Компания что-то тихо бормотала, но обрывки, которые слышала Эгвейн, были совершенно безобидны — говорили о погоде или о том, сколько им пришлось ждать. По всей видимости, здесь не то место, чтобы они казались слишком тесно связанными с нею.

Беонин бегом появилась в проходе, учащенное дыхание создавало вокруг облачко тумана, она резко остановилась, глядя на Эгвейн, прежде чем присоединиться к остальным. Тени вокруг серо-голубых глаз стали еще заметнее, чем раньше. Может, она считала, что это повлияет на переговоры. Но она знала, что они будут обманом, лишь уловкой, чтобы выиграть время. Эгвейн контролировала дыхание и делала упражнения для послушниц, однако это не помогало голове. Никогда не помогало.

Ни в одном из направлений среди палаток не было Шириам, но они не были совершенно одиноки перед шатром. Акаррин и пять сестер, бывших с ней, по одной от каждой Айя, группкой стояли в ожидании с другой стороны от входа. Большинство сделало реверанс Эгвейн, но сохраняя при этом дистанцию. Возможно, их предупредили, что они не должны ни с кем говорить до того, как выступят перед Советом. Эгвейн, конечно, могла потребовать от них немедленного отчета. И они даже могли дать его Амерлин. Скорее всего, они бы отчитались. С другой стороны, отношения Амерлин с Айя всегда были весьма хрупкими, часто и с той Айя, из которой она вышла. Почти столь же сложными были и отношения с Советом. Эгвейн заставила себя улыбнуться и грациозно склонить голову. Если она при этом и скрипела зубами — что ж, это помогало держать рот закрытым.

Похоже, не все сестры осознавали ее присутствие. Акаррин, стройная, в однотонном коричневом шерстяном наряде и плаще с неожиданно затейливой зеленой вышивкой, уставилась в никуда, время от времени кивая задумчиво головой. Очевидно, она репетировала то, что скажет внутри. Акаррин не была могущественна с Силой, едва ли чуть больше, чем Суан, но лишь еще одна из шестерых, Терва, стройная женщина в платье для верховой езды с желтыми разрезами и плаще, окаймленном желтым, стояла столь же высоко, сколь и она. Это была горестная мера того, насколько сестры были напуганы этим странным маяком саидар. Для задачи, какая была поставлена перед этими шестерыми, вперед должны были выступить сильнейшие, но, за исключением самой Акаррин, рвения явно не хватало. Ее спутницы и теперь не выглядели преисполненными энтузиазма. Шана как обычно сохраняла глубокую сдержанность, но глаза ее от волнения были готовы, казалось, выскочить из орбит. Она уставилась на вход в Совет, закрытый тяжелыми полотнищами, а ее руки теребили край плаща, словно она не могла держать их спокойно. Рейко, полная Голубая родом из Арафела, опустила глаза, но серебряные колокольчики в длинных темных волосах тихо позванивали, словно она покачивала головой, скрытой капюшоном. Лишь длинноносое лицо Тервы сохраняло полную безмятежность, будучи совершенно невозмутимым, что само по себе было дурным знаком. Желтая сестра по натуре была легко возбудима. Что они видели? Что планировали Морайя и две другие Восседающие?

Эгвейн сдержала нетерпение; Совет явно еще не заседал. Он собирался, но несколько Восседающих прошли мимо нее в большой шатер не торопясь. Салита заколебалась, словно хотела что-то сказать, но лишь чуть согнула колени, накидывая на плечи шаль, окаймленную желтой бахромой, и проскальзывая внутрь. Острый носик Квамезы нацелился на Эгвейн, пока она делала реверанс, затем переместился в сторону Анайи и остальных, и тоненькая Серая быстро обвела всех взглядом. Она была невысокой, но старалась казаться выше. Берана, лицо — маска высокомерия, большие карие глаза холодны как лед, остановилась, приседая в реверансе перед Эгвейн и бросая хмурый взгляд на Акаррин. После долгой паузы, возможно осознав, что Акаррин ее даже не замечает, она разгладила расшитые серебром белые юбки, которые в этом не нуждались, поправила шаль так, что белая бахрома свисала свободно, и проскользнула в дверной проем, словно именно туда и направлялась с самого начала. Все трое были среди сестер, на которых Суан указала как на слишком молодых. Как и Майлинд и Эскаральда. Но Морайя была Айз Седай вот уже сто тридцать лет. О Свет, Суан заставляет ее искать тайный смысл во всем.

Когда Эгвейн уже начала подумывать, не взорвется ли ее голова от разочарования, если уж не от головной боли, неожиданно появилась Шириам, подхватив плащ и юбки, она перебегала через грязь посреди улицы.

— Я очень извиняюсь, Мать, — сказала она, задыхаясь, торопливо направляя Силу, дабы счистить с себя грязь. Та осыпалась на дощатый тротуар сухой пылью, когда она потрясла юбками. — Я… я услышала, что Совет заседает, и поняла, что вы станете искать меня, так что я явилась так быстро, как только смогла. Я прошу простить меня.

Значит, Суан все еще ищет ее.

— Теперь ты здесь, — спокойно произнесла Эгвейн. Женщина действительно была огорчена, раз решила принести извинения в присутствии Анайи и прочих, а уж тем более Акаррин и ее спутниц. Даже люди сведущие принимают тебя за то, чем ты кажешься, и не следует видеть Хранительницу извиняющейся или ломающей руки. Наверняка Шириам и сама это понимает. — Ступай и объяви о моем появлении.

Глубоко вдохнув, Шириам откинула капюшон плаща, оправила узкий голубой палантин и вошла в шатер. Ее голос звонко возглашал ритуальные фразы: «Она идет, она идет…»

Эгвейн едва дождалась, пока она закончит фразой «Пламя Тар Валона, Престол Амерлин», а затем прошла через кольцо жаровен и светильников, окаймлявших стены шатра. Стоячие светильники давали яркий свет, а жаровни, источавшие сегодня аромат лаванды, согревали помещение.