100 знаменитых харьковчан - Владислав Карнацевич

«Иногда мне кажется, что искусством нужно заниматься, только шутя», — писал Эфрос в своей последней книге «Продолжение театрального рассказа», а шутя работать на Таганке не получалось. Актеры стремились продолжать бороться (или, по выражению Дмитрия Крымова, «хотя бы маячить») на баррикадах. Эфрос этого не хотел понять и принять. Для него нормальная работа была единственным выходом из любой ситуации. Эфрос пытался сохранить стиль «бригады артельщиков», как он называл артистов Таганки. Здесь Анатолий Васильевич поставил еще несколько хороших спектаклей: «На дне», «Мизантроп», «Прекрасное воскресение для пикника».

В труппе же произошел раскол. Если одни актеры продолжали нормально трудиться, то со стороны других был организован настоящий бойкот Эфросу. Ушли из театра Хмельницкий, Шаповалов и Филатов.

Впоследствии ушел и Смехов. Масла в огонь подлил и сам Любимов, гневно называвший в своих заграничных интервью поведение своего коллеги «штрейкбрехерством». Вскоре Анатолий Васильевич столкнулся уже и с более радикальным поведением своих противников. Зрители кричали на спектаклях. Последовали и просто хулиганские выходки — «Жигулям» нового главного режиссера прокололи шины, кто-то написал на спине дубленки «жид», кто-то писал на дверях его квартиры. Все это не добавляло здоровья Эфросу, у которого и без того было больное сердце (первый сердечный приступ с ним случился еще во времена гонений конца 60-х). Он все острее ощущал себя чужим. Эта тема давно волновала режиссера. Вспоминается эпизод из его постановки «Отелло». Спектакль начинался такой сценой — на скамейке сидели Отелло и Дездемона. Появлялся Яго, указывал пальцем на мавра и говорил, обращаясь к зрительному залу: «Ненавижу!». Эту главную мысль — чувство одиночества, «чужести», которую испытывает Отелло, — Эфрос провел через весь спектакль. (Он вообще говорил, что режиссер не должен «погрязать» во всем обилии страстей шекспировских пьес, а должен выбрать и донести до зрителя одну главную идею.) Вероятно, таким же чужим ощущал себя Анатолий Васильевич.

Он умер 13 января 1987 года от инфаркта. Наталья Крымова тут же дала понять, как она намерена относиться к тем, кто, по ее мнению, довел Эфроса до смерти. Льва Дурова она попросила удалиться от гроба режиссера в театре на Таганке (актер пытался занять место в почетном карауле). На поминках она произнесла часовую речь, в конце которой назвала нескольких людей сволочами. Наталья Антоновна умерла в 2002 году, а ее сын — художник Дмитрий Крымов — не возобновил общение с этими людьми. Не подает им руки и Ольга Яковлева.

Юрьев Василий Яковлевич

(род. в 1879 г. — ум. в 1962 г.)

Селекционер. Автор многих популярных сортов зерновых культур.

Слово «хлеб» у нашего народа занимает, вероятно, такое же место, как и «солнце», «мать». Хлеб — это не просто еда, — это символ жизни, это труд, благополучие, граничащее со счастьем. Счастьем небольшим, но уютным, своим, необходимым. Тысячи лет прошли с тех пор, как люди научились выращивать и печь его, и с тех пор в науке о выращивании этого необходимого продукта многое изменилось. Человек вынужден постоянно «догонять» и обманывать природу, улучшать сорта, перестать зависеть от неурожайных годов и плохой погоды, делать землю плодородной там, где она таковой не является, выращивать колосья там, где они расти не могут, не должны. Это не проще, чем построить реактор или добыть уголь, это такая работа… Нужная и важная работа.

Имя Василия Яковлевича Юрьева хорошо известно не только в Украине, но и далеко за ее пределами. Всю свою жизнь он посвятил развитию селекции и семеноводства. В Харькове «народный ученый» работал более полувека, этот город он считал своей родиной.

Родился будущий селекционер 21 февраля 1879 года в селе Ивановская Вирга Нижнеломовского уезда Пензенской губернии. Родители его были столбовыми дворянами, но довольно бедными, и поэтому трудовую жизнь Василий начал еще в совсем юном возрасте. Юрьев учился в Мариинском земледельческом училище Саратовской губернии. После его окончания работал в Поволжье, естественно, по специальности — агрономом. Проявив себя с наилучшей стороны, а кроме того, все-таки воспользовавшись своим дворянством, Юрьев добился стипендии земства и смог поступить в Новоалександрийский институт сельского хозяйства и лесоводства (сейчас Харьковский аграрный университет им. Докучаева) [104].

Для финансово необеспеченного Юрьева другого выхода, кроме настойчивого овладения необходимыми знаниями, не было. Кроме того, агрономия действительно увлекала молодого человека. Постепенно он понимал, насколько слабо по сравнению с Западом в стране развита наука земледелия, как много теряет сельское хозяйство России от халатности, «авося», привычки работать по старинке, от невнимательности к новинкам, сортоведению, технике. Все это Юрьев наблюдал, к примеру, в том же Поволжье, где продолжал для заработка работать на каникулах на почвенных исследованиях.

В 1901 году Василий Яковлевич был отчислен из института за участие в студенческой забастовке, и только в 1903 году он смог вернуться к учебе. Через два года, в революционном 1905-м Юрьев окончил институт. Первые годы после этого он работал уездным агрономом в Пензенской губернии, в Харьков приехал в 1909 году.

Здесь он начал работу на организовавшейся в то время Харьковской селекционной станции. В связи с отсутствием разработанной методики селекции в России и небольшим опытом зарубежной практики Василий Яковлевич начинает работу с методических вопросов. Прежде всего, возник вопрос о структуре опытно-селекционных учреждений, их организации, зависящих от поставленных целей (практическая селекция, сортоизучение, разрешение вопросов методических), а также от почвенно-климатических условий и размера обслуживаемого района. Наряду с этим Юрьев также ставит вопрос о подборе сельскохозяйственных растений, с которыми необходимо вести работу в первую очередь. Эти основные тезисы Юрьев доложил на I Всероссийском съезде деятелей по селекции сельскохозяйственных растений и семеноводству в 1911 году.

Для зоны обслуживания Харьковской станции следовало обратить внимание на озимую рожь, озимую и яровую пшеницу, ячмень, овес, кукурузу, просо, а также на травы (вику, люцерну и др.). Характерно, что с первых лет работы селекционер сосредоточил основное внимание на культурах, которые занимали небольшие площади, но имели большое значение. Ими были, прежде всего, озимая пшеница и кукуруза. В первые же годы работы под руководством Юрьева был собран материал по главным сельскохозяйственным культурам и определено соотношение их площадей к динамике. Это позволило не только правильно подойти к выбору объекта и дать ценный исходный материал для селекции, но и сыграло значительную роль в историческом изучении сортового и разновидного состава растений лесостепной Украины.

Василий Яковлевич занялся организацией посева в рамках работы селекционной станции. Он настоял на том, чтобы опытные сорта высеивались не только на территории станции, но и в так называемых опорных пунктах — разных по своему экологическому характеру местах региона.

В эти же годы Юрьевым уже были выделены чистые линии озимой пшеницы, которые легли в основу сортов Альбидум 676 (Юрьевка), Ферругинеум 1239 и Эритроспермум 917. Два последние сорта получили широкое распространение и сыграли значительную роль в продвижении озимой пшеницы на север России. Когда в 1979 году отмечался столетний юбилей ученого, докладчики отмечали, что Эритроспермум 917 вообще на то время являлся единственным сортом озимой пшеницы, который был районирован, например, в Томской области. Это означало свежий хлеб на столах миллионов людей.

В действующую армию Василий Яковлевич был призван еще в 1913 году, за год до начала Первой мировой, и вернулся к работе только после революции. До 1918 года его исследования, в частности озимой пшеницы, продолжала Е. Юрьева.

Еще до организации Государственного сортоиспытания харьковский селекционер поставил вопрос о необходимости проведения коллективных опытов по оценке главных сортов сельскохозяйственных культур. Большое внимание он уделял методике сортоиспытания, в связи с чем были правильно оценены первые же из выведенных сортов озимой пшеницы (уже упоминавшиеся Ферругинеум 1239 и Эритроспермум 917), ячменя (Европеум 353/1330) и других. Результаты этих сортоиспытаний на станции за ряд лет были сведены в отчеты, и эти сборники стали настоящим учебным пособием в постановке и математической обработке соответствующих опытов. Надо отметить, что Василий Юрьев сочетал научный азарт, с юности возникшее желание вырастить два колоса на том месте, где раньше рос один, со спокойным прагматизмом человека, хорошо разбирающегося в хозяйстве, понимающего свою ответственность за результат. Именно поэтому Василий Яковлевич убеждал, что нельзя из чистосортности делать фетиш, исходил в своей работе не из красоты поля. Он писал, что погоня за потрясающими результатами приводит к тому, что селекционные опытные станции отрываются от реальных потребностей людей в хлебе. Юрьев настаивал на том, что при сортировании селекционная станция не должна стремиться к получению «исключительно крупного или тяжелого зерна, необходимо отделить лишь все примеси и самое мелкое недоразвитое зерно. Слишком усердное сортирование может дать плохие результаты и не повысить урожай, а понизить его».