Математик Боя. Становление легенды - Blood_and_Tea

но истинного мастерства в тайдзюцу многие достигать и не собирались. Зачем? Джонину в бою всего-то и надо, что вовремя обрушить на врага нужную технику. Если враг сойдется в ближнем бою, нужно просто продержаться достаточно, чтобы настало «вовремя» и все так же использовать технику. Именно поэтому среди джонинов было очень мало подобных Чену мастеров — их просто не интересовало это. Тот же Мадара, вздумай он сразиться с Ченом на кулаках, быстро бы победил — он попросту сильнее. Хотя мастером ближнего боя, а значит и сильнейшим пользователем тайдзюцу, он не был.

То же касалось и Сенсомы — он не просто был джонином-мастером ближнего боя. Он был шиноби уровня Каге. И не Чену было с ним тягаться.

На очередную подсечку Чена, Сенсома ответил жестким пинком, отправившим ногу оппонента назад. Чен понял, что Сенсома стал серьезен, но ему это уже не помогло. Все так же неспешно, с виду, шагая вперед, Сенсома теснил мастера ударами рук и ног. Он даже позволил себе совсем «не по-директорски» подпрыгнуть в кувырке и нанести «вульгарный» удар ногой по макушке мастера. Ошеломив его этим, Сенсома резко обернулся, задействовав как можно большее количество суставов и привычно почувствовал, как вокруг его тела собирается воздушный поток.

Впервые почувствовав его на тренировке три года назад, в первый День Ежей, Сенсома остановился. С тех пор прошло время, и, пусть лишних недель на полное изучение получившейся спонтанно техники не было, Сенсома смог разобраться с ней и научиться четко ее формировать. Голая физическая сила и закрученные вокруг его тела тугие потоки чакры создавали вокруг заносимой для удара ноги вихрь из ветра. По идее, ему можно было попробовать придать определенную форму, но Сенсоме, опять же, было некогда с этим возиться, а потому он, как и сейчас, просто пинал перед собой, посылая поток в цель.

Чен обрадовался поначалу, заметив, что директор промахнулся, а потом поднявшийся могучий поток ветра подхватил его и бросил на землю, протащив его тело по ней добрых семь метров.

Сенсома выпрямился, поправив свой удобный коричневый плащ, названный Хокаге «директорским» и немного разочарованно выдохнул. Он только начал разогреваться…

— Хороший бой, — улыбнулся он вставшему Чену. — Должен признать — ваша атака в самом начале была неожиданной. Вы застали меня врасплох.

— Пользы, правда, это принесло мало, — ничуть не смутился некоторой своей подлости Чен. — Молва врет — величайшим пользователем тайдзюцу я называться не могу. Вы порвали меня даже без ваших знаменитых Врат.

— Я использовал Первые и Вторые, — соврал, не моргнув глазом, Сенсома. — Вы разве не заметили? Сначала — когда пошел на вас, а потом — когда сформировал технику.

— Удивительная вещь! — прокомментировал Чен, разом повеселевший, услышав ложь. — Как вам удалось? Это же чистое тайдзюцу!

— Я пришлю вам описание движений, если хотите — техника еще сильно не доработана, так что, надеюсь, вы ее завершите, — удивительно, как легко Сенсоме порой удавалось загружать подчиненных полезной для всех работой и совмещать это с личными интересами. Это политика? — А сейчас — милости прошу в мой кабинет. Мы должны окончательно решить все с бумагами. Озин, дети.

— Кланяйтесь, мелкие, пкхах… — Озин «уронил» голову вниз, и его ученики шутливо повторили за ним. — Вот так. Люди любят этикет. Изучайте этикет дома! Кто хуже всех выучит — того научу Водяному Клону до конца учебного года!

Дети загалдели, радостно оценив столь необычное, но заманчивое предложение, и Цубаки поспешил отвести их в сторону. Сенсома только головой покачал — ох уж и научит их Озин плохому. Хотя… лучше они от него узнают и будут контролировать все плохое в себе, как это делает он, чем станут хулиганами, вроде тех, кто задевает Дая в Академии. С последними, кстати, нужно что-то решать…

* * *

— Терпи, если хочешь стать настоящим шиноби, — сурово сказал Сенсома, сидя прямо на спине у Дая.

Ученик тяжело сопел, но дергался. Вес шиноби, сидящего на нем, был половиной проблемы — главной неприятностью был захват, в котором оказалась его рука. Сенсей без жалости выворачивал ее, и казалось, что она вот-вот сломается, стоит Даю лишь немного пошевелиться. В какой-то момент боль стала настолько сильной, что мальчик решился сделать последний рывок — гораздо хуже уже точно не будет, а так хоть появится надежда на контратаку.

Коротко рыкнув, Дай рыпнулся. Грустно хрустнув, рука сломалась.

— Молодец, — похвалил еле сдерживающего слезы ученика Сенсома. — Этот тест ты прошел. Цунаде!

Сенсома слез с ребенка и посмотрел на забавно семенящую к ним девочку. Внучка Первого Хокаге поступит в Академию Шиноби уже в этом году. И, судя по нахмуренным бровям и суровому взгляду, а также общей бледности, несмотря на решительный вид, окажется точно в тройке лидеров своего года.

Ага. Вместе с Джирайей и Орочимару.

Сын Второго оказался, во-многом, несносным ребенком. Он был капризен, болтлив, любил поспать, поспорить и поподглядывать. За кем угодно и где угодно. Несмотря на это, внутри мальчик был очень добр и самую чуточку одинок. Его не спасала любовь крестного отца — он хотел любви настоящего. Да и мать, кто бы и что не говорил, нужна каждому. Тем не менее, он не озлобился и вполне сносно общался с такими же детьми как он, даже не думая относиться к ним как к кому-то низшему чем он из-за своих денег и положения (ведь все считали его, по меньшей мере, внебрачным сыном Дайме). В свои пять лет Джи активно пользовался чакрой и даже начал уже проводить спарринги с Сенсомой. Он был очень активным в этом, хотя ему не хватало усидчивости для того, чтобы, например, изучить какой-нибудь боевой стиль.

Орочимару же, будто в насмешку над Джирайей, был полной его противоположностью. Он жил в приюте, но почти не общался с тамошними детьми, да и взрослыми тоже. Был тих, спокоен, трудолюбив. В меру любопытен. Его душа была полностью философской — он, порой, так глубоко погружался в рассуждения о том, что есть каша, что даже няни и воспитательницы приюта заслушивались до самого обеда. Единственное, в чем Джи и Орочи были абсолютно похожи — немалые успехи в контроле чакры для своих лет и ее солидные запасы. Порой Сенсома даже боялся, что дети оказались такими же перерожденными, как и он сам. Слава Ками — это было не так.

Цунаде была девочкой, и этим все сказано. Ладно, не все. Еще Цунаде жила