Убить волка (СИ) - Priest P大

— Смерть командующего императорской гвардией Ханя не была случайностью. В окружение Ли Фэна затесался предатель, — сказал Чан Гэн. — Прошу ифу выделить мне отряд солдат, чтобы я избавил нас от скрытой угрозы. Иначе боюсь, что наши враги и их шпион в столице объединят усилия и скоро захватят город...

— Чан Гэн, — в голосе Гу Юня не осталось ни капли привычной игривости: — Ваше Высочество, я дам отряд солдат, чтобы они сопроводили вас. Вы должны позаботиться о себе. Только больше не возвращайтесь обратно.

Даже если шпион не сумеет связаться со своими хозяевами, то город вскоре неизбежно падет.

Чан Гэн приподнял брови; у него возникло предчувствие, что Гу Юнь не просто так усылает его прочь.

Позади них загрохотали орудия — тяжелая артиллерия иностранцев открыла огонь по крепостной стене. На протяжении нескольких сотен лет она оставалась неприступной. Городские ворота содрогнулись, и обшарпанная наружная стена осыпалась, и стал виден отлитый из чёрного чугуна внутренний каркас и соединяющие его шестеренки. Она напоминала лицо с содранной кожей, обнажившее жуткую алую плоть.

С неба упал сбитый Черный Орёл с оторванной головой. Облаченный в тяжелую броню Гу Юнь сгреб Чан Гэна в объятия, защищая его от удара. Стена рушилась, камни летели во все стороны. В ушах звенело от грохота щебенки, стучавшей по железной броне.

Они стояли настолько близко, что чувствовали дыхание друг друга. Поскольку Чан Гэн теперь намеренно старался избегать двусмысленных ситуаций, вряд ли этому моменту суждено будет повториться. Дыхание Гу Юня обжигало, как крутой кипяток. Чан Гэн забеспокоился, не началась ли у него лихорадка, но взгляд его ифу оставался острым и ясным.

— Помнишь, что тебе сказал император в вашу последнюю встречу? — прошептал ему на ухо Гу Юнь: — Исполни его волю — беги!

Во время визита Ли Фэна Гу Юнь все еще лежал без сознания. Они так и не переговорили лично.

Эти двое — правитель и его подданный — долгие годы притворялись, что ладят, а на самом деле постоянно терялись в интригах, подозрениях и сомнениях, но в критической ситуации хорошо друг друга понимали.

Зрачки Чан Гэна расширились. Он приобнял облаченного в тяжелую броню Гу Юня, вынуждая опустить шею, и отважно коснулся его сухих потрескавшихся губ.

Впервые они поцеловались, полностью осознавая свои действия... От поцелуя пробирала дрожь. Весь мир объяло пламя, в воздухе стоял тяжелый запах крови. Сердце Чан Гэна бешено колотилось и, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, но причиной тому была вовсе не та волнительная сладость, о которой любят рассказывать в любовных историях. Внутри разгорался свирепый пожар, способный поглотить землю и небеса, до времени запертый в обычном смертном теле. Еще немного — и плоть бы не выдержала, пламя поглотило бы не только разрушенную страну, но и стерло настоящее и будущее.

Этот миг длился будто сотню поколений предков, но пролетел в мгновение ока.

Гу Юнь через силу оттолкнул его. Ни один человек не способен противостоять мощи тяжелой брони.

Он не стал ни злиться на Чан Гэна, ни разбираться в его поступке.

Нежно расслабив руку в железной перчатке, Гу Юнь отодвинул его в сторону. Теперь их разделяло расстояние в два шага.

Несмотря на нормы морали, что множеством оков связывали его, разве могло столь искреннее проявление чувств не тронуть его каменное сердце?

Если маршал готов был расстаться с жизнью на этой стене, то разве недавний поцелуй не убедил его в том, что после смерти ждет не одна лишь сосущая пустота?

Стал ли этот поцелуй для него утешением?

Или же... вызвал в сердце лишь насмешку?

Прекрасное лицо Гу Юня оставалось совершенно непроницаемым.

Чан Гэн посмотрел на него и сказал:

— Цзыси, я все еще хочу прорваться в город и поймать шпиона. Я не смогу сражаться вместе с тобой. Если с тобой сегодня что-то случится...

Подумав об этом, он сдержанно рассмеялся и покачал головой, так как признания «Я не смогу жить без тебя» не хватило бы, чтобы выразить его чувства. Гу Юнь лишь посмеялся бы над его словами, но шли они от души. Не думал же Гу Юнь, что Чан Гэн хочет всю жизнь страдать в одиночестве с Костью Нечистоты?

Он не настолько себя ненавидел.

Гу Юнь сделал глубокий вдох и закричал:

— Генерал Тань!

С неба со свистом спустился Черный Орел. Это и был генерал Тань Хунфэй.

— Собери отряд легкой кавалерии, чтобы сопроводить принца, — приказал Гу Юнь.

После этого он развернулся и, не оглядываясь, сразу же направился на городскую стену.

Выпущенные из лука стрелы байхун стремительно взвились в небо и поразили вражеских Соколов. Это была последняя партия зажигательных стрел, отправленная институтом Линшу.

Противник использовал для обороны живой щит, а горы мертвых тел — в качестве переправы. Едва одни падали, на их место вставали другие.

Сокол использовал тела своих мертвых товарищей как щит, чтобы нахально прорваться через дождь из стрел байхун. Когда он врезался в башню Циюань, столица содрогнулась от взрыва. Сокола практически мгновенно сбил Черный Орел. Из поврежденного крыла валил густой дым. Черный Орел не имел при себе холодного оружия, поэтому поймал плечо врага в мертвый захват и вместе с ним рухнул с небес.

Не успели они удариться о землю, как золотой короб на броне взорвался от перегрузки, и яркая вспышка поглотила и Черного Орла, и Сокола. Оба погибли мгновенно.

Башня Циюань дважды содрогнулась и с грохотом обрушилась. Обломки и руины можно было увидеть аж со смотровой площадки в Юньмэне [4].

Оживленная и процветающая столица с ее красными стенами [5] и золочеными крышами рухнула вместе с башней, и мечта о том, что благоденствие продлится тысячу лет...

... обратилась в прах.

В тронном зале царила крайняя неразбериха, Чжу-коротенькие-ножки неверной походкой бросился в ноги Ли Фэну и, рыдая, произнес:

— Ваше Величество, девять ворот городской стены скоро падут, бегите! Ваш покорный слуга поручил приемным сыновьям приготовить экипаж и повседневную одежду и ждать Ваше Величество у северных ворот. Отряд из ста тридцати стражников сопроводит Ваше Величество, все они будут готовы отдать жизни, чтобы прорваться через вражескую осаду.

Ли Фэн пнул его:

— Презренный раб, как ты смеешь решать за нас! Принеси нам императорский меч [6]!

Услышав его слова, Ван Го [7] преклонил колени и поддержал его:

— Прошу Ваше Величество трижды подумать. Пока ваша драгоценная жизнь в порядке, то народу есть на кого надеяться, а будущее...

Дворцовый стражник торжественно подал Ли Фэну императорский меч. Правитель выхватил его из ножен и срубил с головы Ван Го форменный головной убор.

Ли Фэн стремительно покинул тронный зал.

Чжу-коротенькие-ножки засеменил следом за Императором. Шесть министерств и девять высших придворных сановников напоминали стадо испуганных баранов, которые наконец нашли пастуха. Им ничего не оставалось, кроме как последовать за Ли Фэном. У северных ворот Чжу-коротенькие-ножки окликнули его ярко накрашенные приемные сыновья.

Евнух возмущенно закричал:

— Да как вы смеете!

В конце концов он был доверенным слугой самого Императора. Пока стражники решали, что делать, сыновья евнуха воспользовались их замешательством и подошли поближе. К тому времени как раз прибыл и настоятель храма Хуго, который вместе с отрядом боевых монахов поспешил к правителю.

Ли Фэн заметно расслабился, но не успел он поприветствовать настоятеля Ляо Чи, как один из сыновей Чжу-коротенькие-ножки неожиданно поднял голову. На его обычно покорном лице вдруг отразилась жажда крови. Он шел следом за Чжу-коротенькие-ножки, в пяти шагах от Императора Лунаня, когда внезапно открыл рот и выплюнул маленькую ядовитую стрелу.

Никто не ожидал подобного; все были ошеломлены его поступком.

Спустя краткое мгновение Чжу-коротенькие-ножки с криком оттолкнул Ли Фэна в сторону, закрывая его своим толстым телом, чтобы предотвратить смертельный удар. Ли Фэн запнулся и едва не сбил с ног Ляо Чи. Когда испуганный и разгневанный правитель обернулся, то увидел широко распахнутые глаза Чжу-коротенькие-ножки. Евнух не мог поверить, что его преданный и любящий приемный сын вдруг оказался подосланным убийцей. Тело несчастного слуги несколько раз дернулось в конвульсиях, подобно деревянной марионетке, но не успел он перед смертью вымолвить хоть слово, как дыхание его прервалось.