Ледокол «Ермак» - Светлана Долгова

В октябре 1917 г. совсем ещё юный В. В. Смирнов и его товарищи по учебе становятся защитниками Зимнего дворца. Бурные события Октябрьской социалистической революции подводят черту под его прошлой жизнью, меняют образ мыслей и ценностей. На смену юношескому восприятию действительности приходит осмысленность, которая помогает ему принять победу Октябрьской революции как закономерное явление. Это решение разводит его со своей семьей навсегда. Отец Вячеслава, поле того как был национализирован его завод, уезжает за границу. Наш герой выбирает другой жизненный путь, для него важнее служить Отечеству, которому он присягал, и оставаться со своим народом. Сделав свой выбор, он ещё не знает, что впереди его ждут сложные перипетии судьбы.

Долгое время отпечаток прошлой жизни не даёт В. В. Смирнову возможности реализовать себя. Его называют «барчуком», «дворняжкой», его биография не вписывается в революционный стандарт. Все изменилось после встречи нашего героя с капитаном ледокола «Ермак» В. И. Ворониным. Это произошло в 1936 г. Прославленный ледовый капитан внимательно выслушивает рассказ своего собеседника о его жизни, о давней мечте работать в Арктике.

Ещё в 1928 г. Смирнов предпринял попытку попасть на ледокол «Красин», для того чтобы принять участие в спасении экспедиции Умберто Нобиле. В своём заявлении в комитет помощи дирижаблю «Италия» он тогда написал, что «хочет помочь итальянцам от имени земли русской». Получив отказ, он не изменяет своей мечте и по-прежнему стремится в Арктику, чтобы вместе со своими соотечественниками покорять высокие широты. Особо внимательно он читает в газетах статьи о походах ледокола «Ермак». О первенце ледокольного флота, построенном легендарным флотоводцем С. О. Макаровым, он знает ещё с детства, поэтому загорается желанием попасть на этот корабль.

И вот мечта В. В. Смирнова осуществляется благодаря В. И. Воронину. Будучи человеком широкой души, капитан берёт его к себе в команду кочегаром. Смирнов был безмерно счастлив. Впервые за многие годы он ощутил себя полноценным человеком, которому поверили и дали шанс реализовать себя в этой жизни.

На «Ермаке» ему было не просто: человек с высшим образованием, свободно владеющий английским и французским языками, становится объектом шуток и насмешек со стороны своих товарищей-кочегаров. Они, например, заставляли его до блеска чистить лом, а потом нести на проверку старшему механику, который, рассматривая отполированный до первозданной чистоты металл, в сердцах говорил новичку: «Опять издеваются над вами». Конечно же, Смирнов и сам понимал эту ситуацию. Для её разрешения он выбрал единственно правильный путь. Нет, он не дрогнул перед этими простыми, физически сильными, исколотыми многочисленными устрашающими татуировками людьми, он просто работал наравне с ними, а зачастую и лучше.

А труд кочегаров был каторжный. Не случайно их называли «духами из преисподней», героями и мучениками «угольного века» на флоте.

На ледоколе «Ермак», который до середины XX века работал на угле, было десять паровых котлов, двадцать семь угольных ям, в которые можно было загрузить до 3200 тонн угля. Паровые котлы, работающего во льдах корабля, ежесуточно поглощали по сто и более тонн угля.

На «Ермаке» уголь или, как его называли, «чернослив», приходилось кидать в топки вручную, лопатами, а шлак поднимать наверх в трёхпудовых бадьях и опрокидывать их за борт. Свой главный инструмент – лопату – кочегары берегли как зеницу ока. У каждого была своя, личная. А уж если приходилось, кому-то переходить на другой ледокол, лопата обязательно забиралась с собой.

Температура у огнедышащих ревущих топок достигала такого градуса, что обычная одежда воспламенялась. Поэтому одежда кочегара была проста и незатейлива – брезентовый фартук и рукавицы. Зачастую кочегары вокруг шеи повязывали серые сетки, которыми вытирали пот, а во время мытья в бане пользовались ими вместо мочалок.

Вахта у кочегаров могла продолжаться до восьми часов. Они круглосуточно, по много недель и даже месяцев подряд, дышали ядовитой угольной пылью. Ведь во время арктической навигации ледокол почти всё время оставался на трассе Северного морского пути, разве что ненадолго заходя в Диксон, Тикси или в бухту Провидения на бункеровку (загрузку угля).

Если же к этому добавить, что и жилищные условия кочегаров на ледоколе (в одном кубрике размещалось до 20 человек) были крайне стеснёнными, то становится понятным, почему кочегаров причисляли к чернорабочим. Но при этом все знали, что они на судне не последние люди, потому что ход ледокола зависел не только от качества угля, но и от работы кочегаров.

Несмотря на тяжкий труд, кочегар В. В. Смирнов проявлял себя с положительной стороны в самых разных ситуациях. Вот один из примеров.

В начале февраля 1938 г. капитан «Ермака» получил приказ о срочном походе в Гренландское море для спасения участников дрейфующей полярной станции «Северный полюс–1»: И. Д. Папанина, Е. К. Фёдорова, П. П. Ширшова, Т. Э. Кренкеля. Льдина, на которой базировались полярники, раскололась, и отважной четвёрке грозила серьёзная опасность.

В срочном порядке на «Ермаке» были завершены ремонтные работы, и ледокол встал на бункеровку. Погрузка угля шла вручную. На помощь кочегарам пришли краснофлотцы. Живой конвейер, образовавшийся из более тысячи человек, под звуки духового оркестра быстро передавал из рук в руки корзины с углём, которые непрерывным потоком ссыпались в бункеры. Люди спали по два-три часа в сутки и снова принимались за работу. В их числе был и Смирнов – изнуряющая работа не смогла погасить его жизнелюбивый характер.

Когда «Ермак» вышел в Финский залив, между кочегарами началось соревнование: чей пар скорее погонит ледокол к папанинцам. При этом В. В. Смирнов был одним из инициаторов этого почина. Он мечтал о скорой встрече с полярниками. И она состоялась 21 февраля, когда команда «Ермака» радушно встретила героев Арктики на борту ледокола.

В это время произошло событие, о котором Смирнов не мог и мечтать. И. Д. Папанин попросил Вячеслава Владимировича нанести тушью на карту маршрут дрейфа полярной станции «Северный полюс–1». Блестяще образованный кочегар быстро и хорошо справился с просьбой И. Д. Папанина, после чего прославленный полярник, окончивший всего 4 класса земской школы, привлёк В. В. Смирнова, как обладателя прекрасного почерка, к переписке своих – не всегда разборчивых – дневниковых записей, сделанных им на льдине. За качественно выполненную работу кочегар от И. Д. Папанина получил вознаграждение в виде бутылки коньяка, а от капитана – новые обязанности. Ему доверили заполнять судовую Книгу приказов (на ледоколе её называли «Книга живота»). Кроме того, он должен был оформлять различные выписки, справки и прочую документацию, часть из которой печатал на машинке «Ремингтон». Финансовой выгоды в этом не было, денег Смирнову за это не платили, но предоставили отдельную каюту. Она была чрезвычайно мала (при строительстве ледокола это помещение предназначалось для нужд судового священника). Но Смирнов был рад и этой крошечной каюте. Теперь у кочегара после многочасовой изнурительной вахты была возможность прийти в свою отдельную каюту, для того чтобы быстро отдохнуть, а уж потом садиться за оформление документов.