Под парусом мечты - Сара Ларк

Гвинейра размышляла над тем, как все могло выйти из-под контроля. Она любила Глорию каждой своей клеточкой, но, несмотря на это, только ссорилась с ней. Однако же выносить ненависть, светившуюся в глазах девушки, она не могла, как не могла видеть перекошенное от злобы девичье лицо, напоминавшее ей собственного сына, Пола. Чем старше становилась девушка, тем чаще и чаще появлялось это выражение. Раньше было иначе. Тогда в лице Глории угадывались мягкие черты Марамы.

В этот день Гвинейра не смогла находиться в доме. Ведь там окопались Глория и Джек, каждый в своей комнате; ко всему прочему, Джек сносил вниз одну коробку за другой, наполненную платьями и личными вещами Шарлотты МакКензи Гринвуд. Гвинейра с болью вспоминала то время, когда Джек и Шарлотта были счастливы, когда дом наполнял смех и жила надежда на скорое появление внуков. Но сейчас остались лишь грусть и раздражение. Гвинейра бродила по опустевшим стойлам и загонам для овец. Все мужчины были на высокогорье; у нее осталась лишь горстка пакеха, собравшихся вокруг Фрэнка Уилкенсона и язвительно усмехавшихся. К счастью, Маака еще не уехал. Управляющий восстал против своего вождя и вышел на работу, как и каждый день. Он предпринял еще одну попытку переубедить Гвинейру.

— Мисс Гвин, в данный момент погода хорошая. Но все может измениться, сейчас только начало октября. Животных недавно остригли, они не выдержат, если на высокогорье снова начнется зима. Пусть Тонга возмущается, он скоро успокоится!

— Речь идет не о Тонге, — в очередной раз повторила Гвинейра, — речь о моем авторитете. Я держу свои обещания и требую, чтобы мои указания выполнялись. Так что, Маака, ты едешь или мне просить Уилкенсона возглавить перегон скота?

Маака пожал плечами и ушел. А Гвинейра почувствовала себя такой одинокой, как никогда в жизни. Она пошла к лошадям, бросила им немного сена. Кормежку придется взять на себя Глории, и старая женщина надеялась, что внучка действительно сделает это. После их последней ссоры девушка все еще дулась и сидела в своей комнате. Но лошадей-то она любит.

Гвинейра задумчиво почесала за ухом Принцессу, пони для верховой езды. С нее все и началось. Гвинейра в очередной раз прокляла себя за то, что позволила тогда Глории сфотографироваться на ней, как настоящей непоседе. Она по-прежнему была убеждена в том, что именно это заставило Мартинов обратить внимание на недостаток воспитания у дочери. А потом вторая ошибка… Гвинейра отлично помнила выражение лица Глории, когда она спросила насчет жеребенка Принцессы. Джек обещал ей лошадь. Как она могла подарить ее Лилиан? И вот теперь скоро на свет появится жеребенок, к которому Глория до сих пор не проявила ни капельки интереса.

Гвинейра погладила лошадь.

— Может быть, это я во всем виновата, — вздохнула она. — В любом случае не ты.

Она не могла знать, что всего через несколько дней именно Принцесса станет поводом для следующего скандала.

Работники вернулись, снова пошли дожди, правда теплые, весенние, но это все равно было неприятно. Люди сидели в сараях и играли в карты. Джек по-прежнему разбирался с наследством Шарлотты, и Глория полагала, что он чувствует при этом то же самое, что и она, когда читает его письма из Галлиполи. Сделать все за один раз было просто невыносимо. Возможно, большую часть времени, проведенную в комнатах Шарлотты, Джек просто угрюмо сидел без дела.

Сама Глория пыталась заниматься какими-то делами, пусть и рутинными. Если все время сидеть дома и наполнять мрачными рисунками один альбом за другим, она сойдет с ума. Поэтому она прилежно тренировала собак и выезжала на Кередвен. Скоро у Принцессы появится жеребенок…

Только что выехавшая во двор Глория бросила взгляд на загон. Верховая пони стояла в загородке среди кобов, где травы давно не было и осталась одна грязь. Кобылкам-кобам было все равно. Они стоически выдерживали непогоду, их покрытым густой шерстью задам были нипочем ни ветер, ни дождь. А Принцесса казалась очень несчастной. Глория заметила, что она постоянно встряхивается и дрожит. Нужно было что-то делать.

Глория обратилась к первому попавшемуся работнику фермы, который повстречался ей на пути. Фрэнк Уилкенсон, судя по всему, возвращался в сарай играть в карты с остальными, справив нужду.

— Мистер Уилкенсон, будьте так любезны, заведите Принцессу под крышу и дайте ей немного овса. Я тогда сразу накрою ее, лошадь мерзнет.

Уилкенсон презрительно усмехнулся.

— Лошади не мерзнут, мисс Глория. — Он с нажимом произнес слово «мисс», как будто вежливое обращение к девушке было неуместно. — И у нас нет лишнего корма, все расписано.

Глория изо всех сил пыталась сохранять спокойствие.

— Ваши фермерские лошади и уэльские кобы не мерзнут. Но у Принцессы среди предков большая доля чистокровных породистых лошадей. Тонкая кожа, шелковистая шерстка, почти нет гривы. Эти лошади промокают, если дождь идет достаточно долго. Так что, пожалуйста, заведите лошадь под крышу.

Уилкенсон рассмеялся. Глория с испугом осознала, что он на подпитии. Остальные мужчины, обратившие на них внимание и высыпавшие из сарая, тоже были нетрезвы.

— А если я сделаю это, мисс Покахонтас? Что мне тогда будет? Вы покажетесь в юбочке из тростника?

Смеясь, он потянулся к волосам Глории и намотал одну прядь на палец.

Глория попыталась нащупать нож, но оказалось, что она не взяла его с собой. Именно сегодня… она забыла вынуть его из кармана старой кожаной куртки и переложить в карман плаща. Кроме того, она сняла тяжелый мокрый вощеный плащ, когда заводила лошадь в стойло. Глория прокляла себя за свою небрежность. Она уже решила, что в безопасности. Ошибка.

— Уберите руки, мистер Уилкенсон! — Девушка говорила со всей строгостью и сдержанностью, на которую была способна, но голос ее дрожал.

— Ах, а если не уберу? Тогда ты проклянешь меня, маленькая принцесса-маори? Я переживу. — Он молниеносно схватил ее за плечи. — Давай, Покахонтас! Один поцелуй! За это я заведу твою лошадку.

Глория металась из стороны в сторону, кусая мужчину, который, смеясь, повалил ее на тюки с соломой. Нимуэ и молодые собаки лаяли, Кередвен беспокойно переступала с ноги на ногу. Мужчины в сарае болели за Уилкенсона.

Внезапно дверь распахнулась. В проходе стоял Джек МакКензи, ведущий за уздечку приплясывающую Принцессу. Долю секунды он смотрел на суматоху в конюшне, затем в два счета оказался рядом с Глорией, не заметив, как пони сломя голову бросилась на улицу. Джек развернул Уилкенсона и не стал долго раздумывать. Его удар правой рукой оказался точен.