Анжелика и дьяволица - Анн Голон

— Что вы такое говорите! — воскликнул возмущенно Карлон. — Я вас не узнаю. Вы, такой деликатный человек, и рассуждаете об этом несуразном, зверином побоище так цинично!

— Поверьте мне, это был наилучший выход из положения. Кто знает, к чему ведут все эти процессы по поводу отравлений и.., черной магии…

— Но я ведь тоже замешан в этой кровавой истории! — в ужасе воскликнул интендант. — Мне придется обратиться к большому совету в Квебеке.

— Ради бога, не делайте этого! Все слишком сложно! Забудем об этом! Унесем с собой! Как ветер и птицы унесут последние следы этого ужасного дня. Не стоит из-за каких-то нескольких скальпов вмешиваться в грязное дело, от которого во всю несет серой. Держитесь тихо! А чтобы вас несколько подбодрить, я поведаю вам всю эту историю от начала До конца, во всех подробностях. Она заполнит наши долгие зимние вечера.

— Но.., ведь осталась же герцогиня де Модрибур.

— Вы правы. Мертвая или живая, она все еще досаждает нам.

Амбруазина де Модрибур продолжала жить, хотя, казалось, уже готова была испустить последний вздох.

Самоотверженная и храбрая Марселина оказалась единственным человеком, кто нашел в себе силы позаботиться о ней.

Тем временем старый Никола Парж пригласил всех в зал малого форта.

— Так вот! — заявил он, обращаясь к Пейраку. — У меня есть предложение насчет того, как избавиться от этой женщины. Как вы знаете, я собираюсь уехать отсюда и оставить вам все свои земли. Остается договориться о цене, но я на многое не претендую. Мое желание — жениться на герцогине де Модрибур. Мне нравятся женщины дьявольской породы, и я сумею вытрясти из нее все ее денежки. А когда от них ничего не останется, ей придется открыть мне секрет, который знает только она — как делать золото.

— Но вы с ума сошли! — воскликнул Виль д'Авре. — Эта колдунья наведет на вас порчу, отравит так же, как своего мужа — герцога и многих других.

— Это уж моя беда, — проворчал старый король восточного побережья. — Итак, будем считать, что договорились?..

Стемнело, и пришлось зажечь дымные светильники, чтобы обо всем окончательно договориться и оценить состояние, которое должно перейти теперь к его преемнику, графу де Пейраку.

Глава 26

Когда сумерки совсем сгустились, вдруг раздался крик:

— Она сбежала!

Все всполошились, а некоторых, в том числе и Анжелику, охватило чувство суеверного страха.

Тень Амбруазины, живой или мертвой, продолжала витать над ними. Все так настрадались от ее злых козней, что не могли сразу почувствовать себя в безопасности.

Великаншу Марселину нашли в глубоком шоке. Она полулежала на полу, у очага. Постель, на которую уложили Амбруазину, оказалась пустой, а окно, выходящее в лес, открытым.

— Я хотела разжечь огонь в очаге, — рассказывала акадийка, — и повернулась к ней спиной. Мне и в голову не могло прийти, что она, чуть живая, сможет встать с постели. Ведь все это время она даже пальцем не могла пошевельнуть!.. И вдруг, подкравшись сзади, она с невероятной силой толкнула меня в спину, рассчитывая, наверное, что я упаду в огонь. Но я не упала, я стала с ней бороться. А когда повернулась к ней лицом, то увидела такое! Страшно вспомнить! Волосы на голове у нес встали дыбом и извивались, как змеи. На лице — ссадины и кровоподтеки, глаза горят, как у дьявола, а изо рта торчат — ей-богу, не вру! — два длинных и острых клыка.., как у вампира. У меня прямо сердце оборвалось. Вот в этот-то момент, наверное, я и потеряла сознание и падая, ударилась головой об очаг. А когда пришла в себя, то поняла, что она выпрыгнула в окно. Посмотрите, нет ли у меня укусов от этих клыков!.. Если есть, то мне теперь прямая дорога в ад… О, какое несчастье!

Приготовившись к худшему, она показала свою белую, крепкую шею. Но Виль д'Авре, приведя убедительные научные и теологические доводы, уверил ее, что никаких укусов нет, и, следовательно, ей нечего опасаться последствий нападения этого исчадия ада.

Несмотря ни на что, напряжение достигло предела. Однако Жоффрею де Пейраку вскоре удалось успокоить взбудораженные умы, объяснив, что, действительно, бывают случаи, когда человек, наделенный такой внутренней энергией, какой, безусловно, обладает герцогиня де Модрибур, может в нужный момент обрести нечеловеческую физическую силу, и именно это позволило герцогине встать с постели, выпрыгнуть в окно ж скрыться в лесу. Но лес не даст ей далеко уйти.

По ее следам послано было несколько человек, но они вернулись ни с чем.

Стало совсем темно. Лес казался таинственным и враждебным, а берег, где люди заканчивали захоронение мертвых, еще более мрачным. Ни у кого не хватило духа пойти домой, отдохнуть.

Вдруг Анжелике явилось видение, и она почувствовала, как дрожь пробежала по всему ее телу.

Она увидела.., да, именно увидела…

Казалось, прежде чем окончательно разорваться и освободить Анжелику, узы глухой, беспощадной борьбы, которыми она была накрепко связана с герцогиней, грозным врагом, жаждущим ее гибели, узы эти еще раз напомнили Анжелике о той, в чью тайну она, спасая себя, все-таки сумела проникнуть, я вот теперь она ее «видела».

Анжелика ясно видела, как потерявшая рассудок женщина в атласном, изорванном в клочья платье бежит, ничего не замечая, по дикому черному лесу… За ней, ныряя в густые заросли, катится темный, блестящий шар. Все ближе, ближе, и вот он уже настиг ее. Прыгнув на плечи, он повалил женщину на землю и когтями начал рвать ее на куски. Вспыхнули огнем страшные глаза, и дьявольский оскал обнажил острые клыки. Чудовище!.. Чудовище, о котором вещунья сказала:

«…И тут из чащи выскочило лохматое чудовище, набросилось на дьяволицу и растерзало ее на куски. В тот же миг из темной грозовой тучи явился юный ангел со сверкающим мечом…»

— Где Кантор? — закричала Анжелика.

Она бросилась его искать. Переходя от одной группы людей к другой, она искала высокую, стройную фигуру сына с его белокурой шевелюрой. Если бы ей удалось увидеть его, она тут же спросила бы: «Кантор, где твоя росомаха? Где Вольверина?» Но она не нашла ни Кантора, ни росомахи. Марселина, которая уже успела прийти в себя, заметив тревогу Анжелики, удивилась и спросила ее:

— О чем вы так беспокоитесь? Что может случиться с вашим Кантором? Парень давно уже не младенец. Впрочем, я вас понимаю! Мы, матери, все одинаковые!

Окончательно выбившись из сил, Анжелика опустилась на стоявшую перед домом скамью и плотно закуталась в накидку. Глубокая печаль охватила ее. Наступили минуты последнего ожидания, последних тревог, связанных с трагедией, всю подноготную которой знала только она одна и с которой она теперь расставалась, как расстаются со страной, куда ты попал мимоходом и куда никогда не захочешь вернуться, несмотря на то, что она подарила тебе бесценные сокровища.