Гитлер идет на Восток (1941-1943) - Пауль Карель

В ночь с 17 на 18 сентября Чуйков оставил глубокий блиндаж, защищавший штаб от бомб, около Царицы. Фактически это было бегством, поскольку ближе к полудню гренадеры нижнесаксонской 71-й пехотной дивизии дивизии, тактическим знаком которой служил лист клевера, - внезапно появились на улице Пушкина возле входа в бункер. Офицеры штаба Чуйкова схватили автоматы. Подземное убежище быстро заполнялось ранеными и солдатами, отставшими от своих частей. Водители, вестовые и офицеры искали способа укрыться в блиндаже под разными предлогами, в основном "чтобы обсудить неотложные дела". Поскольку в подземных помещениях отсутствовала вентиляция, скоро в них стало невозможно дышать от дыма, нестерпимой духоты и вони. Ничего не оставалось, как только убраться оттуда.

Охрана штаба прикрывала отход командующего, покидавшего блиндаж через второй выход - тот, что вел к Царице. Но даже тут уже появлялись солдаты из штурмовых команд 191-го пехотного полка майора Фредебольда. Прихватив с собой только самые ценные документы и оперативную карту, Чуйков, тайно пробравшись через занятую немцами территорию к берегу Волги, в ночном тумане вместе с Крыловым переправился на восточный берег на лодке.

После этого Чуйков в бронированном катере немедленно вернулся на западную сторону к верхней пристани в северном городе. Здесь в пещере в отвесном утесе, возвышавшемся на 200 метров над рекой позади завода "Баррикады", в "мертвой зоне" для немецкой артиллерии, командующий расположил свой новый командный пункт. Сеть блиндажей в отвесном склоне связывали хорошо замаскированные ходы сообщения.

Кухня Глинки разместилась в смотровом люке выводящего канала завода "Баррикады". Официантке Тасе приходилось проделывать поистине акробатические трюки, таская свои кастрюли и котелки по стальной лестнице колодца наружу и пробегая с ними по мостику вдоль обрыва к блиндажу командующего.

Правда, количество едоков, которых приходилось обслуживать Глинке и Тасе, значительно сократилось. Многие старшие офицеры, включая заместителей Чуйкова по артиллерии, инженерно-саперным войскам, по бронетехнике и механизированным войскам, тихонько смылись в ходе переезда штаба и остались на левом берегу Волги. "Мы не проронили и слезинки по ним, - пишет Чуйков. - Воздух без них стал чище".

Перемещение, которое произвел командующий сталинградской обороной, символизировало перенос боевых действий на север города, удержать южную и центральную части которого уже не представлялось возможным.

22 сентября поднялся занавес в последнем акте сражения за южный город. Штурмовые команды 29-й моторизованной пехотной дивизии во взаимодействии с гренадерами 94-й пехотной и 14-й танковой дивизий пошли на последний приступ элеватора. Когда саперы взорвали входы, горстка советских морских пехотинцев пулеметного взвода сержанта Андрея Хозяинова, наполовину обезумевшие от жажды, сдались в плен. Они оказались последними, кто уцелел в том аду.

Солдаты 2-го батальона советской 35-й гвардейской дивизии лежали в руинах бетонного здания, задохнувшиеся от гари и дыма, обожженные или разорванные на куски. Двери были заложены кирпичами - таким образом командиры и комиссары делали отступление или бегство невозможными.

Аналогичным образом немцы взяли и южную паромную пристань на Волге. Гренадеры саксонской 94-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Пфайффера дивизии, тактическим знаком которой служили скрещенные клинки как на майсенском фарфоре, - патрулировали берег Волги на южной оконечности города.

В центре Сталинграда, в его сердце, советское противодействие в общем и целом почти полностью прекратилось. Осталось лишь несколько очагов сопротивления, где среди развалин главного железнодорожного вокзала и у пристани большого парового парома в центральном речном порту продолжали держать отчаянную оборону остатки советских 34 и 42-го стрелковых полков.

Если применять в оценках традиционные критерии ведения уличных боев, к 27 сентября Сталинград можно было уже считать завоеванным. 71-я пехотная дивизия, например, вышла к Волге по всей ширине своего фронта: 211-й пехотный полк - к югу от устья Минины, 191-й пехотный полк - между устьями Минины и Царицы и 194-й пехотный полк - к северу от Царицы.

Бои теперь велись главным образом в северной части города, где находились рабочие поселки и промышленные предприятия. Названия их вошли не только в военную, но и в мировую историю вообще - завод по производству артиллерийских орудий "Баррикады", металлургический комбинат "Красный Октябрь", тракторный завод им. Дзержинского, химкомбинат "Лазурь" со своей печально знаменитой "теннисной ракеткой", как из-за своей формы назывались железнодорожные подъездные пути предприятия. Все это были "форты" промышленного города Сталинграда.

Бои за северный Сталинград превосходили своей ожесточенностью и кровопролитностью все сражения войны. По решимости, с которой бились солдаты, по плотности войск, сосредоточенных на сравнительно малой территории, и концентрации огня битва эта вполне сравнима с величайшими сражениями времен Первой мировой войны, особенно с Верденом, где на протяжении шести месяцев 1916 г. полегло более полумиллиона немецких и французских солдат. За северный Сталинград дрались в ближнем бою - резались в рукопашной. Русские, которые лучше немцев умели действовать в обороне, выигрывали из-за преимуществ грамотной маскировки и из-за того, что сражались на родной земле. Кроме того, они имели больше опыта в уличных боях и в особенности в боях на баррикадах. И наконец, Чуйков находился под личным присмотром Хрущева и потому догнал советскую оборону до температуры красного каления. Когда та или иная рота переправлялась через Волгу в Сталинград, солдаты слышали три лозунга, которые должны были служить им руководством к действию: Каждый человек - крепость!

За Волгой для нас земли нет!

Выстоять или умереть! Это была тотальная война. Это было реальное воплощение в жизнь тезиса "Время - это кровь". Хронист 14-й танковой дивизии, Рольф Грамс, тогда майор и командир 64-го мотоциклетного батальона, приводит весьма примечательный фрагмент битвы: "Шло жуткое изматывающее сражение на земле и под землей, на руинах, в подвалах, в канализационных тоннелях большого города и на промышленных предприятиях - война человека против человека. Танки взбирались на горы обломков и мусора, скрежетали гусеницами между разрушенных заводских зданий, стреляли прямой наводкой по остовам домов и узким заводским дворам… Но все это еще было терпимо. Гораздо хуже обстояло дело с глубокими оврагами в песчанике, спускавшимися к самой Волге, откуда противник, бывало, бросал в бой новые войска. На другой стороне реки, в густых лесах пологого восточного берега противник перемещался невидимо, его батареи и части пехоты были скрыты от наших глаз. Но тем не менее враг находился там, стреляя через реку и что ни ночь переправляя подкрепления своим в разрушенный до основания город".

Советские тыловики беспрерывно доставляли через реку все необходимое для оборонявшихся. Свежая кровь постоянно притекала в город по жизненно важной артерии, которой являлась Волга, и это представляло собой острейшую проблему для немцев. За крутым обрывом берега Волги, куда не доставали снаряды немецкой артиллерии, располагались советские штабы, полевые госпитали, склады боеприпасов. Здесь по ночам осуществлялись высадка живой силы и выгрузка техники. Тут находились исходные позиции для контратак. Сюда выходили каналы сточных сооружений промышленных предприятий и городской канализации, теперь пересохшие и превратившиеся в ходы, которые вели в немецкий тыл. Советские штурмовые отряды проползали по ним, осторожно открывали люки и выводили на огневые позиции пулеметы. Внезапные очереди косили огнем тыловиков и солдат частей обеспечения в тылу у наступающих немецких частей. Через минуту советские диверсанты вновь спускались в колодец, закрывали его за собой и исчезали.

Немецкие боевые части, которым поручалось обезопасить тыл от подобных вылазок, оказывались бессильными что-либо предпринять. Обрывистый западный берег Волги стоил глубокоэшелонированных рубежей обороны с бетонными бункерами, защищающими от бомб и снарядов. Часто во время боевых операций немецкие полки отделяло от волжского берега всего несколько сотен метров.

В своем эссе, посвященном боям за Сталинград, генерал Дёрр совершенно справедливо замечает: "Те несколько сот метров перед Волгой имели решающее значение как для нападавших, так и для оборонявшихся".

Путь к этому жизненно важному берегу в северном Сталинграде вел через укрепленные рабочие поселки и промышленные здания. Они представляли собой преграду на дороге к Волге. Понадобилась бы целая глава для описания этих операций. Несколько характерных примеров наглядно показывают героизм, который проявляли солдаты с обеих сторон.