Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам - Эдуард Филатьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«– Подсудимый Рютин, признаёте ли вы себя виновным?»
Рютин ответил:
«– Ответа на этот вопрос я давать не желаю. И вообще отказываюсь от дачи каких-либо показаний по существу предъявленных мне обвинений».
Больше ни на один вопрос судей Мартемьян Никитич Рютин не ответил. Не случайно сборник его статей, изданный в 1992 году, назван «На колени не встану».
Членам коллегии понадобилось всего 25 минут, чтобы вынести приговор: высшая мера наказания. В тот же день в здании Военной коллегии Рютина вместе с одиннадцатью его сторонниками, осуждёнными вместе с ним, расстреляли.
Мало этого, была уничтожена и вся семья Мартемьяна Рютина. Его сына, Василия Мартемьяновича, расстреляли в Лефортовской тюрьме в 1938 году. Другой сын, Виссарион Мартемьянович, был убит уголовниками в концлагере в начале сороковых годов. Жена Рютина, Евдокия Михайловна, умерла в казахстанском концлагере. Дочь Любовь Мартемьяновна провела много лет в тюремных застенках и лагерях.
Вот такой была месть Сталина за смерть своей жены Надежды Аллилуевой. Но на этом мщение не закончилось – решение вождя стереть с лица земли всех с ним не согласных и всех, кто был против него, ещё более окрепло.
Желающих воплотить в жизнь это желание вождя было предостаточно. 15 января 1937 года на пленуме Дальневосточного краевого комитета ВКП(б) его первым секретарём был избран присланный Москвой Иосиф Михайлович Варейкис. Он сразу же взял слово и подверг резкой критике своего предшественника за «ослабление революционной большевистской бдительности». И потребовал немедленно развёрнуть на Дальнем Востоке массовое выявление «врагов народа».
В том же январе Генриха Ягоду сняли с поста наркома связи. А Николаю Ежову присвоили звание Генерального комиссара государственной безопасности (напомним, что оно соответствовало званию маршала Севетского Союза).
23 января 1937 года начался Второй Московский процесс («процесс 17-ти»), приступивший к рассмотрению дела «Параллельного антисоветского троцкистского центра». Главными обвиняемыми были Георгий Пятаков, Григорий Сокольников и Карл Радек.
24 января газета «Правда» вышла с передовой статьёй, которая называлась «Подлейшие из подлых».
На следующий день передовица «Правды» была озаглавлена «Торговцы родиной». Вслед за ней шла статья Александра Безыменского, называвшаяся «Изменники».
Вальтер Кривицкий:
«В январе 1937 года мир был потрясён сообщением из Москвы о новой серии удивительных “признаний” на втором процессе по “делу о государственной измене”.
Плеяда советских лидеров на скамье подсудимых, названных в обвинении “троцкистским центром”, один за другим признавались в гигантском заговоре, цель которого состояла в шпионаже в пользу Германии…
Московские газеты день за днём публиковали стенографические отчёты о судебном процессе… Вечером 24 января… моё внимание привлекла выдержка из секретного признания Радека. Он утверждал, что генерал Путна, в недавнем прошлом советский военный атташе в Великобритании, а ныне уже в течение нескольких месяцев узник ОГПУ, пришёл к Радеку с просьбой от Тухачевского…
Когда я прочёл это, то был настолько глубоко взволнован, что моя жена спросила, что случилось. Я дал ей газету, сказав: “Тухачевский обречён”».
Григорий Сокольников тоже «чистосердечно признался» в измене, шпионаже, вредительстве и подготовке террористических актов. Один из журналистов, присутствовавший на процессе, потом написал о нём:
«Бледное лицо, скорбные глаза, чёрный лондонский костюм. Он как бы носит траур по самому себе».
А Карл Радек по-прежнему продолжал шутить, заявив:
«Радек. – Вопреки всяким росказням, не следователь меня пытал на допросах, а я пытал следователя. Ия его совершенно замучил своими объяснениями и рассуждениями, пока не согласился признать свою контрреволюционную, изменническую деятельность, свои преступления перед партией и народом».
25 января руководство Союза советских писателей срочно собрало пленум, участники которого гневно клеймили тех, кто обвинялся на судебном процессе:
«Безыменский. – Я припоминаю, как мне сказал старый мартеновец с завода Ильича: “Я одобряю приговор над Зиновьевым и Каменевым, но я об одном жалею, что мне не поручили привести этот приговор в исполнение”…
Сельвинский. – Мы должны сказать, что первый корпус фашистов разгромлен. В основном мы их уничтожили и уничтожили с корнями. А то, что эти люди когда-то стояли под великим знаменем Ленина, мы об этом забудем так же легко, как они сами забыли.
Пильняк. – Несколько раз, товарищи, говорилось о тех деньгах, которые я дал троцкисту… Радек уехал в ссылку. Пришла ко мне его жена и сказала, что у неё нет денег. И я ей дал. Вот и всё. Вернулся Радек, деньги мне вернул… Если мне надо отрубить ту руку, которой я давал эти деньги, я её моментально, не задумываясь, отрублю!
Вишневский. – Детские это разговоры. А вот пойдите вы их и шлёпните!
Пильняк. – Давайте! Сейчас же!»
Затем участники собрания единогласно приняли резолюцию, которую написал Илья Сельвинский. На следующий день (25 января) её опубликовали газеты, и с точкой зрения писателей ознакомилась вся страна. «Инженеры человеческих душ» с прокурорской суровостью восклицали:
«Писатели единодушно требуют поголовного расстрела участников этой банды!»
26 января «Литературная газета» опубликовала письмо:
«Прошу присоединить мою подпись к подписи товарищей под резолюцией Президиума Союза Советских Писателей от 25 января 1937 года. Я отсутствовал по болезни, к словам же резолюции нечего и прибавить.
Борис Пастернак».
А «Правда» в тот же день продолжала публиковать возмущённые негодования литераторов. Статья Всеволода Вишневского вышла под коротким, как выстрел, названием: «К стенке!» Ей вторил поэт Алексей Сурков: «Смерть подлецам!»
28 января подал свой голос поэт Владимир Луговской: «К стенке подлецов!».
На следующий день к коллегам присоединился поэт Александр Прокофьев: «Кровью ответите, господа!»
30 января Военная коллегия Верховного суда СССР вынесла приговор: Георгий Пятаков и двенадцать других подсудимых приговаривались к смертной казни, четверо обвиняемых (в том числе Григорий Сокольников и Карл Радек) к тюремному заключению (от восьми до десяти лет).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
