Источник - Александр Беловец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В тот вечер воин всё сделал сам: расседлал и накормил лошадей, собрал дров, запалил костёр да сварил похлёбку. Колин лишь, постанывая, наблюдал за действиями приятеля не в силах даже встать и отойти до ветра. Первый ночлег показался ему кошмаром, но настоящий кошмар начался утром. Скахет поднял его ни свет, ни заря и буквально пинками погнал на пробежку. Сперва Колин еле бежал, но вскоре мышцы разогрелись и под конец он даже нагнал друга. А потом Скахет заставил его разминаться с деревянным мечом…
— Понимаешь, просто замахнувшись, ты работаешь на противника, — продолжал объяснять Скахет. — Замах — есть защита либо обманный манёвр. И никогда не вздумай целиться, всё равно промажешь. Удар навскидку — вот цель твоего обучения. Но удар никогда не должен существовать в одиночестве. Одиночные удары лишь отнимают силы. Всегда наноси серию из двух-трёх ударов. Так больше возможностей достать противника. Кроме того так ты избежишь «проваливания».
— Избегу чего? — переспросил Колин только ради того, чтобы окончательно не заснуть от затянутой лекции по основам фехтования.
— Проваливания. Это когда ты промахнулся и твои рука и тело летят вслед за мечом. Ты попадаешь в неустойчивое положение и тогда тебе конец.
Видя, что Колин уже откровенно клюёт носом, Скахет подскочил к вещам, взял чучело и, вбив его в рыхлую землю, прикрикнул на сержанта:
— Не время спать, дружище, до утра ещё далеко! Хватай свою палку и покажи на что способен.
Колин с ворчанием поднялся и, подцепив деревянный меч, подошёл к чучелу. Спорить было бессмысленно, это он уже проходил — Скахет не отстанет. Встав в стойку, он начал наносить рубящие удары по соломенному человеку каждый раз меняя направление, а воин в это время продолжал:
— Реще, ещё реще. Удар должен быть как взрыв — максимальная скорость и сила за минимальное время. Не знаешь, как ударить — перемещайся, вводи противника в заблуждение. Бой это атака когда начал ты, либо контратака, когда противник оказался шустрее. Ты должен уметь верно оценить оппонента и заставить его атаковать там где тебе это наиболее удобно. И ни в коем случае не будь предсказуем. Всегда импровизируй. Шаблонов боя не бывает.
Колин «плясал» вокруг чучела, пугая ночных мотыльков, слетевшихся на свет костра, а Скахет, заткнув руки за пояс, отстёгивал комментарии:
— Двигаешься словно беременная баба. Шире ноги! Переступай плавней!
Колин прервался и, опустив ставший неподъёмным меч, повернулся к другу.
— Поправь меня если я не прав, но мне кажется что прежде чем учиться махать мечом, нужно сперва изучить хоть какие-то стойки? Или нет?
Скахет подхватил флягу с водой и швырнул её сержанту. Тот благодарно кивнул и надолго приник к горлышку.
— В школах мечников, конечно же, обучают целой куче всевозможных стоек, — произнёс воин. — Но я так скажу — эта шелуха сгодится лишь отпрыскам богатеньких родителей. У них есть время запоминать всю эту чушь. У нас же с тобой времени в обрез. Вот три простеньких правила, которые нужно соблюдать, принимая стойку: во-первых, тебе должно быть удобно, во-вторых, ты должен свободно перемещаться, и в третьих, ты должен быть устойчив. В идеальной стойке все эти пункты должны сочетаться в равной степени. Все другие виды стоек образуются либо за счёт усиления устойчивости (более широкие), либо за счёт усиления подвижности (более узкие). Ладно, на сегодня хватит. Ложись-ка спать, а то на тебе уже лица нет. Я покараулю первый.
Пока вымотавшийся друг размещался на ночлег Скахет достал свой меч и принялся неторопливо водить оселком по острому лезвию. Колин уже привык к тому, что каждую ночь приходилось засыпать под шелест точильного камня и на причуды друга не обращал внимания. Его больше волновало то, что за всеми этими тренировками не оставалось времени изучить так же и свои магические возможности. Максимум использования магии — это ежевечерний розжиг костра, постепенно вошедший в обязанности сержанта. А ему хотелось большего, и он чувствовал, что способен на это большее. Ведь швыряние огненных шаров не могло быть пределом. Решив начать изучение собственных возможностей во время следующего дежурства, Колин провалился в сон…
Через неделю пути каменистая местность начала преображаться — всё чаще стали появляться деревья, да и растительности под ногами заметно прибавилось, что не могло не радовать, так как корм, припасённый для лошадей, неумолимо подходил к концу.
Дорога, по которой ехали путники, в какой-то момент расширилась и друзья оказались у развилки. Воздух заметно посвежел. Запахло большой водой. Скахет спешился и подошёл к покосившемуся столбику. Пошарил рядом с ним в траве и нашёл давно отвалившуюся деревянную табличку.
— Что там? — Колин и не подумал покидать седла.
— Не разобрать, — воин зашвырнул деревяшку подальше.
— Ну и куда нам? Прямо или направо? — сержант откупорил флягу и сделал большой глоток. День обещал быть жарким.
Ничего не ответив, Скахет подошёл к своему коню и достал из седельной сумки кожаный свёрток.
— Только не говори, что ты собрался перекусить, — отмахнувшись от слетевшейся на пот мошкары, Колин тяжело спрыгнул на землю и подошёл к другу. Вопреки его ожиданиям в свёртке оказалась не еда, а сложенная вчетверо бумажная карта.
— Откуда сие добро? — сержант опустился рядом с воином.
— Худгарад, верлы его дери, весьма запаслив, — хмыкнул Скахет, остановив палец на похожей развилке. Колин проследил за его жестом и отметил, что над самым пальцем расположились две большие синие кляксы. Он указал на них и поинтересовался:
— Кто-то вино пролил?
— Это озёра, — не принял шутки воин. — Верхнее и Нижнее. Судя по карте, дорожка, что бежит направо как раз и приведёт нас к Нижнему озеру.
Колин склонился над картой и попытался прочесть надписи. Как и
