Книга 7. Дорога в бесконечность - Юлиана Суренова

"Айя… " "Не называй меня так! Это не мое имя! У меня вообще нет имени! Ничего нет!" "Успокойся, девочка, и вспомни… " "Мне нечего вспоминать! Я и так все помню!" "Судя по всему, нет".

"Из своей жизни - все! А Ее меня не касается! Она - не моя! " "И, все-таки, вспомни. Почему повелительница снегов еще и богиня луны?

"Какая разница?" - она не понимала, о чем тут вообще говорить.

"И все же? " "Ну… У всех богов есть свои символы. Священный зверь. Слово-знак. И небесное светило. У тебя - солнце, у твоей сестры, богини смерти - черная звезда мрака, восходящая во тьме и излучающая мрак, у другой сестры, госпожи Инанны - желтая утренняя звезда, у Губителя - красная звезда заката… А у госпожи Айи - луна".

"Айя избрала для себя луну, поскольку та лучше всего олицетворяла ее, рождающуюся, взрослеющую, увеличиваясь, и уменьшающуюся, стремясь родиться вновь".

"Что… - она нахмурилась, сведя острокрылые брови. - Что ты имеешь в виду? " "Маленькая караванщица - не первое перерождение Айи".

"То есть… Как это? - Мати даже растерялась. Потом, немного придя в себя, хотела сказать: "Что за чушь!" или что-то в этом роде. Однако, заглянув в себя, она остановилась, задумалась, а потом и вовсе была вынуждена признать: - Все верно… - она вздохнула, потом повторила: - Все верно… Хотя, конечно, это происходило совсем не так часто, как с луной на небесах, за все вечности лишь несколько раз… Но это бывало и прежде, ты прав… Вот только… Откуда ты знаешь?" - это было ее тайной, которую она хранила даже от Ута. А Шамаш… Он ведь вообще пришел из другого мира!

"Мне рассказала Кигаль, - его улыбка стала шире. - Как и о многом другом".

"Ей не следовало этого делать, - Айя обиженно поджала губы. - Однако, - некоторое время спустя, хорошенько все обдумав, она поняла: - Кигаль поступила правильно… Она в какой уже раз помогает мне… Не знаю, почему… " "Эрешкигаль совсем не такая, какой привыкли видеть ее люди, а, вслед за ними, и боги. Не жестокая, не бессердечная…Мы с ней действительно похожи как брат и сестра… Ну что, ты успокоилась?" "Нет, - тяжело вздохнув, качнула головой девушка, а потом вдруг прижалась к нему, уткнувшись носом в плечо. - Мне так страшно, Шамаш! " "Все будет хорошо", - он обнял ее, прижал к груди.

"Ох, не знаю… - ее голос был полон отчаяния. - Я хочу быть маленькой караванщицей, но то, о чем мечтаю всей душой, всем сердцем, она до сих пор считает невозможным для себя! Это дано только богине снегов. А на самом деле стать Айей… Я не готова к этому! У меня не получится! Я… Я совсем другая! Я такая слабая, робкая, наивная… Я не умею приказывать, мне проще подчиняться.

Поэтому я и не хочу взрослеть! Очень удобно прятаться за спиной отца, позволив ему решать все за меня решать… " "Айя… " "Прежде все было иначе. А на этот раз… - прикусив губу, она мотнула головой, быстро провела ладонью по лицу, смахивая успевшие перелиться через разрезы век слезы. - Надо было сразу покинуть это тело, прежде чем оно успело подчинить себе ту часть моей сущности, которая бессмертна!" "Выходит, - он улыбнулся, - эта малышка не так слаба, как ты думаешь. Она оказалась сильнее грозной богини".

"Может быть… Может быть… - Айя бы тоже, наверно, посмеялась над этим.

Забавная ситуация… Если бы только это не касалось ее саму… - Ладно, - она приняла решение. Какое бы ни было, хоть какое-то, - будь что будет!" - она смирилась с случившемся. Что ей еще оставалось?

"Хочешь, я расскажу тебе, что будет дальше? " - спросил Шамаш.

Она сперва вскинулась, зажглась радостью, затем - вмиг погасла, так же внезапно.

Конечно же, ей хотелось узнать о будущем. Но, в то же время, ей было так страшно, что она даже не пыталась сама отыскать ответ на этот вопрос, а ведь у нее был дар предвидения, может быть, не такой сильный, как у Шамаша, но достаточный, чтобы заглянуть в ближайшее будущее.

Наконец, она задумчиво кивнула:

"Да, расскажи… Только… - все же, в последний миг девушка, испугавшись узнать что-то, что ей могло не понравиться, передумала и, смущенно взглянув на бога солнца, попросила: - Пусть это будет история не о нас. Не о нашем караване. И пусть эта история начнется с грусти. А потом в ней родится надежда… Может быть, тогда мое настроение тоже изменится", - говоря это, она запрыгнула на край повозки, приготовившись слушать бога солнца как когда-то давно маленькой девочкой, которой он рассказывал сказки.

"Будь по-твоему… Устраивайся поудобнее", -он приобнял ее за плечи и тихим, шуршавшим, как ветер, как шаги, как ночная тишь голосом, оживлявшим образы, вдыхая в них жизнь, начал:

- Нетвердой походкой старого, смертельно уставшего человека старый жрец вошел в храм. С каждым днем, с каждым новым часом еще так недавно величественное и лучезарное строение становилось все мрачнее и холоднее. Оно ветшало и дряхлело на глазах, по мере того, как остывало в ледяном гробу снежной пустыни тело Хранителя.

Медленно, шаг за шагом из сердца уходила надежда, оставляя лишь скорбь и отчаяние.

Сколько людей побывало в этих залах со дня его смерти, и старых, и молодых… К Талисману приносили даже едва появившихся на свет младенцев, надеясь на чудо. Но магический камень оставлял без ответа все просьбы и мольбы. Казалось, все, о чем он мог думать - это о смерти, с которой придет конец и все, что останется от некогда цветущего оазиса - ледяной дворец посреди нескончаемой снежной пустыни.

Служитель опустил голову на грудь. В его глазах зажглись слезы. От торговцев-караванщиков он знал, как их много, этих навсегда исчезнувших городов. Часть их жителей - самые сильные и отчаянные пополнили ряды снежных разбойников, решив до последнего сражаться за каждый новый день жизни, однако при этом не надеясь когда-нибудь обрести новый дом. Некоторых - лучших мастеров и прекраснейших женщин - брали с собой, смилостивившись, торговцы, превращая в бесправных рабов.

Остальных же ждала медленная мучительная смерть, кого-то - от ужаса и безысходности, кого-то - от холода и голода.

Жрец знал: если к концу лунного месяца не будет найден преемник, священный огонь погаснет. Потом похолодает. Завянут цветы, опадет листва с деревьев…ночью выпадет снег, перекрасив мир из зеленого цвета в белый, ляжет могильным покровом.

Стены покроет иней, который постепенно превратиться в толстую ледяную корку. И уже на следующий день город умрет, вверяя людей в руки судьбы.

Но до последнего мига, последнего вздоха будет жить надежда. Слепая вера в чудо не позволит потерять рассудок и, обезумев, бросить еще хранящее былое тепло жилище, чтобы в страхе бежать в вечный холод бескрайней снежной пустыни, поглотившей еще один оазис жизни…

А время все шло и шло, неумолимо…