Мифы Ктулху - Говард Лавкрафт

Впередистоящий пацан снова обернулся. И усмехнулся от уха до уха — точно лис цыпленка почуял.

— Что, папашка, лакомый кусочек? А ей, типа, нравятся мужики постарше. Может, вы с ней сговоритесь да помузицируете как-нибудь на пару.

Вокруг него реял запах немытого тела и грязной одежды — точно мухи над дохлой крысой.

— Девушки с эдиповым комплексом меня не интересуют, — холодно отрезал Десмонд.

— В твои годы выбирать не приходится, — фыркнул юнец и отвернулся.

Десмонд вспыхнул, мгновение поиграл с мыслью врезать парню в челюсть. Не помогло.

Очередь снова немного продвинулась. Десмонд глянул на часы. Через полчаса ему назначено позвонить матери. Раньше надо было приходить. Но нет, проспал, а будильник отзвонил себе положенное число раз и снова затикал, как будто ему все равно. Так оно, разумеется, и есть, хотя, казалось бы, вещи должно сколько-то интересоваться хозяином. Мысль иррациональная, что правда, то правда, но, будь он рационалистом, он бы здесь не оказался, верно? Равно как и все эти студенты…

Очередь снова судорожно дернулась вперед, точно сороконожка, что то и дело останавливается, проверяя, не украл ли кто ножку-другую. Черед Десмонда подошел, когда к телефонному звонку он опоздал уже на десять минут. За регистрационным столом восседал человек куда старше Десмонда. Лицо сплошь покрыто морщинами: словно серое тесто истыкали ногтями — и выдавили в некое подобие человеческого облика. А вместо носа воткнули в тесто клюв каракатицы. Но глаза под седыми растрепанными бровями, пульсировали жизнью — как кровь, вытекающая из ран.

Рука, принявшая документы и проштемпелеванные карточки Десмонда, тоже не казалась стариковской. Широкая, пухлая, белая, с гладкой кожей. Под ногти набилась грязь.

— Тот самый Родерик Десмонд, я полагаю.

Голос звучал скрипуче и резко — ничуть не похоже на стариковский дребезжащий дискант.

— А, вы меня знаете?

— Я знаю о вас. Я прочел несколько ваших оккультных романов. А десять лет назад не кто иной, как я, ответил отказом на ваш запрос отксерокопировать отдельные части той самой книги.

Бедж на поношенном твидовом пиджаке гласил: «Р. Лайамон. КОТОИАИД». Стало быть, это председатель комитета Отделения теоретического оккультизма и альтернативных исторических дисциплин.

— Ваша работа о неарабском происхождении имени Альхазред — блестящий образчик лингвистического исследования. Я знал, что имя это не арабское и даже не семитское, но сознаюсь, что понятия не имел, в каком веке это слово выпало из арабского языка. Ваши рассуждения о том, как оно сохранилось исключительно в связи с йеменцами, совершенно справедливы. И да, вы правы: изначально оно значило не «безумный», а «видящий то, чего видеть не следует».

Лайамон помолчал, а затем с улыбкой осведомился:

— А ваша матушка сильно жаловалась, когда ей пришлось сопровождать вас в Йемен?

— Н-н-н-н-никто ее не заставлял, — пробормотал Десмонд. И, набрав в грудь побольше воздуха, спросил: — А вы откуда знаете?..

— Читал кое-какие биографические справки о вас.

Лайамон хихикнул — точно гвозди в бочонке громыхнули.

— Ваша работа, посвященная Альхазреду, и ваши глубокие познания, явствующие из ваших романов, — вот основные причины, по которым вас приняли на этот факультет, при ваших-то шестидесяти годах.

Лайамон подписал все бумаги и вернул Десмонду регистрационную карточку.

— Это отдадите в кассу. Ах да, в семье у вас сплошь долгожители, верно? Смерть вашего отца явилась несчастливой случайностью, но его отец дожил до ста двух лет. Вашей матушке восемьдесят, однако проживет она никак не меньше ста. А у вас — у вас впереди еще лет сорок жизни, как вы и сами знаете.

Десмонд был в бешенстве, но не настолько, чтобы себя выдать. Седые волосы вдруг почернели, лицо старика засияло светом. Придвинулось к нему вплотную, многократно увеличилось в размерах — и внезапно Десмонд оказался внутри сплетения серых морщин. И пренеприятное это было место.

На смутно подсвеченном горизонте танцевали крохотные фигурки — затем они померкли, и Десмонд провалился в ревущую черноту. Но вот воздух снова посерел — Десмонд стоял, наклонившись вперед и вцепившись в край стола.

— Мистер Десмонд, часто у вас случаются такие приступы?

Десмонд разжал пальцы, выпрямился.

— Просто переволновался, наверное. Нет, со мной в жизни ничего подобного не случалось — ни теперь, ни в прошлом.

Старик хихикнул.

— Да, эмоциональный стресс, не иначе. Ну, хотелось бы верить, что здесь для вас найдутся средства снять напряжение.

Десмонд отвернулся и зашагал прочь. Перед глазами плавали размытые силуэты и символы; только когда он вышел из здания, взгляд его прояснился. Ишь, старый колдун… мысли читает, что ли? Неужели он просто-напросто прочел несколько биографических описаний, навел кое-какие справки — и сложилась полная картина? Или… тут нечто большее?

Солнце зашло за густые, вязкие облака. За кампусом, за рядами деревьев, заслонившими городские домики, высились Тамсикуэгские холмы. В легендах давным-давно вымершего индейского племени (от которого и пошло название холмов) говорилось, будто злобные великаны некогда воевали с героем Микатоонисом и его приятелем-волшебником Чегаспатом. Чегаспат погиб, но Микатоонис превратил великанов в камень с помощью волшебной дубинки.

Но Котоиаид, главный из великанов, раз в несколько веков освобождается от заклятия. Иногда этому может поспособствовать какой-нибудь маг. Тогда Котоиаид некоторое время рыщет по земле, прежде чем снова погрузиться в сонное окаменение. В 1724 году однажды в грозовую ночь дом и множество деревьев на окраине города оказались вмяты в землю — как будто на них наступила гигантская нога. Причем ветровал протянулся до самого холма странной формы под названием Котоиаид.

В этих историях не было ровным счетом ничего, что не объяснялось бы склонностью индейцев, равно как и суеверных белых XVIII века, мифологизировать явления природы. Но случайно ли аббревиатура для обозначения комитета во главе с Лайамоном в точности дублирует имя великана? Это просто совпадение или нечто большее?

Внезапно Десмонд осознал, что направляется прямиком к телефонной будке. Он глянул на часы — и запаниковал. Небось телефон в его комнате уже соловьем заливается. Лучше бы позвонить ей из автомата и сэкономить три минуты пути до общежития.

Десмонд резко затормозил. Нет, если он позвонит из будки — услышит он только сигнал «занято».

«У вас впереди еще лет сорок жизни, как вы и сами знаете», — сказал председатель комитета.