Спутники Волкодава - Павел Молитвин

Увидев полустертый след копыт горного быка, вождь мысленно похвалил себя за проницательность и порадовался тому, что, пока до Бубергая и остальных воинов дойдет, кто является виновником осквернения святилища, у него будет время обдумать ситуацию и принять верное решение. Он поглядел на могилу Мдото и беззвучно попросил дух своего погибшего друга и учителя помочь ему наилучшим образом использовать предоставленную судьбой отсрочку, ибо сознавал, что сейчас племени его угрожает еще более страшная опасность, чем пять лет назад, когда карлики перебили всех колдунов мибу и вторглись на принадлежащие им испокон веку земли. Утрата веры, развенчание кумира страшнее любых захватчиков, но, быть может, осквернение статуи Божественного Дракона и есть тот самый толчок, который был необходим мибу, чтобы навсегда порвать с прошлым? Мысль о том, что долина Бангри является лишь временным пристанищем для его соплеменников, не раз посещала Гани, и, если бы не это святилище, он давно бы уже увел своих людей либо на запад, туда, где скрылась от пепонго основная часть нундожу и рахисов, либо на север, к морю, куда в незапамятные времена ушли, если верить легендам, люди, населявшие некогда долину Каменных Богов. Ибо даже если карлики и не вспомнят о них, небольшое племя без притока свежей крови обречено на медленное вымирание…

Занятый мыслями о будущем, вождь не торопился войти в оскверненное святилище и, когда Мунлога, а вслед за ним Бубергай и другие воины вступили под своды пещеры, остался стоять на песчаной площадке, прислушиваясь к ровному, мерному шуму, из-за которого место это было названо Ущельем гудящего ветра. Неожиданно взгляд вождя уловил какое-то движение на противоположном склоне ущелья и, приглядевшись, Гани понял, что это, заметив его, спешат к святилищу трое следопытов. Судя по всему, им было что сообщить вождю, и, значит, решение придется принимать немедленно. Пусть Бубергай гонится за прошлым, по крайней мере это отвлечет воинов от мысли напасть на пепонго и позволит ему склонить племя к переселению. Мдото был прав: Всевидящий и Всемогущий способен принимать разные обличия, и деяния его трудно понять простым смертным, но, верно истолковав посылаемые им знамения, мудрец даже страшнейшие злодеяния сумеет обратить во благо себе и тем, о ком призван он заботиться.

Вождь сделал несколько шагов к святилищу, и тут из пещеры донеслись истошные крики, и из глубины ее выскочил воин с пепельным, перекошенным от страха лицом.

— В чем дело? Что там еще стряслось?!

— Харим-даху! Каменные скорпионы! Наам созвал их, чтобы они отомстили оскорбившим его! — в ужасе выкрикнул воин, и следом за ним из святилища повалили насмерть перепуганные мужчины, в которых вождь с трудом узнал отважных своих мибу.

— Говорите толком, что случилось?! Откуда в святилище харим-даху?! — рявкнул Гани, и громоподобный рык его мигом привел воинов в чувство.

— Они усеяли весь пол, облепили Наама! Они везде! Всевидящий и Всемогущий призвал их для мести!..

— Раненые есть? Нет? Хорошо, сейчас мы узнаем, что удалось разведать следопытам! — Голос вождя перекрыл крики возбужденных воинов. — Пусть никто больше не пытается проникнуть в святилище! Нааму не угодно, чтобы почитатели его видели оскверненную статую божества1.

Глядя на приближающихся дозорных, Гани отчетливо сознавал, что единственный способ разрядить обстановку — это послать воинов на поиски похищенного Глаза Дракона. Вернуть его, скорее всего, не удастся, священный талисман постигнет судьба первого, похищенного белокожими колдунами много лет назад, но независимо от того, будет он возвращен или нет, оскверненная статуя Наама уже не может быть предметом поклонения. Таким образом, откочевку из этих мест надобно представить как поход за новой святыней. Где обретет ее племя и что она будет из себя представлять, не столь уж важно. Были бы верующие, а предмет поклонения найдется, можно даже вернуться к древним представлениям о том, что небесным воплощением Божественного Дракона является солнце. Отожествляя Всевидящего и Всемогущего с тем или иным предметом, люди, поклоняясь ему, в конечном счете все равно поклоняются Нааму, а заставить в нужный момент того или иного претендента на звание колдуна «увидеть» нужный сон он сумеет. Сейчас главное — не упустить события из-под контроля, удалить Бубергая и «помочь» старейшинам воспринять предзнаменование, явленное Наамом, так, как воспринял осквернение святыни он сам. И не быть ему вождем, если он не сумеет сделать это! В конечном счете любое событие, даже нашествие харим-даху, чем бы ни было оно вызвано, можно использовать на благо племени, и он постарается, чтобы новая напасть сослужила мибу добрую службу…

— Ну, говорите, что прочитали вы по следам? Кто осквернил земное воплощение Наама? Кому должны мы отомстить за святотатство? — обратился Гани к запыхавшимся разведчикам.

— О вождь, это сделала Узитави! Это сделала Супруга Наама и пришедший с ней к святилищу человек с севера! Они ушли отсюда трое суток назад, и следы их ведут на равнину!

— Это сделал великий колдун, человек с белой кожей! Я слышал глас Наама, поведавший, что колдун, пленивший Узитави, поведет ее к Мджинге, чтобы увезти по Великой реке! — торжественно провозгласил Гани, на мгновение опередив раскрывшего уже рот Бубергая.

— Да-а, мы тоже решили, что следы ведут к Мджинге! Наам верно указал тебе путь похитителя! — вразнобой подтвердили следопыты.

— Иначе и не могло быть! — величественно заверил воинов Гани и продолжал: — Все вы видели, что Божественный Дракон призвал в свое святилище харим-даху. Отныне они будут охранять его покой, вход людям в обитель Всевидящего и Всемогущего запрещен. Как мог он яснее изъявить свою волю?!

— Истинно так! Истинно!

— Мы лишились земного воплощения Божественного Дракона, но Глаз его не должен достаться похитителю! Где тот герой, кто отважится догнать белокожего колдуна, вернуть мибу бесценную святыню и похищенную им Супругу Наама?!.

— Я! Я готов вернуть Глаз Дракона в пещерный поселок! Я молод, силен и не боюсь никаких колдунов! — возопил Бубергай, яростно потрясая копьем над головой. — Воины, кто идет со мной?! Кто решится вступить в бой с белокожим чародеем и освободить Супругу Наама? Кто желает отомстить дерзкому пришельцу, по вине которого нас неминуемо постигнет немилость Всевидящего и Всемогущего? Если мы не покараем святотатца, Наам поразит наших женщин бесплодием! Он лишит нас мужской силы! Разве мы не мибу?! Разве можем допустить, чтобы чужие колдуны безнаказанно оскверняли наши святыни? Смерть пришлецу! Слава Нааму!