Посмотри в глаза чудовищ. Гиперборейская чума. Марш экклезиастов - Михаил Успенский

Бабушка Александра Сергеевна моложе и красивей, чем литовская и полтавская бабушки. Только она все время грустная оттого, что дедушка Кронид не поспел из Сибири к Рождеству. И еще оттого, что вокруг Сабуровки еще с осени стало неспокойно – то на путника нападут разбойники, то даже волки, а еще один неведомый человек, переходя через реку, угодил в промоину и ушел под лед, а тело так и не нашли. Все это, конечно, происки гуронов и бледнолицых собак.

В сабуровской церкви очень красиво, еще лучше, чем в костеле, и голос у отца Георгия не чета писку ксендза Ступки. Оттого святой и равноапостольный князь Владимир и выбрал православие. И папенька, чтобы жениться на маменьке, тоже перешел в православие, поэтому бабця Ядзя не хочет его видеть. Она когда добрая, а когда очень суровая.

Сережа спрашивал у дяди Платона, откуда взялась разница в календаре на целых двенадцать дней. Дядя Платон долго объяснял про юлианское и григорианское счисление, а потом махнул рукой и сказал, что католики, видно, на Страшный Суд торопятся, хотят и там быть первыми, но их господь в чем застанет, в том и будет судить, зато у нас, русаков, еще останется время как следует прибраться и подготовиться. Но Страшный Суд объявят еще не скоро. А пока – мир на земле и во человецех благоволение. Раньше Сережа думал, что человецы – это такие добрые гномики, но теперь знает, что это обычные люди, только на старинном языке.

А когда вернулись из церкви в усадьбу, открылась тайна зимнего сада, и Сереже даже стало обидно, что он не догадался вперед всех, что там сооружают. Ведь бабушка Ядзя как раз на Рождество ставила на стол малюсенькую елочку и зажигала на ней малюсенькие свечки! И малюсенький ангел из серебряной бумаги висел над елочкой! Тогда с соседнего фольварка к ней приезжал в гости пан Хелмицкий, он еще поджигал в стаканах аквавиту и говорил, что это в память о героях повстання.

Но про литовскую елочку Сережа вспомнил не сразу, потому что в зимнем саду стояла не елочка, а высокая и могучая лесная ель и даже покрытая снегом. Снег оказался ненастоящим, но сначала было очень похоже. На ветках горели свечи, их пламя отражалось в зеркальных стеклянных шарах. Серебряный ангел был не в одиночестве – десятки их подрагивали крылышками, свисая на едва заметных нитях. На таких же нитях висели длинные пестрые конфекты, позолоченные грецкие орехи, игрушечные паяцы в островерхих колпачках, бумажные китайские фонарики и даже шахматные фигурки – дядя Платон не пожалел. А если запрокинуть голову, то на верхушке можно увидеть и золотую путеводную звезду. От нее по ветвям спускаются вниз длинные и узкие бумажные ленты. Из них можно потом сплести замечательный вампум.

Но самое интересное не на елочных ветках, а у подножия. Там лежат подарки. Папенька сказал, чтобы подходили по одному, но Вождь Громовая Пушка скомандовал: «На приступ!» – и воины пошли на приступ. Каждому достался пестрый вязаный кошелек, а в нем – полуимпериал. Каждому досталась настоящая турецкая феска. Одна феска пробита русской пулей, из-за фески, скорее всего, придется драться. Как из-за бескозырки матроса Кошки. У нее так и написано на подкладке: «Матрос Кошка». Каждому досталось по гренадерской бляхе – кому французская, кому английская. Был среди подарков даже янычарский ятаган, но все сквау подняли крик, и ятаган повесили на стену. И правильно, чтобы никому не было обидно. А снять ятаган со стены можно при помощи стремянки, когда красные мундиры окружат Сосенки.

От новых книг всегда вкусно пахнет – не пылью, как в библиотеке, а шоколадом или сургучом. Жаль, что Атлас мира один на всех. Но ведь и в Калифорнию поедем все вместе. А вот «Робинзон в русских лесах» с картинками – папенька давно рассказывал Сереже про эту книжку. Вот «Моя жизнь среди индейцев» – эту книгу похвалил сам Пушкин. Вот совсем тоненькая тетрадка с индейцем на обложке – «Гуак, или Непреоборимая верность». Сереже больше всего понравился том под названием «Шекспир» – там на картинке человек со шпагой держит в руке череп. Наверное, про мертвецов и покойников. Полтавский дедушка читал в прошлом году вслух сказку про Вия и мертвую панночку, и Дениска прятался под кресло, а Сережа только один раз зажмурился, когда Вию стали поднимать веки. Сказку написал Гоголь, он и сам с Полтавщины, только он умер. А перед смертью сочинил книгу «Мертвые души» – такую страшную, что сам испугался и сжег, но не всю. Дядя Платон иногда дразнит Сережу и Зиновия Алкидом и Фемистоклюсом, это два мальчика из «Мертвых душ».

Но книжки можно разобрать и днем, а вот почему этот сундук такой тяжелый? Впятером вожди еле-еле сдвинули его с места. Может быть, там трофейные английские штуцеры?

Штуцеров, к сожалению, в сундуке не оказалось, зато… Нет, наверное, во всей России никому нынче не досталось такого подарка, разве что цесаревичу.

Сразу же зимний сад превратился в поле сражения. Русские батареи расположились на диване – это был Малахов курган. Пехотинцы трусливого Мак-Магона укрылись за стопкой книг. Кавалерия Кардигана отважно помчалась в атаку, но была сражена смертоносным огнем майора Панкратова. Сунувшиеся было в дело зуавы позорно бежали, теряя фески. Потом Вождь Громовая Пушка вмешался в сражение и переменил всю диспозицию. Папенька попробовал возразить, и молодые вожди мигнуть не успели, как оказались оттесненными от ящика с солдатиками. Мало того, дядя Платон, дядя Илья и даже тетя Элен приняли в обороне Севастополя самое деятельное участие. Бабушка Александра смеялась до слез, чего за ней обычно не водится. Потом всех погнала из зимнего сада за стол.

На следующий день приезжали Саблуковы, Черемисовы и Зелинские. Сашка Саблуков скоро сделается кадет и очень воображает. Говорит, что в индейцев и в солдатики играет только мелочь пузатая. А два английских кавалериста все равно куда-то пропали. Его сестра Надин говорит только по-французски, а у Сережи как раз выпал последний молочный зуб и с прононсом беда. Надин придумала за столом играть во «флирт цветов», но молодые вожди возмутились. Даже бледнолицый койот Базиль Черемисов и гуронская жаба Алексис Зелинский на этот раз поддержали вождей и разругались с сестрами. Надин, конечно, кривляка, а вот Ольга Зелинская достойна войти в вигвам воина.

Ответных визитов не последовало, потому что испортилась погода. Старухи говорят – это потому, что между Рождеством и Крещением нечисть бесится.

Ёлку из зимнего сада не убирают: бабушка Александра не велит, хочет, чтобы елка дождалась дедушку Кронида.

Нечисть бесится не только во дворе, но и в доме. Скрипят половицы в пустых комнатах по ночам, во дворе воет на цепи пес Эмир. И теперь на ночь его с цепи спускают, потому что возле дома Ефим утром видел чьи-то следы, а когда вожди бросились посмотреть и определить, кому они принадлежат, следы уже замело. Платошка простыл, ему ставили банки и заставляли пить противный декокт. Небось бегал босиком ночью перепрятывать порох. А Копченый Лосось утверждает, что в окно спальни ночью кто-то подглядывал. Ну да! Эмир любому бы так наподглядывал, что мало бы не показалось.

Дядя Платон, вождь Четыре Глаза, говорит, что нету ни бесов, ни домовых. Их запретила наука. Кто же тогда тихонько плачет поздними вечерами будто бы под полом? Или это оловянный лорд Кардиган оплакивает погибель своей легкой кавалерии?

Все ходят рассеянные и вялые. На двор не пускают, да и по доброй воле не пойдешь. Деревья в парке трещат от мороза. Бабушка Александра совсем загорюнилась. Писем с дороги дедушка не шлет. Должно быть, пережидает непогоду на почтовой станции. Наш кучер Гришка Чирей сказал, что в такие бураны даже фельдъегеря не повез бы: своя голова дороже.

Окна Сережиной спальни выходят на зимний сад. Сережа перед сном читал Шекспира и теперь не может заснуть. Покойников в пьесе про принца Гамлета навалом, но книжка эта не страшная и не веселая, а какая-то задумчивая, что ли. А череп, который на картинке, зовут Йорик. Воин, конечно, не боится смерти, но неужели все-таки придется умереть? И зачем Гамлет устраивал королю проверку? Ведь призрак ему все ясно растолковал. Надо было сразу подстеречь этого Клавдия в темном коридоре и заколоть, как бедного Полония. Каков подлец! Это же все равно что дядя Платон накапал бы дяде Петру в ухо яду… И отчего сошла с ума Офелия? Летом хорошо бы устроить домашний театр, как у Саблуковых, да и разыграть эту пьесу. Во времена Шекспира все роли играли мужчины.

Сережа поднимается и подходит к окну. До зимнего сада саженей десять. Кто-то ходит вокруг елки со свечой, огонек медленно движется… Вот еще огонек, еще… Неужели кому-то вздумалось зажечь свечи на елке? Может быть, дедушка приехал в полночь, а детей решили не будить до утра?

Нет, это не елочные свечки. Это пламя. Надо бежать к старшим, звать, кричать. Но Сережа стоит, открыв рот, и не может двинуться. Это пожар, такой же, как был осенью, когда сгорела рига.