Изначальное желание - Дмитрий Денисов

— И ты всегда действуешь в одиночку?

Он тоже глянул на свое оружие.

— В-основном да. Сообща мы действуем, когда идет подготовка. Собираем сведения, обдумываем их, развиваем все возможные планы действий. Непосредственно момент убийства даже не рассматривается. Его даже не принято обсуждать, по негласным правилам. Считается высшим оскорблением великого звания мастера, если он не смог привести приговор в действие.

— Такое случалось?

— Ни разу.

— То есть ты не сомневался, что попадешь с такого расстояния точно в глаз?

— Нисколько, — уверенно сказал он.

— А если б все-таки промахнулся? — предположил я.

— Исключено.

— Но все же?

— Я бы не сидел тут с тобой, — жестко отрезал он.

— А где б ты был? — поднял я вопросительный взгляд.

— Меня бы уже не было вообще!

Я задумался, бросил на него вопросительный взгляд.

— Тоже кодекс чести?

— Угу, — кивнул он, с хрустом перекусив косточку.

Да, интересно все же разделить трапезу с беспощадным убийцей в темном глухом лесу. И не просто с убийцей, а убийцей-философом. Для которого жизнь человеческая не ценнее сорняка. Он с одинаковой легкостью выкорчевывает ее из тленного тела. Хотя, как люди себя ведут, такое к ним и отношение. Где они растут, там с них и спрос. Ведь для природы сорняк столь же ценен, как и плодоносные овощи. Он становится сорняком лишь на грядке. То есть там, где человек отделяется от природы, а точнее изменяет ее по своему разумению. В лесу любой сорняк — обычный житель. Иначе всю природу можно окрестить сорняком.

В этом мы с Ральтаром очень схожи, пусть и не до конца. Я уверен — изначально все люди прекрасны и чисты душой. А деяния их светлы и благородны. По крайней мере, для них самих. Иначе бы не было тех деяний. Я уверен, что изначальное желание каждого наполнено счастьем для всех. Иначе не было бы последующих желаний. Стремясь к ним, каждый оправдывает себя тем изначальным, о чем когда-то мечтал. И неважно, насколько человеческие деяния в итоге темны и ужасны. Просто изначальное желание со временем загрязняется, мутнеет и гаснет. Но оно есть. И живет в каждом до самой смерти. Даже этот убийца таков. Ведь деяния его оправданы добром. Как для него, так и для тех, кого он защищает. Лишь те, кто умирает под его разящими стрелами, сочтут его злым и ужасным. Но их уже никто не спрашивает. А жаль.

Правда Ральтар даже не подозревает, что по сравнению со мной он невинный агнец.

Или все-таки подозревает?

Я присмотрелся, повел носом…

Нет, не подозревает.

И это хорошо. Я не хочу пугать его своей тайной, как он не хочет пугать простых людей своей. Я лишь создаю жутковатый образ грозной мифической силы — не более. Но тайна за ним все же сокрыта. И знать ее Ральтару не следует. По крайней мере — пока. Придет время, и, быть может, он сам все узнает. Ведь он на пути познания. Если не сворачивать и не останавливаться, то к ней придет каждый…

Я окинул его вопросительным взглядом, присмотрелся к его вытянутой торбе. Нет, там не золото. Там мед и орехи. Очень полезно и питательно в дальних походах. Золота при нем не имелось. Но мне все же стало интересно, и я спросил:

— Ральтар, а сколько стоила жизнь барона?

Он усмехнулся, посмотрел на арбалет. Поднял на меня глаза. От него пахло искренностью. Приятный запах.

— Тысячу золотых.

— Тысячу золотых?! — не мог поверить я.

— Да, тысячу золотых, — спокойно подтвердил он. Достал флягу, сделал пару глотков. Протянул мне. Я с благодарностью принял флягу, тоже отпил и вернул ее хозяину. Он повесил ее на широкий двойной пояс. Я поджал губы, хмыкнул и снова задал вопрос:

— И крестьяне нашли столько золота?

Ральтар победоносно ухмыльнулся и развел руками.

— Раз барон мертв…

— Ну да, мертв, — мрачным голосом вторил я.

— Всего лишь один выстрел, — приглушенно напомнил он, погладив верный арбалет. — Тысяча гульденов за один выстрел. Но какой? Выстрел настоящего мастера. А они пытались одолеть его целой разбойничьей ватагой, да так и не смогли. Только жизни впустую погубили. Вот тебе, Дух, пример глупости и невежества. Пример превосходства настоящего мастерства над самодеятельностью. А также пример изжитых методов и результатов. Цена же здесь еще и символ разницы между высоким мастерством и оплошной поспешностью этих бедняг. Я один в тысячу раз сильнее, чем они все вместе взятые. Да чего там — они даже гульдена не стоили, ведь не смогли же привести замысел к воплощению. Я это сделал легко и просто, как, собственно, всегда делаю. И каждый раз горжусь. Нет — не собой, хотя повод есть. А превосходством знаний над их отсутствием. То есть, горжусь всеми нами, кто использует древнее могущество накопленных знаний, в любом ремесле, в любом деле. Во всем.

— Я тоже горжусь тобой, — с искренней улыбкой похвалил я. — Вернее не тобой, а тем, что ты понимаешь эту простую мудрость очень глубоко. Молодец.

— Да, всякая простая мудрость может постигаться вглубь до бесконечности, — согласился он. — И мне нравится постигать ее.

Мы снова отвлеклись на белые дымящиеся куски мяса. Хоть не было соли и приправ, но первозданный вкус по-своему прекрасен. Девственный вкус, ничем не искаженный, напоминал об изначальном желании. Да, оно простое и даже безвкусное. Но лишь для тех, кто привык к изысканному. Я, право, тоже гурман, но самым изысканным вкусом все же считаю тот изначальный вкус, что присущ всему. Это самый острый и замечательный вкус — вкус желания. Он подобен вкусу пресной воды, без которой невозможно существование жизни. Никто не знает вкуса воды, потому как его ни с чем нельзя сравнить. Зато если есть примеси, то вода обладает вкусом фруктов, ягод, меда, или чего-то другого. Мы сравниваем его лишь с изначальным источником вкуса. Но саму воду можно сравнить лишь с самой водой, и ни с чем больше. Ее вкус уникальный. Или, если угодно — истинный.

Неполная луна поглядывала на нас ярким от жадности глазом. То и дело мимо нее проносилась серебряная вспышка и гасла во мраке. Многие любят загадывать желания, когда падает звезда. Я же ничего не загадываю. Я люблю прислушиваться к желаниям тех, кто их загадывает. Мне интересно понять ту силу, что рождает желание в сердцах людей. И мне очень жаль, что она мала. Ведь не часто сбываются желания, загаданные под летящей звездой. Лишь изредка короткая звездная вспышка разгорается огнем воплощенного желания. Но не потому, что люди слабы, а потому, что они не желают раздувать изначальную вспышку. Ведь нет воплощения без усилия. И чем больше усилие, тем больше воплощение. Поэтому звезда сама по себе не важна. Важен символ ее блеска, как напоминание о вспышке изначального желания.