Рыцарь в зеленых доспехах - Николай Малунов

не бросился, он бы со всеми одинаково разобрался. Бывший человек пытается поймать снайпера за плечо. Сил хватает на то, чтобы едва отмахнуться, сбить атаку чудищу. Кот фырчит, кидается твари в ноги. Бывший человек спотыкается, падает, ударяется о перила, грохочет ими на весь подъезд. Снизу воют, рычат и урчат. Догоняют. Дыхания нет. Сил нет. Желание жить и найти Вику – есть. И этого хватит!

Глаза заливает пот, рука, прокушенная недавно «торкает» болью. Он встает в тот момент, когда окровавленный мужик снова кидается на него. Удар локтем. Свалить монстра. Ботинком сверху вниз, в коленную чашечку. Сухой хруст. Мертвецу на это наплевать, он изгибается, хватает Алексея за штанину. Карабин в руки, ШАК мешается, зацепился неудобно, но Леший стреляет. Хлопок. Мертвяк падает, ослабевает. Дальше сдернуть антабку на АШ, бросить его на лестничной площадке, тварям он не нужен, и снова наверх, разрывая суставы в коленях, мышцы в икрах и связки в ступнях.

Девятый этаж… Еще чуть-чуть…

- Вика! – выкрикивает он в порыве, не сумев удержаться.

Десятый этаж. Квартира слева, над ней табличка «100»… Рука, дрожа, касается дверной ручки. Время замедляется вместе с плавно открывающейся дверью. Незапертой дверью. Чуть приоткрытой дверью. Сердце делает удар, сжимаясь, медленно, слишком медленно расправляется. Дверь скрипит, скрипит, скрипит, неспешно открывая картину погрома. Прихожая. Вешалка сорвана, на полу одежда. Куртка, плащ… Ее плащ! Тот самый, в котором она приходила к нему… Сил крикнуть нет. Горло сжал тугой ком. Пот жжет глаза. Шаг в темноту.

- Ви… - вырывается из перехваченного горла, казалось, разрывая его.

Тень. Справа комната, зал, или спальня. Тень движется, тянется по полу справа налево. Тело снайпера пробивает дрожь. Волоски по всему телу встают дыбом, кот под ногами шипит, тоже топорщит мех. Нога все еще делает шаг. Время тугое, воздух не пускает. Тень растет и вот уже виден тот, кто ее отбрасывает. Глаза. Все, что он смог увидеть в этот момент это глаза. Некогда голубые, а сейчас белесые, с синей мутью где-то на дне, словно озеро, затянуто льдом.

Она вышла, покачиваясь, едва переступая окровавленными ногами, шаркая по полу. Горло сдавило еще сильнее, сердце расправилось, сделав второй удар, погнав кровь по венам. Непослушные руки подняли карабин, прижали к плечу. Время начало ускоряться. Алексей подавил в себе ужас и нажал на спуск. Пуля вырвалась из ствола, пробила женский лоб, заставив рыжие волосы дернуться, спрятать на миг лицо. Чужое лицо. Это была не она, не Вика. Другая женщина, но то, что пережил Орлов за это мгновение, было сравнимо со смертью. В нем все оборвалось. Рухнуло вниз, вместе с надеждами. Это не Вика, это другая женщина в ее квартире, но где тогда… Почему?.. Что тут произошло?..

Ноги подкосились, Леший опустился на колени. Кот продолжал шипеть, за спиной уже раздаются рыки мертвецов. Секундная слабость. Разочарование всей жизни. Такое, из-за которого жить больше не хочется. Да, это не Вика, но почему? Жива ли она? А если бы это была она?

- Ф-ш-ш-ш! – вздыбился Норд и завыл.

Мертвецы кинулись в квартиру, но Алексей в последний момент, меланхолично махнув рукой, прикрыл дверь перед самым их носом. Он устало привалился спиной к дергающемуся полотну, тупо глядя в одну точку. В ту самую, где пуля, выпущенная из его ствола, завершила свой полет. Точно между двух белесых глаз незнакомой рыжеволосой женщины.

А если бы это была она? А если бы это была она? Была она… - билось в голове. Сил, на то, чтобы отвести взгляд не было. Шок, испытанный за пару мгновений накрыл, сковал. Он просто смотрел на аккуратную дырочку в черепе и не мог выйти из этого состояния. Заболело сердце. Сильно. Так, что в груди все свело. Леший поморщился, попытался сжать его, вырвать из груди и выбросить. Дыхание сперло, в глазах потемнело, в ушах застучало. Мысль о том, что это уже не эмоциональные отголоски, а что-то посерьезнее, опалило разум. Это… Это что? Так больно… он застонал. Появилось ощущение, что дело – труба. Орлов попытался что-то сказать, ощупать лицо, не перекосило ли одну сторону, не инсульт ли это, или микроинфаркт, но рука сама собой метнулась к аптечке. Дыхание участилось, стало горячим. В спину бились твари, пытаясь проникнуть в квартиру, рядом шипел и рычал кот, а он лишь смотрел на дырку от пули и ничего не мог поделать с собой.

Хруст липучки, непослушные пальцы отстегивают фастекс, колени зажимают подсумок. Вж-ж-ж-ж-ж – жужжит открывающаяся молния. Хруст пластика, это ломается головка одноразового противошокового ингалятора. Вкус пластика на зубах. Мысли отрешенные. Тело все делает само. Мозг требует его спасти и неважно, как. Зажать зубами специальный ограничитель, вдавить в рот ингалятор, вдохнуть. Сейчас, сейчас… В горле огонь, но это правильный, полезный огонь. Спазм отпускает, дыхание выравнивается, давление падает.

Приступ прошел через минуту. Встать Леший смог еще через несколько. В голове прояснилось, это начал действовать стимулятор. Твари уже к тому времени потеряли интерес к закрытой двери, или просто забыли, зачем в нее ломились, разошлись по этажам, порыкивая и поскуливая. Пообещав себе, что по приходу в «восемнадцатый» отдаст свою тушку на тщательный осмотр доктору, напился воды из фляжки и, усевшись на кухне, принялся думать.

Голова болела и умные мысли в нее не шли. Все сводилось к тому, что Вики дома не оказалось, и, к тому, что, возможно, с большой долей вероятности, она ходит где-то там, внизу, среди толпы таких же голодных мертвецов. Надо было думать объективно и здраво. Прошло почти три недели. Выжить в городе без навыков, без оружия и еды, в одиночку – почти невозможно. Дома ее нет. Двери открыты. В квартире погром. Есть шанс, что она с детьми куда-то убежала, как все началось, но куда? Где искать?..

- Мау! – запрыгнул на стол Норд, и попытался утешить человека, начав облизывать его руки.

- Не сейчас, Нордя, - вздохнул снайпер и откинулся на стуле.

Взгляд уперся в никуда, в кухонный шкаф напротив… В фото… Он встал, подошел ближе. Вика, две девочки и какой-то мужик. Наверное, муж. Логично, что муж. На холодильнике вон еще, и на стене фотокарточки… Улыбнувшись, он вынул фотографию из рамки, вздохнув, согнул кусок бумаги так, чтобы мужика не было видно и, немного подумав, сунул в нагрудный карман.

Шок менялся апатией. Он прошелся по квартире, подбирая некоторые ее вещи. Что