Дорога шамана - Робин Хобб

— Шагай, Колдер! — гаркнул я ему в ухо, и он что-то пробормотал в ответ.

Мы побрели через площадь к стоянке наемных экипажей. Он пытался перебирать ногами и все время что-то лепетал.

В ту ночь я в полной мере оценил размеры Большой площади. Мы медленно продвигались вперед, но иногда толпа заставляла нас останавливаться. Один раз нам пришлось обогнуть огромный участок, огороженный веревкой, где вовсю танцевали сотни людей. Большинство не попадали в ритм музыки, на лицах у некоторых застыла недовольная гримаса, словно они не получали никакого удовольствия от праздника, но, невзирая на это, все продолжали бессмысленно подпрыгивать и размахивать руками.

У Колдера случился еще один приступ рвоты, и он едва не испортил юбку какой-то леди. Я держал его за плечи, пока жидкость бурной струей вырывалась изо рта, — хорошо еще, что джентльмен, сопровождавший даму, молча увел ее прочь. Когда Колдер немного пришел в себя, я потащил его дальше. В конце концов мы добрели до одного из замерзших фонтанов, и я усадил мальчика спиной к каменной чаше. К моему сожалению, воды в ней не оказалось. Вытащив из кармана платок, я кое-как вытер ему лицо и нос, после чего выбросил испорченную тряпицу.

— Колдер! Колдер, открой глаза. Тебе нужно встать и идти самому. Я не могу тащить тебя до дома.

Он ничего не ответил, мальчишку била крупная дрожь. Его лицо было бледным, кожа оставалась влажной. Я пожал плечами и пошел прочь, оставив Колдера у фонтана, словно никому не нужную груду грязного белья. По сей день не знаю, что заставило меня вернуться. Он был сам во всем виноват, и я, естественно, не чувствовал себя хоть чем-то ему обязанным. Более того, я терпеть не мог этого сплетника, вруна и избалованного щенка. И все же я не мог бросить его, хотя ничего другого он не заслуживал. И я вернулся.

Больше я не пытался заставить его идти самостоятельно. Взвалив Колдера на плечо, словно он был раненым, я понес его через площадь. Так у меня получалось гораздо быстрее, поскольку люди стали расступаться перед нами. С трудом добравшись до стоянки экипажей, я был вынужден пристроиться в хвост длиннющей очереди. На улицах все еще было полно пешеходов, поэтому экипажи двигались крайне медленно.

Когда наконец подошла наша очередь, возница потребовал плату вперед, иначе он наотрез отказывался куда бы то ни было нас везти. Я принялся выворачивать карманы, проклиная себя за то, что бездумно отдал почти все свои деньги толстяку.

— Колдер! У тебя есть деньги? — спросил я, встряхнув мальчишку.

Между тем к экипажу подошла элегантная пара, мужчина вытащил золотую монету, и возница, тут же соскочив на землю, охотно распахнул перед ним дверцу. Несмотря на мои сердитые протесты, возница забрался на козлы и тряхнул поводьями.

Уж не знаю, что стало бы с нами в ту ночь, но тут вмешалась судьба. На место укатившего экипажа подъехал другой, и оттуда вышла очередная изящная пара. Мужчина в модном шелковом цилиндре нежно поддерживал под локоток красивую леди в бальном платье, поверх которого была наброшена роскошная меховая накидка. Она что-то недовольно пробормотала, но мужчина лишь покачал головой и проговорил:

— Мне очень жаль, Сесиль, но ближе экипаж подъехать не сможет. До дома генерала Скорена нам придется дойти пешком.

И только услышав голос, я узнал доктора Амикаса из Академии. Правда, выглядел он совсем не так, как в тот вечер, когда он занимался синяками Горда. Вероятно, моя шинель привлекла его внимание, поскольку он бросил в мою сторону быстрый взгляд, и тут, заметив Колдера, доктор Амикас с отвращением воскликнул:

— Ради милости доброго бога! Кто отпустил щенка в город в такую ночь?

Он не рассчитывал получить от меня ответ. А я стоял молча, надеясь, что доктор меня не узнает, поскольку мне не хотелось оказаться потом причастным к неприятностям Колдера. Жена доктора была ужасно недовольна задержкой, но он успокаивающе похлопал ее по руке и обратился ко мне:

— Отвези его домой. И накрой шинелью, глупец! Он слишком сильно замерз! Сколько он выпил? Наверняка больше бутылки. Я уже видел, как молодые кадеты умирали оттого, что так напивались!

Его слова напугали меня еще сильнее, и я выпалил:

— Доктор Амикас, у меня нет денег на экипаж. Вы нам поможете?

Мне показалось, что доктор меня ударит, таким гневным взглядом он меня наградил. Потом он засунул одну руку в карман, а другой схватил возницу за рукав.

— Эй, кучер, отвези этих двух юных идиотов в Королевскую Академию. Я хочу, чтобы ты доставил их прямо к дому полковника Стита, ты меня слышишь? Только туда, что бы они тебе ни говорили.

Доктор вложил деньги в руку возницы и повернулся ко мне.

— Полковника Стита не будет сегодня дома, кадет, а посему можешь считать, что твоя счастливая звезда тебя бережет. Но не вздумай оставить мальчика у порога! Проследи, чтобы слуги Стита уложили его в постель. И скажи им, что я велел дать ему выпить две пинты горячего мясного бульона. Ты понял? Две пинты горячего крепкого бульона! А теперь поезжай!

Возница неохотно распахнул для нас двери, поскольку совершенно не желал пачкать свой роскошный экипаж, а от Колдера воняло дешевой выпивкой и рвотой. Я попытался поблагодарить доктора, но он брезгливо отмахнулся от меня и, снова взяв жену под руку, повел ее в сторону площади. Только с помощью кучера мне удалось засунуть Колдера в экипаж. Оказавшись внутри, он повалился на пол и остался там лежать, точно мокрая полудохлая крыса. Я устроился на одном из сидений, возница захлопнул дверцу и взобрался на козлы. Довольно долго нам пришлось ждать, пока его экипаж сумеет выехать со стоянки — улица была полностью забита всевозможными каретами и тележками, да и пешеходы не желали уступать никому дорогу. Наконец мы тронулись с места и покатили в сторону Академии. До меня постоянно доносились грубые окрики и брань, это возницы переругивались друг с другом.

Чем дальше мы отъезжали от площади, тем темнее становилось вокруг и более свободной делалась дорога. Вскоре возница пустил лошадей рысью, и мы стремительно помчались по улицам. Периодически свет уличных фонарей проникал в карету, и я толкал Колдера ногой. Он стонал в ответ, и я облегченно вздыхал - мальчишка жив. Мы уже подъезжали к Академии, когда я услышал, как он закашлялся и недовольно спросил:

— Где мы? Мы скоро приедем?

— Мы почти дома, — успокаивающе сказал я.

— Дома? Но я не хочу домой! — Колдер попытался сесть. Когда это ему удалось, он принялся тереть глаза. — Я думал, что мы едем в бордель. Мы ведь поспорили, помнишь? Ты сказал, что я не смогу выпить целую бутылку, но если у меня получится, вы отведете меня в лучший бордель в городе.