Сборник фантастики. Золотой фонд - Амброз Бирс

На шестой день пути мы завершили обход вокруг скал и вернулись в свой первый лагерь возле отдельно стоящего каменного утеса. Отряд наш пребывал в полном унынии, поскольку благодаря тщательнейшему обследованию стало абсолютно ясно, что здесь нет ни одного места, где даже самый ловкий человек мог бы надеяться подняться на вершину скалы. Путь, по которому прошел наверх Мейпл Уайт и который отмечен его стрелками, сейчас был совершенно непроходимым.

Что нам оставалось делать? Провизии было еще достаточно, к тому же мы пополняли наши запасы с помощью ружей. Но все равно рано или поздно настанет день, когда еда закончится. Кроме того, через пару месяцев следовало ожидать сезон дождей, и тогда наш лагерь просто смоет. Скала была тверже мрамора, поэтому на то, чтобы прорубить в ней тропу наверх, у нас не хватило бы ни времени, ни сил. Неудивительно, что в тот вечер мы мрачно смотрели друг на друга и, располагаясь на ночлег, едва перекинулись парой слов. Помню, что последним моим воспоминанием, перед тем как я провалился в сон, был присевший у костра Челленджер, похожий на громадную лягушку. Он обхватил свою большую голову руками и так глубоко задумался, что не обратил внимания на мое пожелание спокойной ночи.

Но утром нас приветствовал уже совсем другой Челленджер – Челленджер, довольный собой, излучающий самоуверенность. Он появился, когда мы готовились к завтраку, с ложной скромностью в глазах, которые словно говорили: «Я знаю, что безусловно заслужил все то, что вы собираетесь мне сказать, но прошу вас поберечь все ваши лестные слова и не вгонять меня в краску». Его борода ликующе щетинилась, грудь была гордо выпячена вперед. Одну руку он заткнул за борт своей куртки. Возможно, в своих фантазиях Челленджер именно в таком виде украшал собой освободившийся пьедестал на Трафальгарской площади в качестве еще одного ужасного лондонского памятника.

– Эврика! – воскликнул он, блестя зубами сквозь густую бороду. – Джентльмены, вы можете меня поздравить. Мы все можем поздравить друг друга. Наша проблема решена.

– Вам удалось найти путь наверх?

– Рискну предположить, что да.

– И где же он?

Вместо ответа профессор показал на находящийся справа от нас пик одинокого утеса.

Пока мы окидывали его взглядом, наши лица вытягивались – по крайней мере мое. Наш компаньон заверил нас, что взобраться туда возможно. Но между утесом и плато зияла ужасная пропасть.

– Мы никогда не сможем перебраться оттуда на вершину, – вырвалось у меня.

– По крайней мере, мы все сумеем подняться на этот пик, – сказал профессор. – Когда же мы окажемся там, я смогу продемонстрировать вам, что ресурсы моего изобретательного ума еще далеко не исчерпаны.

После завтрака мы распаковали тюк, в котором наш предводитель привез альпинистское снаряжение. Оттуда он извлек моток очень прочной тонкой веревки длиной в сто пятьдесят футов, «кошки», крючья и другие приспособления. Лорд Джон был опытным скалолазом, Саммерли тоже в разное время совершил несколько серьезных восхождений, так что в нашем отряде я был единственным новичком в этой области; но недостаток опыта у меня могли компенсировать мои сила и энергия.

На самом деле подъем на утес не был такой уж сложной задачей, хотя было несколько моментов, когда волосы у меня на голове вставали дыбом. Первая половина пути оказалась очень простой, но затем скала становилась все круче и круче, и последние пятьдесят футов мы уже цеплялись за малейшие выступы и трещинки буквально кончиками пальцев. Я бы не смог совершить такое восхождение, как не смог бы этого сделать и Саммерли, если бы Челленджер не поднялся на вершину первым и не сбросил нам веревку, закрепив ее за ствол растущего там большого дерева. Она очень помогла нам, и вскоре мы взобрались по неровной стене и оказались на небольшой, поросшей травой площадке на вершине размером примерно двадцать пять на двадцать пять футов.

Первое, что произвело на меня сильное впечатление, когда я перевел дыхание, был потрясающий вид, открывавшийся на страну, по которой мы прошли. Казалось, что у нас под ногами лежала вся Бразилия, протянувшаяся далеко-далеко, до самого горизонта, который застилала голубоватая дымка. На переднем плане находился длинный склон, усеянный камнями и точками древовидных папоротников; подальше, за похожим на седло холмом виднелись желто-зеленые заросли бамбука, через которые мы с таким трудом пробирались; еще дальше растительность постепенно становилась все гуще, пока не переходила в громадный лес, простиравшийся насколько хватало глаз и еще дальше, на добрые две тысячи миль.

Я все еще упивался этой великолепной панорамой, когда мне на плечо легла тяжелая рука профессора Челленджера.

– Сюда, мой юный друг, – сказал он; – vestigia nulla retrorsum. Никогда не оглядывайтесь назад, только вперед, к нашей славной цели.

Когда я обернулся, оказалось, что мы стояли как раз на уровне плато и зеленая гряда кустов с отдельными высокими деревьями среди них находилась так близко, что просто не верилось, насколько недостижимыми для нас они по-прежнему оставались. На глаз провал был шириной футов в сорок, но для меня это было все равно что сорок миль. Я обхватил одной рукой ствол дерева и заглянул в пропасть. Далеко внизу виднелись крошечные фигурки наших слуг, смотревших на нас. Стена подо мной была совершенно отвесной, как и та, которая находилась от меня на другой стороне.

– Это действительно чрезвычайно любопытно, – прозвучал у меня за спиной скрипучий голос профессора Саммерли.

Я обернулся и увидел, что он с громадным интересом рассматривает дерево, за которое я держался. Гладкая кора и ребристые листья показались мне знакомыми.

– Ба, – воскликнул я, – да это же бук!

– Абсолютно верно, – сказал Саммерли. – Приятно встретить вдали от родины нашего соотечественника.

– Это не просто наш соотечественник, мой дорогой друг, – сказал Челленджер. – Если мне будет позволено усилить ваше сравнение, я бы назвал его нашим первым союзником. Этому буку суждено будет стать нашим спасителем.

– Ну конечно же! – воскликнул лорд Джон. – Мост!

– Вот именно, друзья мои, мост! Все-таки не зря я целый час вчера ночью тщательно обдумывал сложившуюся ситуацию. Я вспомнил, как сам однажды сказал нашему юному другу, что для Джорджа Эдварда Челленджера нет лучшей позиции, чем когда спину ему надежно прикрывает стена. Вы должны признать, что вчера вечером все мы оказались приперты к стенке, причем в буквальном смысле. Но там, где интеллект и сила воли выступают рука об руку, выход будет найден всегда. Необходимо было найти мост, который можно перекинуть через пропасть. И вот он перед вами!