На заре жизни - Елизавета Водовозова

Я отвечала, что мы должны явиться еще к начальнице, которая дала нам знать об этом через инспектрису. Ушинский пристально посмотрел на меня своими проницательными глазами и строго добавил:

— Надеюсь, вы не унизите себя на прощанье какою-нибудь неуместною выходкой?

Каждое слово Ушинского было для всех нас, его учениц, законом, нарушить который никто бы не решился. Но если бы он и не предупредил меня о том, что я должна держать себя с начальницей в границах предписанного почтения, я сама уже решила, что не пророню у нее ни звука.

Однако, несмотря на то что я строго выдержала обет молчания и была нема как рыба, визит наш к ней окончился весьма печально. Как только мы были введены в приемный покой начальницы, мы подошли с матерью к столу, за которым она сидела. Чуть-чуть кивнув нам головой в знак официального приветствия, она тотчас начала говорить о том, как радо институтское начальство, что оно на месяца полтора раньше положенного срока избавляется от присутствия в институте моей особы. Все это она произносила, обращаясь к моей матери и, по своему обыкновению, медленно отчеканивая слова, желая точно молотом вбить их в ее голову, но та все выслушивала молча. Я уже начинала надеяться, что все сойдет благополучно, как вдруг Леонтьева, по-прежнему обращаясь только к моей матери, начала припоминать, как она выразилась, "грязную историю с братьями вашей дочери, в которой такую недостойную роль играл ваш брат, а ее дядюшка, с виду почтенный генерал, наделавший всем нам массу неприятностей".

Тут уже вспыльчивая по натуре матушка не стерпела и, прервав разглагольствования начальницы, запальчиво заговорила о том, что только институтское начальство могло сделать что-то грязное из простого свидания ее сыновей с их родною сестрою. Что касается ее брата, то она, начальница Леонтьева, должна быть ему еще бесконечно признательна за то, что он не довел эту историю до сведения государя. Матушка прибавила еще, что она решительно не понимает, "зачем ее превосходительству понадобилось вспомнить об этой во всех отношениях выясненной истории, в которой кругом виновато было институтское начальство, поверившее клеветническому доносу классной дамы. Вероятно, ее превосходительство, — смело добавила матушка, — вспоминает эту историю потому, что она, ее превосходительство, привыкла говорить только с подчиненными, не смеющими возражать ей, что же касается ее, Александры Степановны Цевловской, то она не подчиненная ей, а потому и не желает выслушивать клевет, признанных за таковые даже институтским начальством, а что это было именно так, как она говорит, видно уже из того, что инспектриса просила ее брата не доводить эту историю до государя".

Такого потока горячей речи моей матери начальница не в силах была остановить. Величественно поднявшись с дивана, она протянутой рукой гневно указала моей матери на дверь. Но та повернулась к ней спиной только тогда, когда договорила последнее слово.

Мы спускались уже по лестнице, когда, вся запыхавшись, нас нагнала Оленкина (dame de compagnie {компаньонка (франц.).} Леонтьевой). Она протягивала мне какую-то книгу и с ужасом лепетала: "Какие неслыханные дерзости вы осмелились наговорить начальнице! И все-таки ее превосходительство так ангельски добра, так бесконечно снисходительна, что приказала передать вам Евангелие. Она надеется, что эта священная книга…" Но я заметила, что моя мать еще не остыла, порывается что-то возражать, и, схватив книгу, потянула матушку за собой.

Мы быстро спустились вниз, тронулись в путь, и я навсегда оставила стены "alma mater", чтобы вступить на новую, совсем неизвестную мне дорогу жизни, к которой я была совершенно не подготовлена институтским воспитанием.

ПРИМЕЧАНИЯ

Впервые воспоминания Е. Н. Водовозовой были собраны Б. П. Кузьминым в двухтомнике 1934 года "Е. Н. Водовозова. "На заре жизни" и другие воспоминания", куда, однако, не входили "К свету" и "Из давно прошедшего". (Хотя оба очерка упоминались в предисловии, а название последнего из них включено и в оглавление второго тома, но по неизвестным причинам они отсутствуют в книге.)

В последние годы своей жизни Б. П. Козьмин начал работу над новым изданием мемуаров Водовозовой, но в 1958 году смерть оборвала этот труд. Авторы статьи и примечаний многим обязаны Б. П. Козьмину, как редактору первого издания. Часть подготовленного им текста и примечаний использованы в настоящем двухтомнике.

Местонахождение рукописей мемуаров Е. Н. Водовозовой, как и всего ее архива, неизвестно, за исключением авторизованного списка I главы "На заре жизни", с которого делался набор для публикации в журнале "Минувшие годы". В рукописи имеется авторская и редакционная правка, в основном стилистического характера. Кроме того, некоторые места в ней оказались вычеркнутыми (пространная характеристика И. С. и Н. С. Гонецких, упоминание о существовании у С. М. Гонецкого имения в Калужской губернии и о числе его крепостных- около 160). Рукопись хранится в Центральном государственном архиве Октябрьской революции (ф. 1167, оп. 1, ч. 1). Составители настоящего издания приносят благодарность Г. Ф. Коган, указавшей местонахождение рукописи.

В связи с тем, что рукописи мемуаров Е. Н. Водовозовой не разысканы, не удалось раскрыть большинства псевдонимов, под которыми она выводила своих живых современников,

НА ЗАРЕ ЖИЗНИ

Публикацию своих воспоминаний Е. Н. Водовозова начала в 1908 году. Первая глава появилась во втором номере журнала "Минувшие годы". Последующие главы были напечатаны в No№ 3, 4, 5–6, 7, 8, 9, 10, 11 и 12 этого же журнала за 1908 год.

Главой VI ("Замужество сестры и проигрыш брата") заканчивается первая часть воспоминаний, относящихся к деревенской жизни автора. Вторая часть, посвященная Смольному институту (главы VII–XII), была опубликована в том же 1908 году в No№ 7, 8, 9, 10 и 11 журнала "Русское богатство". Глава XIII ("Выход из института") написана Е. Н. Водовозовой для первого отдельного издания ее воспоминаний, вышедшего в Петербурге в 1911 году.

Первопечатные тексты при подготовке их для отдельного издания в некоторых местах были подвергнуты автором небольшой стилистической правке. Затем была изменена разбивка на главы и соответственно нумерация их. В журнальной публикации первая часть имела восемь глав, в отдельном издании — шесть. Главы III и IV, а также V и VI объединены соответственно в главы III и IV. Из существенных изменений в тексте первой части следует отметить два места. В первом (глава II) опущены две страницы, излагающие взгляды отца автора на воспитание детей и на отношение к крепостным крестьянам. В значительной степени они являются повторением предыдущих страниц. В главе IV опущены незначительные подробности биографии мелкопоместной помещицы Макрины.