Повелитель гномов - Маркус Хайц

Это, несомненно, был знак… Тунгдил воспринял это как подтверждение того, что Враккас доволен их трудами. Гном провел кончиками пальцев по металлу. Ощущение было приятным. Златорукий неохотно передал Огненный Клинок Нарморе. Больше всего ему хотелось оставить оружие себе и самому сражаться этим невероятным топором.

Гизельбарт протянул руку к оружию.

— Можно? — Его голос дрожал от волнения.

— Конечно. Без вас мы не смогли бы его создать.

Отец-основатель Пятых благоговейно сжал оружие в руках, а затем, сделав пару замахов, торжественно передал его полуальвийке.

— Теперь все приобретает смысл… Все эти солнечные циклы, наше существование, сражение, муки не-жизни, — взволнованно сказал он. — Возблагодарим же Враккаса. — Он пожал всем руки и наконец остановился перед Тунгдилом. — Прошу, заселите эти залы вновь, когда изгоните Зло. Пускай в королевстве Пятых больше не бесчинствуют чудовища. — Он сжал ладонь Тунгдила, глядя ему в глаза. — Пообещай это, Тунгдил Златорукий!

Тунгдил невольно кивнул, напуганный фанатичным блеском в глазах отца-основателя Пятых. Гизельбарт снял свой украшенный бриллиантами пояс и надел его на гнома.

— Сохрани его в память о Пятых. Расскажи всем, что мы защищали наше королевство до последнего, даже после смерти.

Тунгдил сглотнул.

— Твой подарок — это большая честь для меня.

— Я видел тебя в деле, слышал твои слова… Ты достоин его как никто другой. — Они обнялись, словно друзья.

Настало время прощаться.

— Мы уходим, — сказал Тунгдил, глядя на узкие ступени, которые вели вверх ко входу в каверну и скрывались во тьме.

Затем Тунгдил обернулся к воротам, где последние из Пятых сражались с орками.

— А как же вы? — спросил Боиндил у Гизельбарта.

Расправив плечи, тот сделал шаг к соплеменникам.

— Мы останемся здесь, чтобы прикрывать ваше отступление. Мы будем сражаться, пока они не одолеют нас, пока мы не лишимся голов и не-жизни, — гордо заявил он. — Идите! Ступени в верхней части вытяжки уже, Джеруну следует быть поосторожнее, чтобы он не оступился.

Нармора начала подниматься первой, проверяя прочность ступеней. За ней двинулись люди и гномы, замыкал процессию Джерун. И лишь Баврагор стоял у горна, сжав в руках новый боевой молот. Гном не двигался с места.

— Ты идешь? — осторожно спросил Тунгдил.

Баврагор покачал головой.

— Я же говорил, что отправляюсь в один конец; я желаю погибнуть славной смертью. Моя мечта сбудется. Я там, где мне должно находиться.

Он был совершенно спокоен. Неутолимый голод, терзавший его с момента превращения в нежить, отступил.

— Благодарю тебя за то, что ты взял, что позволил принять участие в этом путешествии. — Он взглянул на Тунгдила.

— Я дал тебе слово.

— Ты мог отказаться от своего слова в любой момент, и никто тебя не осудил бы. Горланящий песни пьянчужка… Но ты этого не сделал. — Подойдя поближе, Баврагор взглянул ему в глаза. — Я завершаю свой жизненный путь, создав непревзойденное творение. Как бы то ни было, я надеюсь, что Потаенной Стране уже не потребуется второй Огненный Клинок.

— И тебя не переубедить, друг?

И вдруг Баврагор рассмеялся. А в его голосе зазвучало былое веселье.

— Быть гномом и позволить кому-то переубедить себя? Разве это возможно? Я принял это решение много восходов назад. — Он мотнул головой в сторону ворот. — Я должен идти. Я наконец умру вместе с предками Пятых, благороднейшими и древнейшими представителями нашего народа. Чего же мне еще желать? — Он опустил Тунгдилу руку на плечо. — Ты хороший гном, и это главное, а твое происхождение не имеет значения. Не забывай меня. И малыша Серебробородого тоже.

Они обнялись. Тунгдил не стыдился своих слез, ведь он оставлял здесь друга, с которым ему не суждено больше встретиться.

— Как я могу забыть тебя? Нет, Баврагор Молоторукий, я никогда тебя не забуду. — Он взглянул на могилу Гоимгара. — Я никого из вас не забуду.

Улыбнувшись, каменотес зашагал к воротам, чтобы помочь Пятым, но, сделав два шага, остановился и взглянул на Бешеного.

— Передай Боиндилу, что я прощаю его, — тихо сказал он.

— Он мне не поверит, если я ему это скажу, — опешил Тунгдил. — Он решит, что я это выдумал, чтобы облегчить его муки совести.

— Тогда скажи ему, что я понял, что он любил мою сестру так же, как и я. Мне было больно потерять ее, я не мог винить в ее гибели обстоятельства и стал ненавидеть того, кто орудовал тем злосчастным топором. Ненависть потеснила в моей душе печаль и боль, так было легче жить. Я всегда знал, что это был несчастный случай, а Боиндил любил ее. — Он тихо рассмеялся. — Кажется, в смерти мы становимся мудрее, Тунгдил. Да хранит вас Враккас, а в первую очередь — тебя.

Запев боевую песню, Баврагор бросился на войско орков. Его молот раздробил ногу орка, а затем обрушился на его череп. Гномья песня не смолкала.

Сглотнув, Тунгдил двинулся за своими спутниками, которые уже успели высоко взобраться. Нармора вошла в каверну.

Поднимаясь по темной шахте, они слышали песнь Баврагора. Наконец Гизельбарт запустил механизм, закрывающий заслонки, и тяжелые стальные плиты перекрыли вытяжку. Затем послышался грохот и звон цепей. Механизм был выведен из строя. Когда все смолкло, они вновь услышали голос Баврагора. Он звучал тише, но все же звучал.

Спутники молча поднимались по шахте, слушая песни, в которых речь шла о героизме гномов и о славных войнах с орками. Гном насмехался над войском, провоцируя орков и отвлекая их на себя.

Вскоре его голос умолк.

— Путь чист. Мы одни в горах, — крикнула сверху Нармора.

Тунгдил увидел ее стройный силуэт на фоне серого неба, а затем девушка скрылась из виду.

Один за другим друзья выбирались из пещеры, в которую вполне мог бы провалиться небольшой дом.

Златорукий устало преодолел последние ступени. Поднялись они без происшествий, никто не поскользнулся и не сорвался. Даже у Джеруна с его тяжелыми доспехами не возникло никаких проблем.

«Нам удалось улизнуть». Покинув пещеру, венчавшую вытяжку, Тунгдил оказался на покрытом снегом выступе скалы в Серых горах. Ледяной ветер продувал его бороду. Гном задрожал.

Величие нагромождения скал, бесчисленных ущелий и долин заставило его замереть от восторга. Он любовался могучими склонами Великого Меча и вершиной легендарной горы Драконий Язык. Перед ними высились обрывистые склоны горы Золотая Стена. Вершины, овеваемые ветрами, покрытые снегом, вечные и нерушимые, вздымались к небесам. Златорукий заставил себя оторвать взгляд от этого зрелища, видеть которое доводилось немногим.