Анжелика и принц (СИ) - Кальк Салма

Правда, оставался вопрос с завещанием. Лионель сам рассказал Анри всё, что узнал - не было никакого завещания, а была мистификация покойного графа Флориана и живого дядюшки Жиля. И хорошо, что разговор происходил без свидетелей и в Лимее - потому что самым большим желанием Анри по итогу было - убить зловредного дядюшку.

Потому что... скольких бед удалось бы избежать! И пока ему не было понятно, что же следует сделать, чтобы с честью выйти из этой ситуации - всем. Он не отдаст Лимей Жилю, он уже наслышан, как Жиль управляется с собственностью. Ещё только не хватало пускать такого к себе! Но и убивать родственника исподтишка ему тоже не хотелось. Вызывать же. Поединок оружием смертоносен для Жиля - он же на ногах едва стоит. А поединок магией Анри проиграет. Да и вообще - нехорошо это, вызывать родственника. И убивать по тихой - тоже.

А потом ещё заявился Орельен, и принялся рассказывать, какой Жиль замечательный. Сколько он всего видел, в каких передрягах побывал и сколько всего умеет. И что Жакетта оказалась его дочерью!

Это последнее совсем в голове не укладывалось. Наверное, если бы этой дочерью оказалась какая-нибудь другая дворовая девчонка, которую Анри не знал, ему было бы всё равно. Но Жакетта! Жить с ней, можно сказать, бок о бок, и не подозревать, что она -кузина? Как Лионель и его братья, как девочки Вьевилль?

Жакетта, если смотреть со стороны, не изменилась от такого известия совершенно. Дважды в день проводила ему восстановительные процедуры для сломанной ноги, спокойно и молча. И только на прямой вопрос ответила - да, так вышло, господин Жиль ей отец. И попросила разрешения сходить в обычно запертую портретную галерею -посмотреть портреты бабушки и прабабушки. Анри подумал и пошёл вместе с ней - раз уж ничего с этим не сделаешь, нужно принимать девицу в семью. Рассказал ей о великих предках, она, правда, слушала с подобающим вниманием и трепетом, и этим тоже набрала у него очков. Хорошая девица, понятливая.

А потом сияющий Орельен сообщил, что она согласилась выйти за него, и господин Жиль не возражает. И что господин Жиль пригласил его пожить в Аконе. Жакетта и так уже фактически переселилась в Акон - там, мол, нужна женская рука и бытовая магия, там запустение, нужно привести всё в порядок. Еще Анри слышал, что Жакетта беседовала с господином Греви - о мерах по улучшению жизни в том самом Аконе. Сколько прислуги нанять, сколько платить, что требовать. Где найти хорошего повара. Где взять обученного камердинера для господина Жиля - господи, тот даже и такой вопрос сам решить не может? Оказалось - нет, не может.

С камердинером помогла тётушка Катрин. Услышав историю о походе на Безье и всех сопутствующих обстоятельствах, она прослезилась, попросила Лионеля передать Жану-Филиппу пожелания скорейшего выздоровления, а Орельена - открыть портал в Акон. Да, немедленно. Какая разница, что там? Там её брат, это важно, остальное - не слишком.

Она вернулась в тот же день - весёлая, смеющаяся. Очень хвалила Жакетту - говорила, хорошо девочка держится, молодец. А потом связывалась с господином маршалом, делилась впечатлениями, рекомендовала ему навестить Жиля и выясняла, как у него с нуждающейся в обучении молодёжью - таких можно выдать дядюшке, пусть набираются. чего смогут. Господин маршал прислал троих нуждающихся в обучении молодых людей, и одного из своих камердинеров - не бросать же теперь родича, раз он нашёлся и не просто сидит у себя в замке, а даже занялся какой-то политикой. И поддержал Лионеля всем своим весом, когда тот просил короля дать пока Филиппу де Безье от ворот поворот.

Потом драгоценный дядюшка решил жениться. Уже не на Анжелике, но - на сестре Саважа, которая потеряла мужа в последних беспорядках и временно проживала вместе с детьми у господина маршала. По крайней мере, Орельен рассказал, что дядюшка Жиль побывал в столице - и у него есть свои тайные способы попадать туда быстро! - и посватался к госпоже Мадлен. Госпожа Мадлен, говорят, потеряла дар речи от такого факта, правда, ненадолго, но никакого ответа не дала и просила время на раздумья. А дядюшка Жиль ответил - мол, сколько хотите, дорогая Мадлен, а я пока приведу в порядок городской дом, вы надумаете - а он уже вас ждёт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Прослышав о намерении брата, тётушка Катрин собрала вещи, девочек и тоже отправилась в столицу. Сказала - нужно не пропустить такое зрелище, как человеческое сватовство Жиля де Рогана. Опять же, скоро свадьба Лионеллы, нужно готовиться. Что ж, не пропустила, потом поделилась впечатлениями.

Такое ощущение, что вокруг все - живут и дышат полной грудью. А он, Анри де Роган, вдруг оказался где-то в стороне от торных дорог, сколько бы сам их не мостил - себе и другим. Как будто с него содрали всю кожу, и любое прикосновение к чему угодно сразу же отзывается болью. Или он сейчас как змея, которая, говорят, сбрасывает шкуру, и мучается, пока не нарастёт новая. Вот он и наращивает... что-то.

Уехал даже Луи д'Эме - он, оказывается, собрался жениться на вдове де Совиньи, подружке прежней Анжелики. И просил Лионеля посодействовать - он собирался увезти супругу в опустевшие владения её бывшего мужа, которые теперь её, и нужно было, чтобы мадам Екатерина отпустила ту со службы. Анри не знал, как Лионель добился нужного, но госпожу Жанну со службы отпустили с богатыми подарками, и после того они с Луи сразу же обвенчались в лимейской часовне, и отбыли. За охрану теперь отвечал кузен Ги де Мар, он тренировал людей без присущего Саважу блеска и без старательности Луи, но справлялся.

В Лимее осталась одна Антуанетта. Анри не слишком понимал, почему она не отправилась вместе с её величеством Елизаветой в столицу, но - вроде та разрешила Антуанетте прибыть, когда ей будет удобно. А пока она выполняла назначения Жакетты -сидела с Анри, читала ему книги, намазывала на ногу какую-то целебную грязь из болота - подумать только, ему на ногу и грязь из болота! Анри не видел никакого эффекта от той грязи, но терпел. И так усиленное магией лечение шло быстрее, чем если бы его просто пользовали обычные лекари, он мог наступать на ногу, хоть это и было достаточно больно. Но бороться с болью - это понятно, это проще, чем бороться. неизвестно с чем.

Анри проснулся утром и понял - нужно что-то делать, нужно что-то менять. Точнее, всё уже изменилось, все уже изменились, это он как-то отстал и задержался. Наверное, слишком цеплялся за старое, пока оно не взяло и не рассыпалось совсем.

Вообще - всё пошло не так с того момента, как дядюшка Жиль попытался навязать ему свою волю, а он - согласился, вместо того, чтобы игнорировать, как советовали друзья, или прямо выяснять у дядюшки, что же ему нужно. Потому что, как оказалось теперь, всё, что ему было нужно, он получил и без Анри, это Анри потерял. что? И потерял ли?

Лимей у него, и пусть кто-нибудь только попробует сказать или сделать что-нибудь против. Как говорила Анжелика о чём-то другом - кто встрянет, нарвётся. Вот, всё так.

Друзья? Ну так они бы рано или поздно начали устраивать свою жизнь. Глупо думать, что до старости прожили бы тут, решая какие-то вопросы для него. Орельену нужно учиться, и дядюшка Жиль, похоже, может многому его научить. А Жану-Филиппу просто пришло время идти своим путём, его место - не при Анри, он достоин намного большего.

Он потерял невесту... потерял ли? Он не женился на Анжелике, ну и слава господу. Хорошо, что не стал торопиться. Хорошо, что не стал запирать её, защищать от Саважа, или что там ещё можно был придумать. Стихию не запрёшь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Более того, как только он это понял, то смог ощутить и чудесное, пьянящее чувство свободы. Он, безусловно, женится, но - по своему выбору, на той, что подойдёт ему, на той, что будет с радостью принимать всё, что бы им обоим не выпало. Наверное, о чём-то таком говорила тётушка Катрин - что правильно, это когда вместе. И Анжелика твердила о том же - хотела, чтобы вместе, а он её не понимал. Но, впрочем, вместе с ней ему бы и не хотелось - после расплавленных ворот замка Безье он это понял окончательно.