Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека - Василий Бабков

Резюмируя, можем сказать, чти главнейшие человеческие племена, при зоологическом их определении, должны быть признаны в своей основе особыми видами, но, вследствие установившейся между ними в известный момент развития гибридизации, их резкое расхождение исчезло и заполнилось промежуточными формами. Поэтому современные человеческие племена должны быть определены как дробные виды, а все современное человечество в целом как сборный вид. Таким образом, мы подходим к ответу на поставленный выше допрос о положении человеческих пород в системе животного мира: единственный ныне живущий род семейства гоминид, род неоантропа, слагается из нескольких, частью вымерших, частью ныне живущих видов, образующих, однако, плодовитых гибридов, стушевывающих границы видов и вследствие этого сливающихся в один сборный вид, носящий со времени Линнея название «разумный человек» ( Homo sapiens ).

Такое представление не содержит в себе ничего нового, формулировка его принадлежит итальянскому антропологу Джуфрида Руджиери, рассмотревшему эту проблему в особом труде, в котором он дает, впрочем, иное обоснование своему диагнозу человеческих пород. Обычное в настоящее время обозначение для негрского, монгольского, европейского типов – большая раса – также выражает видовой характер этих типов. Для уточнения этой характеристики к ней необходимо прибавить указания на наличие переходных форм, т. е. говорить о каждом из перечисленных типов, как о дробной большой расе, а о всех них, вместе взятых, как о сборной большой расе.

VI. Установив сборный характер вида «разумный человек», мы тем самым предопределяем сборный характер и всех его подразделений. Расы и подрасы несомненно более способны к гибридизации, чем большие расы, и дадут еще более многочисленные переходные формы, а потому их различие должно представлять значительные трудности. Это и наблюдается в действительности. Поясню эту своеобразную черту в систематике человека примером, основанным на сравнении вариаций человеческих пород и подвидов млекопитающих. Предположим, что мы находимся в Закавказье и хотим ознакомиться с подвидом какого-нибудь хорошо известного вида, например лисицы ( Vulpes vulpes ). В систематике различают в этом виде четыре подвида – кавказский, курдистанский, горный и алферакский. Если мы соберем достаточное количество экземпляров лисицы, то можно быть уверенным, что при некотором проценте неопределенных или смешанных форм преобладающее количество экземпляров будет обладать полностью признаками одного из четырех названных подвидов. Предположим теперь, что мы хотим подобным же образом определить систематическое положение отдельных человеческих индивидуумов и отправимся с этой целью, например, в Скандинавские страны, которые считаются типичной областью распространения одной из весьма характерных рас (или подвидов), так наз. северноевропейской. Наряду с этой расой в средней Скандинавии встречаются представители и других рас – балтийской или восточнобалтийской и альпийской. Подвергнув антропологическому исследованию достаточное количество местного населения, мы убедимся, что всеми признаками той или иной исходной расы будет обладать лишь половина или немного большее количество всех исследованных (Лундберг), остальные же индивидуумы не будут соответствовать ни одному из известных расовых типов и обнаружат притом весьма большую изменчивость и значительное различие между собой. Таким образом, если процент атипичных особей, иначе говоря атипичных комбинаций признаков, будет сравнительно невелик в любой популяции млекопитающих, то среди человеческой популяции этот процент местами может быть очень велик и как бы поглощать или растворять типичные комбинации признаков.

Причина этого явления кроется в неограниченной плодовитости помесей близких человеческих рас. Пусть, например, мы имеем индивидуумов, различающихся только по трем признакам – длине тела, пигментации радужины глаза и относительной ширине мозговой коробки. В каждом из этих признаков будем выделять только по два варианта – сильное и слабое развитие признака. Для одного индивидуума будут характерны высокий рост, светлые глаза и относительно узкий череп, для другого – противоположные признаки. При скрещивании исходных особей в их потомстве, кроме двух основных комбинаций признаков, обнаружатся шесть новых, а именно: 1) высокий рост, светлые глаза, широкий череп, 2) высокий рост, темные глаза, широкий череп, 3) высокий рост, темные глаза, узкий череп, 4) низкий рост, темные глаза, узкий череп, 5) низкий рост, светлые глаза, узкий череп, 6) низкий рост, светлые глаза, широкий череп.

Чем больше число различных признаков в исходных типах и чем детальнее определяются их вариации, тем большее количество новых комбинаций можно выделить среди помесей: при трех признаках, определяемых каждый в двух вариантах, получается 8 комбинаций (23), при трех признаках и трех вариантах – 27 комбинаций (33), при четырех признаках, двух вариантах – 16 комбинаций (24) и т. д. Если признаки независимы один от другого и не являются объектом особого отбора, – а в качестве расовых признаков выбираются именно такие, – гибридизация неизбежно даст большое разнообразие типов, среди которых не легко выделить исходные типы. В самом деле, какие из многочисленных комбинаций признаков, наблюдаемых в метисных группах, считать исходными, т. е. расовыми, и какие метисными, сколько нужно выделять расовых типов, сложившихся в процессе многолетней эволюции, и сколько признавать нестойкими новообразованиями? В этих условиях раса теряет конкретность, свойственную этому понятию в применении к животным. Человеческая раса оказывается неосязаемой. Оставаясь в виде довольно определенного суммарного впечатления от группы индивидуумов, раса, по выражению П. Топинара, «растаивает при попытке прикоснуться к ней рукой».

Эта нереальность понятия расы в применении к человеку заставила некоторых антропологов отказаться от попытки систематической классификации более мелких человеческих пород и повела даже к отказу от самого пользования термином «раса». Гексли, а вслед за ним некоторые другие оперировали лишь с понятием «тип», т. е. неопределенной обобщенной комбинацией наиболее часто встречающихся особенностей, отдельные варианты которой точно не определялись. В этом же смысле Э. Фишер говорит о преобладающих на данной территории «формах». Английские антропологи пользуются термином «племя» (tribe), разумея над последним некоторый конкретный образ, определяемый нередко той или иной степенью метисации и различными детальными особенностями. Все эти определения остаются чуждыми естественно-историческому анализу, выражаемому понятием «раса».

Действительно ли мы должны от него отказаться и признать невозможной более детальную классификацию человеческих пород, как попытку выявить их родственное отношение?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо внести в понятие раса в применении к человеку некоторый дополнительный корректив, вызываемый своеобразием биологических условий жизни человеческих групп.

В этом отношении необходимо признать полную правильность утверждения, что человеческая раса во всякий данный момент исследования не представляет собой реальности. Мы наблюдаем ее как бы в рассыпанном виде, в обломках, ее конкретность относится к прошлым периодам развития. Пытаясь восстановить из разрозненных элементов целостный в прошлом тип, мы создаем отвлеченное понятие «раса», условную биологическую единицу, объединяющую генетически однородную группу населения прежних эпох и позволяющую нам анализировать его состав в настоящее время. В отличие от зоологии, в антропологии раса представляет таким образом теоретическое построение, обозначающее некоторую реальность в прошлом, т. е. существование определенной комбинации признаков, при помощи которой мы восстанавливаем родственные отношения человеческих племен, пути их дифференциации, единство происхождения тех или иных групп. Такого рода понятие, хотя бы оно имело чисто служебное значение, представляет бесспорную научную ценность, а потому было бы неправильно от него отказаться, если только имеется возможность удовлетворительного его получения.

Для этой цели современная биология располагает большими средствами, вследствие чего отказ некоторых антропологов от детального расового анализа мне представляется преждевременным.

Мы располагаем в настоящее время двумя основными методами для восстановления в смешанном населении исходных комбинаций признаков, т. е. исходных расовых типов: методом математического анализа связи признаков и методом географического анализа, т. е. изучения распределения вариации признаков по территориям. Вычисляя коэффициент корреляции для различных признаков и определяя направление и характер линии регрессии, мы получаем существенные указания для восстановления первоначальных комбинаций признаков [245] . Географическое изучение главнейших отличий человеческих пород обнаруживает весьма существенную закономерность: ясную выраженность определенных вариантов какого-нибудь признака на двух различных территориях (центрах признака) и преобладание переходных вариантов в промежуточной зоне. Географическое совпадение центров распространения для нескольких признаков является доказательством бывшей связи между признаками, т. е. устанавливает их исходную комбинацию [246] .