Мир приключений 1984 - К. Селихов

— Мы отступали так быстро, как только было можно, — рассказывал Джозеф. — Когда генерал Говард через шесть дней приблизился, мы внезапно напали на нею и захватили почти всех его коней и мулов.

На мулах Говард перевозил продовольствие и боеприпасы. Индейцы оторвались от дезорганизованных солдат и 22 августа через перевал Тарги вошли в Йеллоустонский парк.

ЛЖИВЫЙ МАЙЛС МЕДВЕЖЬЯ ШУБА

За пять лет до описываемых событий Йеллоустон был объявлен первым Национальным парком Соединенных Штатов. Среди первых туристов был и сам Великий Воин Шерман, столь хорошо известный индейцам Он прибыл на Запад не только полюбоваться природой, но и проверить: правда ли это, что неполных три сотни воинов-сахаптинов, да еще с женщинами и детьми, держат в напряжении целую армию Северо-Запада.

Узнав, что непокорные индейцы проходят Йеллоустонским парком, чуть ли не рядом с его лагерем, Шерман разослал комендантам окрестных фортов строгий приказ окружить их. Ближе всего был Седьмой кавалерийский полк, который до того не раз терпел поражение от индейцев. Он всеми силами стремился восстановить честь своего оружия. Нужна была победа над любыми индейцами, которые желали бы воевать! Полк передислоцировался к юго-западу, в направлении Йеллоустона.

В течение первой недели сентября сахаптины-разведчики и разъездные посты Седьмого полка чуть ли не ежедневно наблюдали друг за другом. Потом последовала схватка у ручья Кэньон-Крик, а после нее индейцы искусно оторвались от кавалеристов и направились к северу, в Канаду.

Увы, они не могли знать, что Великий Воин Шерман приказал Майлсу Медвежьей Шубе срочно выйти из форта Киф и пересечь индейцам дорогу

Стычка следовала за стычкой, кавалерия вновь наступала на пятки мятежному племени. 23 сентября индейцы перешли вброд реку Миссури около Коровьего острова. Следующие три дня солдат было не слышно и не видно. 29 сентября охотники выследили маленькое стадо бизонов Продуктов и боеприпасов оставалось мало, копи после трудных переходов очень устали, и вожди решили, что устроят стоянку у горы Медвежья Лапа, а на следующий день, насытившись бизоньим мясом, племя попробует в один долгий поход пройти к канадской границе.

— Мы знали, что генерал Говард идет по нашему следу на расстоянии более двух солнц, — рассказывал Желтый Волк — Не трудно было его обогнать

Но утром с юга прискакали два воина, посланные на разведку, с криком. “Солдаты! Солдаты!” Пока лагерь готовился к отходу, на дальнем утесе появился еще один воин и махнул одеялом: “Неприятель справа! Скоро нападет1”

Майлс Медвежья Шуба дал сигнал кавалерийской атаки; его индейские помощники-следопыты несколько часов назад напали на след сахаптинов Атакующую кавалерию сопровождали три десятка следопытов — сиу и чейенов, — оторых синие куртки навербовали в форте Робинзон. Это были молодые воины; надев солдатскую форму, они повернулись спиной к своему народу.

Земля задрожала от топота шести сотен скачущих коней, но Белая Птица спокойно расставлял своих воинов перед лагерем. Когда налетела первая волна кавалеристов, сахаптинские воины открыли убийственно меткий огонь. За несколько секунд двадцать четыре солдата было убито и сорок два ранено; атака захлебнулась, кони вставали на дыбы, седоки падали с седел.

— Это был ближний бой, — рассказывал вождь Джозеф, — он шел на расстоянии в двадцать шагов, и, отразив нападение первой линии, мы взяли трофеи у мертвых — оружие и патроны. В первый день и первую ночь мы потеряли восемнадцать мужчин и трех женщин.

Среди мертвых был брат Джозефа Оллокот и неуступчивый старый шаман Тугульгульзоте.

Когда пала ночь, сахаптины попытались проскользнуть на север, но Медвежья Шуба окружил их лагерь кордоном. Целую ночь воины охраняли укрытия, так как ожидали, что с рассветом солдаты снова пойдут в атаку.

Однако Медвежья Шуба не стал атаковать, а выслал парламентера с белым флагом. Парламентер передал Джозефу, чтобы он сдался и спас жизнь своих людей. Джозеф ответил, что подумает и вскоре сообщит генералу Майлсу свое решение. Начал идти снег, и воины надеялись, что вскоре начнется пурга, под прикрытием которой они смогут уйти в Канаду.

В тот же день от Майлса снова прискакали с белым флагом несколько следопытов-сиу. Джозеф пешком через поле боя вышел им навстречу: сиу сказали ему, что, по их мнению, генерал Майлс искренне хочет мира.

Вождь пошел в палатку генерала Майлса. Но Майлс искренно хотел захватить Джозефа в плен…

Два следующих дня Джозеф был пленником Медвежьей Шубы. За это время Майлс установил пушки и снова начал наступление, но сахаптины выстояли, а Джозеф отказался капитулировать. Целых два дня морозный ветер заносил поле боя снегом.

На третий день сахаптинским воинам удалось освободить Джозефа. Они захватили одного из офицеров Майлса и пригрозили, что убьют его, если генерал не выпустит их вождя. Однако в тот день Майлсу пришло подкрепление — генерал Говард со своим громоздким воинством. Джозеф понял, что судьба его редеющего племени решена. Он всегда был реалистом — вождь сахаптинов Джозеф. Когда Майлс прислал парламентеров с белым флагом, чтобы договориться на поле боя о совместном решении, Джозеф пришел выслушать генеральские условия капитуляции. Они были просты и недвусмысленны.

— Если вы выйдете из укрытий и сложите оружие, — сказал Майлс, — мы сохраним вам жизнь и отправим вас в вашу резервацию.

Джозеф вернулся в свой окруженный лагерь и в последний раз собрал вождей. Зеркало и Белая Птица хотели сражаться дальше и готовы были пожертвовать жизнью. Они пробивались с боями тысячу четыреста миль, и сама мысль о капитуляции была им невыносима. Джозеф с большой неохотой согласился отложить свое решение. Во время последней перестрелки, которая произошла на четвертый день после полудня, какой-то стрелок попал Зеркалу прямо в сердце.

— На пятый день, — рассказывал Джозеф, — я пришел к генералу Майлсу и отдал ему свое оружие.

Именно тогда Джозеф произнес свою знаменитую речь (ее записал лейтенант Чарлз Эрскин Скотт Вуд, впоследствии известный юрист и писатель. До сих пор ее чаще всего приводят в своих заявлениях американские индейцы):

— Скажи генералу Говарду: я знаю, что у него на сердце. У меня же на сердце то, что он мне сказал перед этим. Я уже не в силах сражаться. Наши вожди перебиты. Зеркало мертв. Тугульгульзоте мертв. Все старики мертвы. Молодые воины сами решают — да или нет. Оллокот, тот, кто стал во главе молодых воинов, — мертв. Стоит зима, и у нас нет даже одеял. Маленькие дети гибнут от холода. Некоторые мои люди бежали в горы, у них нет ни одежды, ни пищи; никто не знает, где они, — может быть, замерзли. Дай мне время, чтобы я поискал своих детей и выяснил, сколько их осталось. Возможно, что некоторых я найду среди мертвых. Послушайте меня, мои вожди! Я устал; сердце мое больно и опечалено. Вот солнце станет сейчас над горой, и с этого момента я уже никогда не буду сражаться.