Осознание - Вадим Еловенко

В комнату поднялся доктор, оглядел меня с вечной улыбкой, от которой меня пробило раздражение. Ну и что? Мне стало все равно, как я выгляжу. Плевать, что надо мной смеяться будут. Плевать что мне этот мужлан и хам разхломатил волосы. Главное, что я буду, готова к переходу. Обиженно глядя на доктора, я сказала:

- Роман Камилович, вы представляете, мне Артем сказал не скулить. Вот прямо так и сказал. Честно. Не скули, говорит. Я о нем думаю, а он мне такое…

- Не обращай внимания. - Сказал доктор. - Он не подумав. Они тут все сильно огрубели. Забудь…

- Да как так можно! Я же ничего плохого не говорила, ничего не делала… а он мне не скули… Доктор отмахнулся и, осмотрев меня, сказал следовать за ним.

Мы спустились вниз, где в суматохе передвигались глядящие и поспешили к землянке Романа Камиловича. Там он мне вручил большую сумку из брезента, и велел с ней не расставаться. Сумка была не тяжелая, но объемная.

- Там лекарства и так мелочь. - Пояснил мне врач и сказал: - Мы с тобой с раненными двигаемся в центре. Потеряешься, отстанешь, не пугайся просто к любым примыкай. На остановках все будут поджиматься к обозу.

- А почему так срочно уходим?

- Павел из отряда Сергея, сказал, что он не уверен был в отсутствии хвоста. А снайпера на точках уже передали, что шрамы ползают по округе, выискивают нас. Не много, так сказать, разведчики. Но пора сваливать. Я кивнула и поудобнее взялась за ручки сумки.

- На плечо возьми. - Посоветовал мне доктор.

- Натрет. - Отказалась я и помотала головой. Доктор только головой покачал.

Переход был ужасен с самого начала. Я еле за всеми поспевала со своей неудобной ношей. Может, если бы я одела сумку на плечо было бы полегче, но я не решалась. Подтеки потом на плечах мне были не нужны.

Даже раненные почти бежали, поспевая за командами. Те, кто был не в состоянии идти лежал на носилках, которые несли бойцы, по очереди не снижая темпа. Я, конечно, понимаю, что опасность и все такое, но могли бы и обо мне подумать. Я уже за первые двадцать минут вымоталась так, что солдатик бегущий рядом забрал у меня сумку и, закинув на плечо поспешил дальше. Я даже спасибо не смогла ему сказать. Несколько раз я отставала и со страхом ускоряла бег, ища среди спешащих лицо доктора. Он тоже иногда оглядывался в поисках меня. Я устало поднимала руку показывая, что не потерялась, но даже на улыбку у меня не было времени и лишних сил. Не меньше часа мы бежали, когда я поняла что больше у меня нет даже желания жить, не то что бежать… Я упала на колени и почувствовала, как кто-то подхватив меня тянет дальше. Я со звериной злостью отбилась от молодого глядящего и он испуганно отпустил меня. Я снова упала на землю. Другие бегущие тоже пытались мне помогать, но я только ругалась и требовала чтобы меня оставили в покое. И меня оставили. Отдышавшись, я вдруг поняла, что вокруг стало нестерпимо тихо. Не слышно гула мягкой земли от сотен ног. Не слышно тяжелого и часто хриплого дыхания солдат глядящих. Только щебетание редких птиц над головой и пробившееся сквозь тучи и кроны солнце. И влага от земли, от которой тяжелее дышать.

Когда я поняла, что осталась одна, то, честно говоря, запаниковала. Подскочила и оглядываясь выбрала, конечно же, неверное направление. Вместо углубление в чащу, куда направился обоз отряда, я поспешила к просвету между деревьев. И через минут двадцать я к своему ужасу оказалась на опушке леса. Передо мной на многие километры расстилалось поле. И по этому полю ехали внедорожники и БМП шрамов.

Я, закрыв ладонями рот, боялась даже звук произнести. Но меня все равно заметили. Я же невезучая. Откуда-то сбоку на меня кто-то накинулся и повалил на землю. Я даже запищать не могла под его тяжестью. А этот здоровый кабан громко и радостно объявил:

- Прикиньте, я майоршу поймал!

Окруживший меня многоголосый гомон заставил меня разозлиться и я, со всей дури ломая ногти, ущипнула того, кто придавливал меня к земле. С бранью и возгласами он скатился с меня, и я смогла подняться. Я оказалась в окружении простых солдат шрамов. Один из них, откинув автомат за спину, подошел ко мне и взялся за воротник, где были нашивки майора глядящих. Я дернулась, но тогда он схватил меня за погоны. Я замерла, зло рассматривая его лицо. А он снова переместил руки на ворот и взялся за верхнюю пуговицу. Осторожно расстегнул ее. Затем разобрался с нижней. Затем отвлекся и просто стащил с меня куртку Артема. Я осталась в одной майорской рубашке с коротким рукавом. Он снова захотел вернуться к расстегиванию ее. Но я отчаянно кулаком ударила его в скулу. Удар показался мне очень болезненным. Не скрывая слез я схватилась и пережала запястье. Морщась от боли, я согнулась и тут этот солдат со всей дури ударил меня сапогом в живот.

Даже заплакать я не смогла. У меня перехватило дыхание, и я отчаянно хватая ртом воздух, с расширенными от боли глазами покатилась к корнам какого-то дерева. Только спустя минуту я смогла прорваться рыданиями. Но в это время этот подонок ударил меня ногой в спину, и я снова задохнулась, выгибаясь мостиком.

- Оставь ее Денс. - Сквозь собственный плачь, услышала я.

- Да конечно… - сказал мой мучитель, но вместо этого присел на корточки передо мной и без труда, так как я даже не сопротивлялась, борясь с болью расстягнул рубашку до пояса. Распахнув ее этот ублюдок взялся за мою грудь скрытую маечкой и крикнул другим:

- Ну, кто участвует?

- Денс, это расстрел… - сказал уже слышимый мной голос.

- Да кто увидит? Офицерье вон на машинах раскатывают. Давайте парни. Девка самый сок. - Говорил этот урод, а я уже чуть опомнившаяся от боли пыталась его оттолкнуть.

Этот ублюдок не в силах справится с моими руками просто от всей души ударил меня в лицо. Последнее что я слышала это хруст собственного носа.

… Приходила я в себя тяжело. Причем я нисколько не удивилась, что даже в обмороке я плакала. Утирая лицо, я проморгалась и огляделась. Вокруг меня суетились шрамы. Рядом со мной замер автоматчик, слава богу, не тот, что избивал меня, а сама я сидела прислоненная к высокому колесу внедорожника. Видя, что я пришла в себя, солдат надомной сказал:

- Госпожа майор, вы бы это… застегнулись. Сейчас вернется комбат…

Я, так и не сумев победить плач, автоматически застегивалась и, увидев куртку, валяющуюся на траве рядом, влезла в нее, скрыв свой «модный» ремешок. Вскоре и, правда подошел офицер шрамов и обратился ко мне:

- Майор, залезайте в машину. Нам тут больше делать нечего. Отвезу вас в штаб. Пусть с вами там разбираются…

- Я не майор… - Всхлипывая сказала я.

- Я это прекрасно понимаю. - Ответил мне офицер, открывая дверь машины и предлагая мне подняться. - Возрастом не вышли. Но я не обязан устанавливать вашу личность. Пусть в штабе специалисты у вас выясняют. Вы задержаны по форме майора. И потому я вас не буду вешать тут же, а доставлю в полк. Там вас может быть расстреляют после дознания.

Я быстро осознала его слова. Ему было все равно кто я. Понимая что, в общем-то, шансов нормально выпутаться у меня не много, я вдруг четким и злым голосом, удивительным даже для самой себя заявила:

- Я должна видеть Морозова Владимира. Лидера… Он меня знает. Офицер чуть заметно улыбнулся и, кивнув, сказал:

- В штабе расскажете. Поторопитесь, майор. Иначе пойдете пешком под конвоем.

Я, конечно, быстро забралась внутрь машины. Идти пешком да еще с такими уродами мне не хотелось. Слева от меня уселся автоматчик и, поставив на пол автомат, вынул из кобуры короткоствольный пистолет. Комбат севший справа от водителя повернулся ко мне и спросил:

- Выпить хотите?

Я не поняла, что он предлагает алкоголь, и судорожно кивнула, чувствуя как у меня пересохло во рту. Офицер протянул мне флягу, и я приложилась к ней. Во фляге был коньяк. Я не так часто пила коньяк, но определила хороший напиток сразу. Я сделал три и глотка зажмурилась борясь с невольными слезами.

- Курите? - спросил меня офицер и я, кивая, взяла из им протянутой пачки сигарету. Уж если пью, то и курю, раз впереди расстрел, а позади как я поняла неудавшееся изнасилование.

Когда я, давя невольный кашель, выдохнула дым, словно угадывая мои мысли, офицер сказал:

- Тот урод, ну который… в общем будет наказан. Я не стал его вешать. Люди дороги. Но в самую убийственную атаку я пошлю его первым. Поверьте мне на слово. Мое слово стоит доверия.

Я кивнула, отчего-то посчитав, что верить ему можно. Куря и стараясь не думать о будущем, не имея сил даже плакать, я просто смотрела в раскрытое окно, которое наполовину загораживал бронежилет, подвешенный к ручке наверху.

Катание по полям было еще тем цирком. Ровно не посидишь. Выкинув окурок, я вцепилась одной рукой в кресло впереди, а второй в ручку двери и все равно несколько раз чуть головой до крыши не достала. Но пытка была не долгой. Уж не знаю где мы находились, но через минут двадцать показалась грунтовая дорога, поросшая травой, и стало ехать полегче. А вскоре мы вслед за БМП выкатили на бывшую асфальтовую полосу и, набирая скорость, понеслись по ней.