Избранное дитя, или Любовь всей ее жизни - Филиппа Грегори

Ричард уронил голову и уставил глаза в пол. Я секунду посмотрела на него и стала подниматься по лестнице. Я чувствовала, как он с ненавистью провожает меня взглядом, и шла, высоко подняв голову. Но, едва оказавшись у себя в комнате, я поспешила закрыть за собой дверь и бессильно прижалась к ней.

Я могла бесстрашно смотреть в лицо Ричарда, когда он был охвачен паническим приступом страха, но без храбрости, сообщенной мне старой хрупкой женщиной, мое положение было незавидно. Ребенок тяжелым камнем лежал у меня в животе, и это делало меня чрезвычайно уязвимой.

Я могла храбро говорить о том, что хочу прекратить линию Лейси на земле, но мое сердце слабело от любви к моему ребенку. Зная, кем был его отец, зная, что он к тому же являлся мне родным братом, я ожидала рождения какого-то страшного чудовища, монстра. Но затем я чувствовала шевеление маленькой ручки и готова была рыдать от нежности к нему. От нежности, на которую я не давала себе права.

Этот ребенок должен быть отослан прочь, а Ричарда надо остановить. Я должна обрести храбрость и начать борьбу с ним, противостоять его гневу, его власти и как-то освободиться от того сумасшествия, которое опутывало нас всех.

Я могла храбро говорить о своей кончине от родов, но на самом деле я ужасно боялась.

Я могла рассуждать о смерти ребенка, но я изнывала от нежности к нему и мечтала обнять его маленькое тельце.

Я могла храбро говорить о ненависти к Ричарду, но я любила его всю свою жизнь, и иногда мне приходило в голову, что я сама выдумала того монстра, которого боялась.

Я свалилась в постель, как больное дитя, и спала до тех пор, пока январское сумрачное небо не стало темнеть за окном. Проснулась я в холодной, темной комнате и не могла понять, ни где я нахожусь, ни кто я сама.

Глава 30

В тот день Ричард не приехал к обеду. Страйд передал, что он уехал в Чичестер и вернется поздно. Я Догадалась, что за причина вызвала его в Чичестер. Ричард вошел в гостиную, когда Страйд подавал чай, и мои догадки подтвердились. Он сказал, что вызвал отряд солдат и разместил их у Буша в Экре.

— Я сказал им, что Экру нельзя доверять и что Ральф вполне способен поднять мятеж против нас, — объяснил он. Отказавшись от чая, он попросил подать себе кружку эля.

Он не ел с самого завтрака, его глаза тревожно бегали. Храбрый мальчик превратился в довольно трусливого мужчину. Я смотрела на него поверх чашки, и мое сердце разрывалось между собственным торжеством и досадой, что я никогда больше не увижу того мальчика.

— Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы они восприняли мои требования всерьез, — продолжал он. — Если бы это был первый мятеж в наших местах, то, думаю, они не пошли бы на это. Жаль, что сейчас нет здесь дедушки, его бы они сразу послушались.

Все, что они могли мне сказать, это то, что вряд ли Мэгсон решил остаться в стране, они получили сообщение из Лондона, что он и другие беглецы отплыли в Америку. Они просто не слушали меня, когда я уверял их, что он собирается сюда.

Я кивнула и ничего не ответила.

— Прибыли цыгане, — тревожно добавил Ричард. — Я велел солдатам приглядывать за ними. С этим народом никогда нельзя быть ни в чем уверенным.

Ричард подошел к кухонной двери и попросил себе еще кружку эля. Ему хотелось пить. Все ясно: видно, в Чичестере после визита в казармы он выпил немало голландского джина.

— Почему ты утаила от меня часть правды о своем визите в Экр? — вдруг спросил он.

От неожиданности я даже вздрогнула, и часть чая пролилась на платье.

— Я ничего не утаивала, — слишком быстро ответила я.

— Не лги, — улыбаясь, произнес он. Ричарда всегда радовало, когда он мог в чем-то одержать верх. Он вернулся в комнату и уселся на свой любимый стул. Страйд, живой укор и неодобрение, принес вторую кружку эля и поставил ее перед Ричардом. Сейчас испытанное им в казармах унижение и страх перед Ральфом отступили на задний план перед удовольствием помучить слуг и жену. — Ты с глазу на глаз разговаривала с какой-то старухой. С кем же?

Я услышала менторский тон моего мучителя и почувствовала страх. Но тут же я вспомнила о Ральфе, пробирающемся к нам тайно, и о моем ребенке, так же тайно ищущем дорогу в наш мир.

И, наконец, я подумала о себе. Возможность выжить для меня зависит от того, смогу ли я найти опору в это трудное время одиночества. Я лишилась Клари и мамы. Я потеряла Ральфа. У меня отняли землю и мое наследственное право на Вайдекр. Значит, я должна отыскать эту опору в самой себе. Если я буду трепетать каждый раз, когда Ричарду придет в голову помучить меня, то я и вправду сломаюсь. Сломаюсь навсегда.

— Я действительно разговаривала с одной из пожилых женщин в Экре, — ровно произнесла я. — Но это ни в коей мере не касается тебя. Это не был деловой разговор.

Ричард продолжал вопросительно смотреть на меня.

— Но вы упоминали мое имя, не так ли? И мне передали, что вы обе злоумышляли против меня. — Голос Ричарда звучал неуверенно, он не доверял никому: ни своей жене, ни своей собственной деревне, ни даже своим шпионам.

Я замерла от страха. Оказывается, у Ричарда есть в деревне друзья? И там есть человек, готовый предать Ральфа? Моя собственная вера в Экр никогда не позволяла мне думать, что там возможно предательство. Но кто-то же, подслушав наш с миссис Мерри разговор, передал его Ричарду.

Джордж.

Новый грум Ричарда, Джордж.

Это наверняка был он. Он недавно появился в нашем графстве, нанятый Ричардом за его лукавую физиономию на место Джема. И так как он не знал никого в Экре, его информация Ричарду была бесполезной.

Я с презрением взглянула на Ричарда. И он понял это так, что, раз я не боюсь его, значит, Джордж солгал.

— Ты собираешь кухонные сплетни и слушаешь всякую ерунду. — Мои слова звучали оскорбленно, и Ричард покраснел до ушей. — Я не говорила ни с кем. Но ты можешь не затруднять себя и не делать выговора своему платному шпиону. Он больше никогда не будет править лошадьми, если я сижу в коляске. Неважно, куда я отправляюсь: в Экр или на обед к епископу. Я не собираюсь оплачивать услуги грязного шпиона. И прошу тебя дать ему расчет, иначе я никогда не сяду в нашу карету. — Подняв голову как королева, я выплыла из комнаты. И только оказавшись в спальне и заперев за собой дверь, я смогла вздохнуть спокойно. Я блефовала. И никто не знал этого лучше, чем я.

Но если я могу победить Ричарда, потому что он боится слухов о возвращении Ральфа, если я могу смотреть на него глазами, полными презрения, когда он ловит меня на лжи, то в таком случае будущее возможно и для меня.