Морской волк в сборке,ч1-4 - Влад Савин

Для операции "Искра" вообще характерно отличное взаимодействие партизан и десантников с фронтом. Большинство отрядов и групп имело радиосвязь с "Большой Землей", а также агентуру среди местного населения, в том числе и железнодорожников. В результате скопления эшелонов на станциях, неизбежные после закупорки перегонов, становились мишенью для наших авиаударов. Что еще усугубляло у немцев проблемы со снабжением, заставляло тратить время и ресурсы на ремонт не только путевого, но и станционного хозяйства, отвлекало с фронта средства ПВО (прежде всего 88мм зенитки, опасные для наших танков). В этом была огромная заслуга Ленинградского Штаба партизанского движения, проведшего большую организаторскую работу, в результате которой большинство отрядов Ленинградской области управлялась из единого центра, состоя на учете и получая плановые задания, совсем как производственные бригады одного треста, в четком взаимодействии с армией и ВВС.

Ночь на 25 ноября 1942. Мост через р.Мга. Главстаршина Борисов, 48я морская стрелковая бригада.

Только добровольцы - шаг вперед. Так, Борисов, так Леонов…

Ну я Борисов, Петр Алексеевич, из второго батальона. А вот Леонова не знаю, нет у нас такого. Но все ж хорошую песню поставил нам по своему маленькому радио старший лейтенант, командир флотского осназа, поставив задачу - слушали, к выходу готовясь.

Мы ползём, к ромашкам припадая… Какие ромашки в ноябре? Грязь, перемешанная с ледком, хотя снега настоящего еще нет. Ползём вдоль железнодорожного полотна к мосту через Мгу. Только добровольцы - шаг вперёд. А куда денешься - если этот мост не взорвать, завтра фрицы на нас массой навалятся, и танки пустят. Ну а если взорвем - давай, форсируй, под нашими пулеметами! Ну а Мга конечно не Нева, но вброд не перейти, в полной выкладке - поплавают!

За собой и на спине тащим ящики с толом. Еще старший лейтенант дал мне особые очки - ночью видно, не как днем конечно, но очень прилично, а снимешь, действительно, ни зги не видать. Предупредил однако, что техника секретная, и за утерю по халатности - трибунал.

Еще у осназа видел винтовки с такими же всевидящими прицелами. Мне даже глянуть дали - вот из чего вас прикрывать будем. И штука такая на стволе - ну, про БраМит мы наслышаны, а я так даже видел, это то же самое, лишь сделано изящнее. Часовых снимать удобно, ночью - не надо подкрадываться с ножом.

Тут старший лейтенант усмехнулся и спросил, а много ли фрицев я так снял? Да кто ж считал - с десяток наверное, я с сорок первого воюю, с самого начала. И полгода в разведке, за языком ходил не раз. Ну значит, нож держать умеешь? Пойдем, разомнемся - только давай лучше вот эту палочку возьми, а то поцарапаешься, этого не надо.

Ну что, нападай! Стоит ко мне боком, даже чуть спиной, шагах в трех, с пустыми руками. Если я часовой фрицевский, вот что ты сделаешь? Ну, это мне хорошо знакомо - ох, е!!

Он полшага в сторону - вроде и не быстро, а плавно, как кошка. Я в пустоту проваливаюсь, он мне руку в захват, "ножа" в ней уже нет, зато чувствую, как меня сначала в живот, затем под лопатку, и наконец по яремной, моей же деревяшкой. Все - убит, три раза.

И говорит - запомни, техника, всякие эти хитрые штучки, умения не отменяют, а совсем наоборот. Если кто-то на себя понацепит, и решит что самый крутой (впервые услышал, но смысл понятен) - ну земля пухом будет, дурачку. Оттого вас и отобрали - не просто отчаянных, а кто опыт имеет, по тылам врага.

Ведь на фронте два передних края. Теперь тихо! На нас взрывчатка, детонаторы - если что, хоронить будет нечего. Хотя все лучше будет, чем если ранят и в плен. Фильм, что мы видели - жуть просто: заводы по переработке человечины в кожу, мыло и колбасу! Я еще старшого того спросил - неужели правда? Так он на меня так посмотрел - что я сразу поверил. Будто для него этот фильм - был чем-то обычным. И отвечает - да тут еще и половины всей правды нет, вот только если всю ее ты узнаешь, что я видел, в дурку тебя свезут. Ты пойми, что мы, славяне, для фашистов - все равно что животные. Ты вот свинью жалеешь, когда растишь, кормишь - а после, в котел? Ну а фрицы, народ обстоятельный, у них орднунг - мало убить, еще и кожу содрать, на абажуры и сапоги!

Я тут спрашиваю - так Гитлер Европу всю захватил, как же там живые люди еще остались? А старшой - Юрий его зовут, но свои к нему как-то по-странному обращаются, Брюс, никогда имени такого не слышал - мне и отвечает: так с англичанами, французами и прочими всякими бельгийцами у Адольфа война честная - даже в плену, письма из дома и посылки Красного Креста. Поскольку англичане считаются тоже вроде как арийцы - не поделили только, кто главнее. Это лишь славяне для них - навоз.

А ведь осназовец - точно, из этих… Я вот с гражданки, в тридцать седьмом призывался, должен был в этом году домой, пять лет - так война. И все равно - вот разобьем фашиста, вернусь в Ленинград, на завод свой, мирным человеком стану. А есть и такие, для кого война - профессия. Даже не командиры кадровые - а еще рангом выше. Кто и в мирное время воюет - Испания, или еще где… Знают уже, что своей смертью не умрут - за грань заглянув. Оттого и взгляд такой - и душа стальная. Это сколько и чего он видел - такого, что даже в фильм не вставили, за зрителей побоялись?

И вот захотелось мне очень - дожить, довоевать, до Германии дойти. А как дойдем, глянуть, у кого тут абажур из кожи висит? Чай, я не француз, чтобы это терпеть. А вот искоренить такое непотребство, это мы запросто - ну не должно этого быть на земле! Да и у тех же англичан при случае спросить, а как вы с такими, воевали по-честному, а не как подобает, с бешеными псами?

Осназовцы сказали, что четыреста метров чистого пространства гарантируют, но мы же впереди, значит двести. Ну-ка, старшина, не отставай! Со мной, старшина первой статьи Сидоренко - отстаёт он всегда. Жрать хочется, даже сейчас. Как мы вчера на фрицевском складе станционном тут, во Мге, шоколад французский оприходовали - вкусный, после сухарей. Всю Европу ограбили - а нам лишь надежда на себя. Ничего - и за это спросим. Не впервой. Мне самую первую медаль, "За отвагу", в сороковом еще дали, за дот "Мильонный" у Маннергейма. Сейчас надо подорвать два дота и предмостник на железнодорожном мосту.

Хорошо, что снега нет. Вот только камни насыпи мешают - посыпятся, услышат! На ухо прилепили какую-то блямбу, слышу дыхание их старшого - ровное, даже не запыхался. Часовой ходит, вижу! Ста метров не будет. Падает вдруг - на спину. Готов?

Команда: "Чисто! Вперёд!". Страшно, но приходится вставать и бежать к доту. Открываю заранее приготовленный ящик и аккуратно ставлю его у дымовой трубы дота. Жду, когда отработают хлопцы на предмостнике, затем так же не дыша опускаю два заряда по пять кило в каждый вентиляционный ход, на трубе печки креплю ниткой еще три кило и взрыватель с детонирующим шнуром и замедлителем. Немцы уже спят и почти не топят. Еще одну мину, секретную, на неизвлекаемость у самой амбразуры. Остальное укладываю возле входа - и вниз по насыпи, быстро! Обратно - уже проверенным путём, и без груза, просто в радость. Только пересекаем линию передних постов, раздаются три сильных взрыва, и потом ещё два спустя доли секунды. Потом грохот обрушившегося моста. Всё! Сработали! И без потерь!

Кюхлер "Записки солдата". (альт-история)

…из-за ужасных русских дорог и бесчинства лесных бандитов, 18 армия по сути была как в окружении. Уже 27 ноября был отдан приказ об ограничении расхода боеприпасов, в огромных количествах поглощаемых боями у Мги и перед Любанью. На повторение Демянска рассчитывать не приходилось - практически вся свободная транспортная авиация Рейха перебрасывалась под Сталинград.

Наступление русских на Ульяновку, как на единственный транспортный узел, через который проходили ВСЕ пути снабжения 18 армии, казалось чрезвычайно опасным, несмотря на крайне ограниченное поначалу продвижение русской 55 армии, Мы никак не могли его игнорировать - и были вынуждены уже 28-го предпринять ответные действия, что серьезно ослабило наше наступление на Келколово и Мгу. А это было недопустимо - поскольку XXVI и XXVIII корпуса уже задыхались без снабжения. И если к последнему еще можно было попытаться, с огромными усилиями, проложить через леса и болота проезжую дорогу от Ульяновки к Погостью (как коридор у Демянска), то XXVI корпус, фактически отрезанный на берегу Ладожского озера, спасти можно, лишь проведя деблокирующую операцию. А на это не хватало сил!

Мной, как командующим ГА "Север", был направлен доклад в Берлин, где отчетливо прозвучало - если не будут срочно присланы подкрепления, будет катастрофа.

Проклятый Сталинград! В прошлом году - лишняя дивизия, переброшенная из Крыма или Франции, с легкостью парировала бы любую угрозу. Теперь же нам пришлось обороняться - и русские это сразу почувствовали. И с невероятным азиатским коварством создали парадоксальную ситуацию, когда в ИХ наступлении, НАМ приходилось нести тяжелые потери в атаках на непрошибаемую оборону. Арбузово, Мга, Келколово стали кладбищем для сотен и тысяч германских солдат. Сейчас меня обвиняют, отчего я не приказал своей властью прекратить атаки в первом пункте, собрав все силы во втором. Взгляните на карту - где была ближе цель? Успешный прорыв вдоль течения Невы сразу отрезал весь русский плацдарм, приговаривая всю русскую группировку на левом берегу к полному уничтожению, в то время как даже отбросив русских от Мги, пришлось бы после повернуть на север, и снова прорывать русский фронт, соединившийся в Синявино, на наших же бывших позициях!