Собрание сочинений в десяти томах. Том 3 - Юзеф Игнаций Крашевский

Приблизившись, юноша увидел старца, опиравшегося на палку, по-видимому, это был один из стариков, возвращавшихся с совещаний в свою хату. Власт подошел к нему и попросил указать дорогу.

Старик взглянул на юношу, указал, в каком направлении находится город, сказав:

— И я туда направляюсь. Лес скоро кончится, а там скоро увидите и город.

На вопрос, откуда он едет, Власт ответил, что из Красногоры, и, не зная дороги, заблудился, а в городе необходимо ему быть еще до рассвета.

— Что же, вы не здешний? — спросил старый, идя рядом с Властом.

— Нет, я здешний, — ответил Власт, — но долго здесь не был.

— В сражениях бывали?

— Нет, — ответил юноша, — я в неволе у немцев был.

— Собачьи сыны!.. — проворчал старик. — Всех нас заберут и наденут хомуты… Поработили наших братьев, живших по Лабе и Соре, разрушили капища, вырубили священные рощи… Изменили нам наши князья и пристали к врагам… старшины предали нас… но мы отомстим им… Мы глотаем теперь слезы, а они будут глотать свою кровь.

Старик умолк на минуту, а затем начал что-то бормотать про себя, кого-то проклиная, а так как Власт ничего не отвечал, старик совсем умолк.

Теперь Власт имел понятие о том, каково настроение народа по отношению к князю, и как поляки относятся к новой вере.

Выйдя из леса, Власт увидел вдали над Цыбиной, там и сям, огоньки.

— Поезжайте поскорее, — посоветовал старик, — вы торопитесь, а я пойду медленно… скучно молодому идти со стариком…

И, опустив голову, он указал юноше тропинку, ведущую в город. Власт пришпорил коня, понесся к замку и вскоре очутился у окопов, где у костров отдыхала стража.

У ворот его никто не задержал, и он свободно въехал в замок. Здесь он, забрав свои мешки и, расседлав лошадь, поспешил к отцу Гавриилу.

VIII

Был теплый летний вечер, но уже чувствовалось в воздухе какое-то осеннее дыхание. Прошли июльские знойные дни, и ночи стали холоднее, а листья на деревьях, сожженные летним солнцем, казалось, опять стали принимать нежно-зеленую окраску.

В освещении заходящего солнца Прага с окрестностями и ее замок на Градчине с прекрасной Велтавой и массой садов производили чарующее впечатление.

Как раз напротив города группа вооруженных и пышно одетых воинов остановилась для отдыха в роще на берегу реки.

По усталым лошадям и запыленной одежде видно было, что эти люди приехали сюда издалека. Желая немного отдохнуть, они сошли с лошадей и прилегли на траве.

Чтобы оправиться, они нарочно выбрали это уединенное место над рекою.

Но несмотря на то, что все запылились и устали с дороги, кортеж имел в общем очень пышный вид. Молодежь, составлявшая свиту князя, была красива и сильна. У всех у них были прекрасные лошади, покрытые чудными попонами из тонкого сукна, кафтаны и богатая сбруя, дорогое одинаковое вооружение. Число людей, составлявших свиту вельможи, который в это время отдыхал под деревом, свидетельствовало о его знатности. И действительно в дороге все оказывали ему княжеские почести.

Слуги распрягали лошадей и вынимали из вьюков нужные вещи, а молодежь разбрелась по лесу, наслаждаясь прохладой.

Кортеж, остановившийся здесь на отдых, принадлежал князю Мешку, сыну Земомысла.

В состав его свиты входили Доброслав Виотский, Власт, сын Любоня, и старый отец Гавриил, которые все время держались все вместе, и, кроме них, никто не знал, куда направляется князь. Возможно, что и Стогнев догадывался о цели путешествия.

Проводником был Доброслав, прекрасно изучивший дорогу в Прагу. Он их вел по горам и лесам, по берегам Лабы и Велтавы, не останавливаясь в селениях. По возможности, они избегали встреч с кочующими сербами и немцами и разными разбойничьими шайками. Они делали это не из трусости, так как все они были храбры и прекрасно вооружены, а просто из нежелания обращать на себя внимание.

Когда они очутились на Чешской земле, тогда могли уже идти без особых предосторожностей, так как князь Болько был предупрежден о визите Мешка… Болеслав был рад сближению… И Полянский, и чешский князья много ожидали друг от друга; каждый, кажется, мечтал подчинить себе другого, особенно Болеслав Лютый, который считал себя гораздо сильнее, так как имел поддержку у императора, а поэтому думал воспользоваться этим визитом и подчинить себе Мешка. Победа, одержанная над венграми, окончательно вскружила ему голову, а подчинение императору он считал временным, полагая, что от этой зависимости он мог освободиться, когда только захотел бы и при содействии того же полянского князя.

Мешко ехал задумчивый и хмурый и раз даже хотел вернуться в Цыбину, но опять начал допытывать Доброслава, по-видимому, не веря братским чувствам Болека Лютого; беспокойство Мешка увеличилось, когда они очутились в Чехии. Князь ко всем присматривался с любопытством и почти со страхом.

Он послал Доброслава уведомить князя о своем прибытии.

Здесь уже господствовал тот великий Бог, которому все поклонялись, кроме него одного — язычника. По дороге встречались им остатки старой веры: разрушенные и заброшенные кумирни, вырубленные священные рощи, разбитые старые алтари, поросшие травой, а на их месте кресты…

При виде этого разрушения Мешко еле удерживал свой гнев и удивлялся, что старые боги не покарали христиан за подобное святотатство. Думая об этом, он слегка усомнился в их могуществе. Кресты, которые он встречал на каждом шагу, возбуждали в нем необъяснимый страх. Он смотрел на них, как на своих врагов. В таком невеселом настроении Мешко подъехал к самой Праге.

Доброслав, как бы угадывая мысли Мешка, старался его уверить в братских чувствах Болька к князю. Князь слушал и молчал.

Слуги, как раз принесли ему богатое платье и красный плащ, шитый золотом, который князь должен был надеть. Власт держал шапку, а кто-то из свиты препоясывал ему меч, как вдруг, в этот момент, показался Стогнев с необычайно радостной улыбкой на лице.

— Милостивейший князь! — воскликнул он. — Прежде, чем нам ехать дальше, не хотите ли взглянуть на здешних девушек? Прелестные создания! Они причалили к берегу и расположились на лужайке, а теперь пляшут и поют песни. Должно быть, они прибыли сюда из княжеского замка, такие все красавицы и так роскошно одеты, точно королевны!

Рассказывая это, Стогнев указывал на место, где находились молодые женщины.

Хотя Стогнев говорил об этом тихо, придворная молодежь, услышав что-то о девушках, бросилась к месту, указанному Стогневом; но Стогнев прикрикнул на них и задержал, боясь, чтобы они не спугнули девиц.

Мешко поспешно встал и пошел за Стогневом, приказывая идти за собою Доброславу.