Берия. Лучший менеджер XX века. - Сергей Кремлёв

Ответ очевиден: очень многие из собравшихся в зале заседаний пленума, и прежде всего члены Президиума ЦК, так или иначе знали Берию по совместной работе и в глубине души не могли не сознавать, что все они по умению работать и контролировать кризисные ситуации на голову ниже ЛП. И если бы он «живьем» оказался на «скамье подсудимых», то все могло быстро стать на свои места! И очень не исключено, что на эту скамью здесь же пришлось бы перебираться кое-кому из президиума.

Ведь выступление того же Хрущева было настолько непоследовательным, сумбурным и бездоказательно лживым, что Берии ничего не стоило бы опровергнуть Никиту. А также — и всех прочих «обвинителей». А среди участников пленума были не только партократы, но и немало людей дела.

ПОЭТОМУ Хрущев в своей речи взял если не быка за рога, то ослов за уши, сразу и круто. С первых же слов он определил Берию в «авантюристы» и «большие интриганы», обвинил его в работе на мусаватистов, туманно и путано ссылаясь на давние подозрения «т. Каминского», а затем заявил: «Ловкость, нахальство и наглость — это основные качества Берии». Ну, а потом вообще «пошло-поехало»…

Привести все примеры хрущевской «логичности» нет никакой возможности, но хватит, пожалуй, и одного, Вот два фрагмента подлинной стенограммы его речи, отделенные друг от друга не более чем пятью минутами.

Вначале было сказано вот что:

«Товарищи, товарищ Маленков доложил ЦК партии, как члены Президиума… дорожили сохранением единства коллектива членов Президиума —… чтобы это единство… передавалось на весь Центральный Комитет…»

А вскоре после этого вот что:

«Вы, дорогие товарищи, имейте в виду, что Берия добился своего еще при жизни товарища Сталина, он разобщения между членами Бюро ЦК добился»… Так что же было «наверху» при жизни Сталина — «разобщение» или «единство коллектива»? И чего стоили как личности члены Президиума, если их можно было интригами перессорить друг с другом и посеять меж ними рознь? Это большевики или опереточные примадонны?

Между прочим, именно в речи Хрущева прозвучал термин «лагерная пыль»… И я очень догадываюсь, что сочинители пасквилей о Берии именно из этой речи и перенесли в выдуманный ими лексикон «кровавого палача» сии печально знаменитые и вряд ли самому Хрущеву пришедшие на ум слова.

Надо заметить, что выступавших на пленуме подобрали неглупо — по вполне понятному принципу. Что доброго могли сказать о Берии «пострадавшие» от него Сердюк, Патоличев, Кириченко, Снечкус или по-восточному гибкие Бакрадзе, Мирцхулава, Кецховели, Арутинов?

Первый секретарь Львовского обкома КП Украины Сердюк, имея в виду записку Берии и Мешика, заявил:

«Хотели так изобразить, что Советской власти в западных областях нет. Днем она еще поддерживается МВД, а ночью полностью властвуют оуновцы (ОУН, «Организация украинских националистов» Бандеры. — С.К.)». Но позже проговорился:

«От рук националистов, злейших врагов украинского народа, погибло на Украине около 30 тысяч партийных работников, органов МВД, солдат и офицеров Советской Армии, партийно-советского и колхозного актива». Это ведь данные уже послевоенные… И они доказывали, что прав Берия: Советская власть в западных областях все еще не имеет прочного статуса, и верный выход один — признать этот факт и использовать по преимуществу не силовые, а политические меры для изменения положения.

О том, как клеветал на ЛП свежеиспеченный «атомный» министр Вячеслав Малышев — ранее фигура в урановой проблеме относительно второстепенная, — я уже писал. Но не менее подло клеветал на Берию его коллега по МВД и

Спецкомитету Авраамий Завенягин, фигура в урановом проекте крупная.

Еще до него Маленков, касаясь «атомной» деятельности ЛП, ни словом не отметил его вклад в успех атомных работ, зато заявил:

«…и здесь он обособился и стал действовать, игнорируя ЦК и правительство в важнейших вопросах работы Центрального Комитета. Так, он без ведома ЦК и правительства принял решение организовать взрыв водородной бомбы. Надо ли говорить о значении этого факта?»

Речь — о нашей первой термоядерной бомбе РДС-6с, которой Маленков публично хвалился через месяц, 5 августа, на внеочередной сессии Верховного Совета СССР. Он тогда сказал: «Американские империалисты пугают нас сверхоружием — водородной бомбой. Но нас не следует пугать, мы не только знаем секрет водородной бомбы, но и создали ее».

Причем испытание состоялось лишь 12 августа 1953 года, и успех автоматически гарантирован не был. То есть Маленков лишний раз подтвердил, что он — в отличие от Берии — был в специфических атомных вопросах дилетантом, которого к информации о них раньше времени подпускать не стоит, пусть даже Маленков к ним формально и допущен. Однако в любом случае Берия был первым заместителем Председателя Совмина СССР, членом Президиума ЦК и единственным из высшего руководства, способным компетентно решать вопросы в ядерной сфере. Так о каком игнорировании ЦК и правительства можно было говорить?

Впрочем, Маленков и Завенягин на пленуме лгали — о подготовке испытания тот же Маленков был давно и прекрасно осведомлен и никаких возражений не высказывал. 8 марта 1952 года Завенягин направил письмо на имя начальника КБ-11 генерала Зернова. Письмо, кроме обычного грифа «Совершенно секретно (Особая папка)», имело также дополнительный гриф «Хранить наравне с шифром. Только лично», и Завенягин писал в нем:

«Во исполнение постановления Совета министров СССР № 827-303сс/оп от 26 февраля 1950 года, предлагаю:

а) к 1 мая 1952 (выделенное подчеркиванием и курсивом вписывалось от руки. — С.К.) года изготовить по

принципу, предложенному т. Сахаровым А.Д., изделие РДС-6с с малой многослойной заправкой на обычном магнии (так в переписке кодировался литий. — С.К.) с добавкой 5 условных единиц иттрия (радиоактивного изотопа водорода — трития. — С.К.) и в июне 1952 года провести испытания этого изделия для проверки и уточнения теоретических и экспериментальных основ РДС-6с…» и т. д.

И уж Маленков-то особо важные постановления Совмина читал, так что испытание РДС-6с сюрпризом для него быть не могло. Завенягин же, повторив обвинение Маленкова, дополнил его:

«Мы подготовили проект решения правительства. Он (Берия. — С.К.)… взял его с собой почитать… Недели через две он приглашает нас и начинает смотреть документ. Прочитал его. Он дома, видимо, прочитал его, начинает исправлять. Доходит до конца. Подпись — Председатель Совета министров Маленков. Зачеркивает это. Говорит — не требуется. И ставит свою подпись». Ну и что?! Берия подписывал иногда постановления и распоряжения Совмина СССР даже при Сталине. И вполне понятно, что теперь ему просто по-человечески могло быть обидно: Маленков к атомным разработкам касательство имел более чем косвенное, а постановление — подписывать ему? Нет уж, дудки!

Хотя, скорее всего, Лаврентий Павлович руководствовался здесь государственными соображениями. Ведь и проект постановления об испытании нашей первой атомной бомбы РДС-1 не был подписан. Сталин посчитал, что делать этого не стоит ввиду возможной неудачи испытаний. А Завенягина несло:

«Я, товарищи, довольно много лет работал с Берия и имел возможность наблюдать этого человека. С самого начала бросалось в глаза главное качество Берия — это презрение к людям. Он презирал весь советский народ… он считал за простаков членов Президиума ЦК, которых он может в любой момент взять в кулак и изолировать. А сам оказался простаком, слепым бараном…

Для Берия не было ничего святого… Очень отрицательным качеством Берия было подавление инициативы. Если вы с каким-нибудь предложением выступаете, вас сразу оборвут, посадят на место: вот изобретатель нашелся…»

Но с точки зрения того, чтобы понять вопрос, вникнуть в суть дела, — я бы сказал, туповатый был (? — С.К.) человек. Без лести (н-да! — С.К.) членам Президиума ЦК могу сказать: любой член Президиума ЦК гораздо быстрее и глубже разбирался в вопросах и мог разобраться, чем Берия… По своей тупости он не мог вникнуть в дело…»

Причем Завенягин Берию еще и в бюрократизме обвинил, заявив, что «он отгораживался от людей, бывало, неделями, месяцами не принимал работников, ему подчиненных». А ведь работники, ему подчиненные, в том числе и Завенягин, практически каждую неделю вместе с Берией принимали участие в заседаниях того же Спецкомитета…

Не погнушался Завенягин и подтасовкой конкретных деталей, например, облыжно приписав Берии отсутствие внимания к вопросам применения атомной энергии в морском флоте: мол, Завенягин с Ванниковым два года назад этот вопрос поставили, а он «не разрешился… залежался».