Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства - Джим Батчер

– Даже не знаю, что… ой, Паундер!

– Разговор окончен, – сказал мне Ирвин. В его голосе не слышалось угрозы, но воздух буквально искрил от ярости, которую он всеми силами пытался сдержать. – Рад был снова вас увидеть, Гарри. Передайте папе, пусть позвонит. Или напишет. Или еще что-нибудь сделает, главное, чтобы не учил меня жизни.

Конни удивленно моргнула:

– Стой… стой, в чем дело?

Ирвин положил на стол несколько двадцатидолларовых купюр и сказал:

– Мы уходим.

– Что? Что случилось?

– Мы уходим, – повторил Ирвин, на этот раз слегка сердито.

Изумление на лице Конни внезапно сменилось возмущением. Она прищурила свои очаровательные глаза и бросила:

– Я не твоя собачка, Паундер.

– Я не хотел… – Ирвин сделал медленный глубокий вдох и заговорил спокойнее. – Я расстроился. Мне надо побыть одному. Я все объясню, когда успокоюсь. Но сейчас нам нужно уйти.

Она сложила руки на груди и сказала:

– Тогда иди и успокаивайся. Но я не хочу быть грубой с нашим гостем.

Ирвин посмотрел на меня и спросил:

– У нас будут проблемы?

Ого. А парень многому научился с нашей последней встречи – понял, что я пришел сюда не в игрушки играть. Он знал, что, если меня послали защитить его и если я считал Конни угрозой, мне придется действовать. Сейчас он дал понять: если я попытаюсь что-нибудь предпринять, он мне помешает самым решительным образом. Никакого возмущения, никаких угроз: просто сказал, что знает о положении вещей, и, если я его спровоцирую, он в долгу не останется. Так поступают парни, способные постоять за себя.

– Нет проблем, – ответил я и пообещал: – Если я решу что-либо предпринять, то сначала поговорю с тобой.

Он слегка расслабил плечи и кивнул мне. Затем повернулся и вышел. Люди с опаской провожали его взглядами.

Конни медленно покачала головой и спросила:

– Что вы ему сказали?

– Мм… – промямлил я. – Кажется, он считает, что отец вмешивается в его жизнь.

– Да что вы говорите! – она снова покачала головой. – Вы в этом не виноваты. Обычно он такой собранный. А тут вдруг стал сам не свой.

– Сложности, – пожал плечами я. – У всех бывают трудности в общении с родителями.

– И все-таки он не должен так себя вести. Иногда мне хочется дать ему пощечину. Только для этого придется встать на стул.

– Не принимайте это на свой счет, – заверил я ее. – Не волнуйтесь.

– Это как-то связано со мной, – тихо произнесла она. – Правда? Есть то, чего я не знаю.

– Кхм, – кашлянул я.

Возможно, я поступил неправильно, когда решил вмешаться в отношения между Речными Плечами и его сыном. Я не имел права разрушать уклад жизни Ирвина. Или Конни. Ей и так будет нелегко, когда она узнает о своей принадлежности к миру сверхъестественного. Еще не хватало, чтобы ей об этом сообщил совершенно незнакомый человек. Казалось бы, после стольких лет профессиональной деятельности я просто должен был взять деньги у Речных Плеч, помочь его сыну и распрощаться с ними.

– Может, прогуляемся? – предложил я.

– Конечно.

Мы покинули бар и пошли бродить по центру Нормана. Город жил и разрастался, как и все студенческие города: здесь было много старых зданий и железнодорожных путей, много трещин на дорогах и тротуарах. Магазины и рестораны производили впечатление временных, собранных на скорую руку заведений, – так выглядят деловые кварталы, когда они переживают первоначальное становление и новое поколение предпринимателей захватывает все в свои руки.

Некоторое время мы шли молча, затем Конни сказала:

– Он не злой. Обычно очень спокойный. Но если его что-нибудь сильно достает…

– Ему приходится нелегко, – сказал я. – Он огромный, очень сильный, и знает об этом. Если он потеряет самообладание, другие могут пострадать. Ему неприятно это осознавать. Поэтому когда он начинает злиться, это сильно напрягает его. Он пугается. То, что он рассердился, расстроило его намного сильнее, чем все сказанное или сделанное мной.

Конни задумчиво посмотрела на меня, а затем сказала:

– Большинство людей не додумались бы до такого.

Я пожал плечами.

– Так чего я не знаю? – спросила она.

– Не уверен, что об этом стоит говорить, – покачал головой я.

– Но это же касается меня.

– Ага.

Она слабо улыбнулась:

– В таком случае разве не мне решать, что я должна знать, а что – нет?

Я задумался над ее вопросом.

– Конни… в общем-то, вы правы. Но некоторые вещи могут очень сильно изменить жизнь. Мне нужно подумать.

Она ничего не сказала.

От ее молчания мне стало не по себе. Я попытался продолжить разговор, чтобы избавиться от этого ощущения:

– Как вы с Ирвином познакомились?

Этот вопрос – или, возможно, моя попытка сменить тему – немного успокоил ее.

– В чулане, на вечеринке. Кто-то подлил в пунш алкоголь. Мы с ним раньше никогда не пили и… – Ее щеки порозовели. – И он просто чертовски сексуальный.

– Многие считают иначе, – заметил я.

Она махнула рукой:

– Да, красавчиком его не назовешь. Знаю. Но дело не в этом. Понимаете… в нем столько энергии. Он просто одурманивает. Такая уверенность. Сила. И речь не только о мускулах… он просто излучает ее. – Румянец на ее щеках стал еще ярче. – Наверное, это не было любовью с первого взгляда. Но когда похмелье прошло, мы точно влюбились друг в друга.

– Так вы любите его? – спросил я.

Ее улыбка стала шире, а глаза сияли так, как и должны сиять глаза молодой женщины. Она ответила спокойно и очень искренне:

– Он мой единственный.

В голову сразу пришло не меньше двадцати мыслей. Я хотел заметить, что она еще слишком юна и не должна принимать таких решений. Я подумал о том, что она совсем недавно начала жить самостоятельно и даже не представляла, к чему могли привести ее отношения с Ирвином. Я собирался сказать, что только со временем станет ясно, подходят ли они с Ирвином друг другу и готовы ли быть вместе. Я мог бы посоветовать ей остановиться и подумать, не делать необоснованных заявлений по поводу своих чувств и своего будущего.

И как раз в этот момент я понял, что мог бы сказать все это влюбленной молодой женщине, но не вампиру. К тому же я понял по ее голосу или, возможно, по лицу, насколько неуместными были бы мои доводы – доводы не очень молодого человека. Инстинкты подсказали мне то, чего не смог постичь разум.

Чувство было обоюдным и неподдельным. Возможно, все началось не с самых чистых и добродетельных отношений, но в этом не было ничего ужасного. А что теперь? Несомненно, связь. Можно было даже произнести их имена как одно целое, получилось бы «ИрвиниКонни». Да, они