Ричард Блейд, агент Её Величества - Джеффри Лорд

Облегченно переведя дух, Блейд подошел к покрытому ковром сундуку и начал снимать оружие — осторожно, стараясь не зазвенеть металлом. Стащив через голову перевязь, он положил свой меч рядом с мечом девушки. Клинок и эфес его оружия оставались прежними, но рукоятка была заменена теперь ею служил чеканный золотой стержень, изукрашенный рубинами, навершие которого венчала голова пантеры. Зубы её были грозно оскалены, но сейчас, когда его меч лег около меча Гралии клинок к клинку, рукоять к рукояти — казалось, что бронзовый жеребец и золотой хищник дружелюбно улыбаются друг другу.

Он расшнуровал панцирь и снял сапоги, снова покосившись на два меча, возлежавшие на зеленом ковре словно в супружеской постели. Клинок Гралии был в простых потертых кожаных ножнах, его собственный в куда более богатом облачении. Золотые чеканные накладки, блеск самоцветов, шитая серебром перевязь… Как и золотая рукоять, эти драгоценные ножны были даром Тагора, признанием его заслуг… Сталь, однако, оставалась меотской.

Какое-то неощутимое инстинктивное чувство повело его руку к мечу с головкой коня. Оглянувшись на спящую девушку, он плавно потянул клинок на себя, разглядывая голубоватое лезвие, дюйм за дюймом выскальзывающее из своего кожаного укрытия. Кровь… Острие на ширину двух ладоней оказалось покрытым засохшей кровью, и Блейд зримо представил себе, как и куда был нанесен удар. Колющий выпад прямо в сердце — смертельный, неотвратимый…

Вот, значит, как!.. Он вернулся к ложу и внимательно осмотрел молодую амазонку. Она была босая, без доспеха, в одной полотняной подкольчужной тунике, совершенно целой и нигде не окровавленной. Колени, правда, покрывали царапины — видно, гнала через заросли или задела о камень на горной дороге. Но ран не было. Не было и синяков, которые остаются на коже после сильного удара копьем или мечом по доспеху.

Тихо ступая по застланному ковром полу, Блейд подошел к вводной занавеси, выглянул из шатра и вполголоса приказал дежурившей снаружи девушке:

— Ужин, вино и ванну с теплой водой, малышка.

— Сейчас, мой господин?

— Нет, когда взойдет луна. Сейчас царица спит.

— Царица? — полукружия тонких бровей взлетели вверх.

— Царица, — он кивнул и улыбнулся. Пусть привыкают!

— Но…

Блейд протянул руку и погладил девушку по мягким волосам. Она была блондинкой, как и остальные сорок семь, которых прислала Бантала.

— Скажи, детка, ты ведь хочешь вернуться в Меот вместе со своим другом? Она кивнула, чуть побледнев от волнения. — А ты знаешь, что Дасмон и его свора сделают с тобой во имя Сата-Прародителя? Снова робкий кивок. — Так вот, чтобы этого не случилось, вам нужна царица. Своя! Ваша сестра и моя избранница!

— Но мы… все девушки… она оглянулась на сидевших кружком у фургона подруг, — мы думали, что ты сам поведешь нас.

— Может быть, поведу… Но она, — Блейд покосился в сторону ложа, — сделает это не хуже меня. Помолчав, он закончил: — Запомни, детка, и скажи всем — у вас теперь есть царица. Милостивая и справедливая Гралия, твердая, как дерево грал, из которого сделаны древки ваших копий. Она защитит вас! И она носит в чреве мое дитя…

Девушка кивнула и бросилась к подружкам. Разведчик довольно усмехнулся, провожая взглядом гибкую фигурку: можно было дать голову на отсечение, что к утру о новостях будет знать весь лагерь. Заслышав шорох за спиной, он повернул голову. Гралия приподнялась на локте и тянула к нему руки.

— Блейд? О, Блейд!

Он подскочил, прижал её к себе, поглаживая каштановые локоны, вытирая слезы, неудержимым потоком катившиеся по бледным щекам. Его царица, милостивая, справедливая и твердая, как дерево грал, рыдала навзрыд. Постепенно она успокоилась в надежном кольце его рук, и Блейд разобрал невнятный шепот:

— Кавасса… Это была Кавасса, милый…

Он судорожно сглотнул. Кавасса! Лучший меч Меота!

— И ты ее?..

— Да, да, да! — Снова захлебнувшись слезами, она начала говорить: — Я упрашивала ее… ради нашей дружбы… я умоляла… но она была как каменная! Во имя Сата-Прародителя и великого Дасмона — вот что она мне ответила! Приказ царя должен быть доставлен! Самозванец — обезглавлен! И тогда я взялась за меч…

— Но как ты справилась с ней? — Блейд был поражен. Ему даже не пришло в голову спросить, где происходил поединок — прямо на пирсе, в гостинице или по дороге на юг, и как победительница ухитрилась уйти, поразив посланницу меотского царя в сердце. Сейчас он мог думать лишь об одном — его Гралия, его малышка, была на волосок от смерти!

Девушка положила руку на живот, и её измученное лицо внезапно осветилось улыбкой.

— О н помог мне… Теперь я уверена, милый, я знаю… прошел достаточный срок… И я билась не только за нас с тобой — за нашего сына тоже! Я была быстрее. Я вспомнила все, чему ты меня учил…

Полузакрыв глаза, она негромким речитативом начала:

— У меня нет ни жизни, ни смерти — вечность для меня жизнь н смерть

У меня нет тела смелость станет моим телом.

У меня нет глаз — вспышка молнии — мои глаза…

Склонившись над своей королевой, Блейд нежно поцеловал её мокрые веки.

Глава 14

Ровный травянистый откос уходил к морю, упираясь в полоску золотистого песка, за ней рокотали и плескались волны, с шуршанием накатывались на берег и, отхлынув обратно, уносили с собой изломанные части колесниц, треснувшие древки копий, стрелы без наконечников, клочки ткани, обрывки кожи. Еще вчера тут бушевал бой: всадницы Меотиды и колесничие Райны, прижав к воде эндаскую пехоту, мчались в атаку под протяжную песнь боевых горнов, а за ними тяжкой поступью шли имперские копьеносцы, чтобы довершить резню. Сегодня мертвые тела были уже убраны, оружие и все металлические обломки, представлявшие хоть какую-то ценность, сложены аккуратными кучками, и теперь море наводило окончательный порядок на берегу, вылизывая песок бесконечной чередой сине-зеленых валов.

В четырех фарсатах к югу вздымались циклопические стены и башни Айдин-Тара, капитулировавшего без сопротивления после разгрома последних эндаских войск. Над городскими башнями и на шпилях цитадели развевались крохотные флаги и, хотя расстояние не позволяло различить ни цвет, ни рисунок, Блейд знал, что там трепещут по ветру пунцовые знамена Райны с головой разъяренной пантеры и зеленые стяги Меотиды — его Меотиды! — на которых вздыбился в боевом задоре вороной жеребец.

Он стоял на высоком и обширном помосте, лицом к морю, и за его спиной толпились женщины, много женщин — пышнокудрая Гралия, темноволосая Харамма, огненно-рыжая Пэя, белокурая Бантала, Кария с золотыми волосами и еще другие и другие — водительницы тысяч и сотен его войска. Словно сговорившись, они не одели ни шлемов, ни доспехов; ветер играл их волосами и легкой тканью коротких ярких туник, и лишь свисавшие с перевязей мечи застыли в строгой и внушительной неподвижности.