Вавилонский голландец - Макс Фрай

– Откуда такие сумрачные мысли? Мне совершенно не хочется тебя убивать. Наоборот, мне очень хорошо с тобой. Как-то спокойно, что ли. Ты замечательный попутчик!

– Да, я такой специальный человек, – Анна кивнула с важностью, – человек-попутчик. Нет, даже не так! Человек для попутья! Бывают люди для попутья, а бывают для распутья… Ты вот какой?

– Тебе виднее. Как ты думаешь?

– Смотри, поворот к водопадам! Ура-ура! Приключаться! – Похоже, она успела забыть, о чем они только что говорили.

Уже на парковке был слышен шум падающей воды. Хотя водопадов пока не было видно. Они решили начать с дворца, тем более он маячил совсем рядом. Внушительный, с красивым входом, с колоннами. Словом, типичный архитектурный шедевр Америки и Канады. Этакая недоделанная копия Растрелли или Росси.

– Вы хотите прослушать тур? – клерк на входе улыбался им, как родным.

– Нет-нет, нам бы в сад, – Анна, обычно молчаливая в таких ситуациях, неожиданно подала голос. – В зимний сад. Я слышала, у вас там есть лотосы.

– Лотосы? Да, есть лотосы. И вам повезло, господа, они сейчас цветут.

Зимний сад был невелик. Он занимал полукруглый зал, сплошь покрытый окнами. Даже потолок был стеклянный. Александр с удовольствием вдохнул привычную влагу оранжерей. Где-то в глубине журчал фонтан, пространство зала пересекало некое подобие ручья. Растения тесно лепились друг к другу, но обиженными не выглядели. Большинство цвело, ярко, почти кричаще. Словно призывали: а вот посмотри еще и на меня.

Он моментально потерял Анну и сам не понял, как это произошло. Она просто исчезла в зарослях. Он осторожно окликнул ее. Все звуки здесь приглушались. Ищи! – раздался ее смех.

Собственно, совсем не обязательно бродить по оранжерее вдвоем. Каждый здесь находит то, что ему больше нравится. Александр любил смотреть вверх. Туда, где смыкались кронами пальмы и фикусы. Орхидеи, конечно, это очень красиво, но настолько экзотично и хищно, что даже пугает. Он бродил по узеньким тропинкам и с удовольствием проговаривал про себя имена растений, которые видел.

Анну он обнаружил минут через десять. Она задумчиво разглядывала два крупных цветка на длинных стеблях, гордо поднимающихся из чаши фонтана. Нельзя сказать, что цветы были как-то особенно красивы: бледно-розовые, неброской расцветки и обычной формы, разве что крупные. Но они были как-то очень… значительны, что ли. Словно эти цветы хорошо понимали о себе и о своем месте в мироздании.

– Лотос? – утвердительно спросил Александр.

– Ага! И цветет! – Анна подняла на него сияющие глаза. – Я так давно мечтала увидеть, как он цветет, а все не везло, только коробочки заставала.

– Так вот ты какой, цветок забвения! – Александр театрально раскинул руки. – Сейчас я тебя съем, чтобы забыться!

Анна осторожно прикасалась к крепким лепесткам. Словно гладила цветок по розовой щеке.

– А если понюхать, то тоже забудешь? Ну, может, не все и не навсегда… – в ее голосе звучали исследовательские нотки. Она придерживала цветок за длинный стебель. – Надо попробовать!

Анна склонилась над лотосом и старательно принюхалась. Александр решил не отставать: дурачиться так дурачиться, приблизил лицо к второму цветку. Лотос нежно пахнул индийским мылом «Лотос».

– Ты кто? – разом спросили они друг друга и рассмеялись.

– Ну вот, не сработало, – Анна изображала разочарование. Или и вправду была немножко разочарована. – Видимо, чего-то в нас не хватает.

– Интересно чего?

– А черт его знает. Любви, доверия… Мало ли чего этот цветок тут сидит себе и думает.

– Любви? Да я тебя обожаю! – Александр притянул ее к себе, быстро обнял.

– Это-то конечно! – Анна согласно закивала, осторожно высвобождаясь. – А лотос, вишь ли, собака такая, упрямится. А вот представляешь, представляешь? Два человека любят друг друга, но им что-то мешает. Что-то стоит на их пути. Что-то серьезное. Преграда.

– Рояль?

– Да ну тебя, при чем тут рояль? Может быть, мало ли, действительно что-то серьезное… – Анна замешкалась, взглянула на него, беспомощно взмахнула рукой, усмехнулась. – Впрочем, ладно, пусть будет холодильник! И они хотят все забыть, чтобы остаться совсем счастливыми. И вот тогда лотос сработает.

– А холодильник нельзя просто подвинуть?

– Ты ничего не понимаешь! Холодильник – это образ, его не подвинешь. Встал на дороге и стоит. И ни обойти его, ни объехать… – Анна вздохнула и собралась продолжать.

– How sweet! – улыбнулся Александр. – Мою радость потянуло на философию.

– Что? Нет, меня потянуло к водопадам. Пойдем отсюда, только сначала объявим этот лотос неправильным. – Анна назидательно указала на цветок. – Ты неправильный лотос, ты нас обманул. Или это мы тебя пытались обмануть. Тогда прости.

По пути от оранжереи к выходу из дворца Анна затеяла новую игру: она представляла себя хозяйкой этого дома, которая ждет гостей на бал. Александр тихо посмеивался.

Александр осторожно заглядывал за перильца кружевного мостика, нависшего над водопадами. Вода, казалось, вырывалась прямо из-под ног и падала в бездну. Он боялся высоты, но ни за что бы не решился признаться в этом Анне.

– Я ужасно боюсь высоты. Тянет туда прыгнуть. – Она без видимого страха облокотилась на перила. – Если бы я жила в этом дворце, я бы ходила по утрам с ведром по воду к водопаду. И однажды вооон там, – она показала на скользкий каменный уступ, – потеряла бы свое несчастное ведро и плакала бы. А ты бы приехал на белом коне меня спасать?

– Конечно, милая! И даже с мечом!

– Правильно отвечаешь!

Они перешли через мостик и остановились в раздумьях. К подножию водопада можно было спуститься по длинным деревянным лесенкам, вьющимся вдоль вертикальной скалистой стены. Александру было слегка не по себе.

– Как? Пойдем? – она его не торопила, просто спрашивала. – Оттуда может быть красивый вид на Реку. А на ней! Остров! Имени, как всегда, какого-то святого, но я забыла какого…

Он и сам не заметил, как согласился пойти по этим висящим над бездной легкомысленным лесенкам. Но вид действительно открывался потрясающий. В одну сторону – Река, густая и неспешная, с небольшим островом посредине. В другую – водопад. С лесенок было наконец-то видно, как он высок, действительно повыше Ниагарского. Хотя и не такой мощный, конечно. Вода падала в огромную, миллионами лет выбитую, каменную чашу, дробилась, рассыпалась пылью и переливалась тысячей радуг.

Александр много фотографировал, останавливаясь на маленьких площадках. И водопад, и Реку, и, конечно же, Анну. Ее было трудно и интересно ловить в камеру. Она была как-то трогательно нефотогенична. Обычно живое лицо, обездвиженное снимком, вдруг становилось почти уродливым: грустные, да, всегда грустные глаза и крупный нос, которого обычно как-то не было заметно. Тем интереснее было поймать особый момент и особый ракурс, которые сохраняли ее живое очарование.